— А Шалимов?
— Он остается в группе следователем.
— Это хорошо. У него светлая голова.
— А у меня тогда какая?
— У тебя красивая, но импульсивная. А Сергей Александрович обладает холодной головой.
Когда жена уехала, Астафьев с головой окунулся в сложную работу по классификации перепутанного досье. Что было плохо, Мишка не догадался снабдить бумаги номерами страниц, и Юрию приходилось сравнивать текст по экрану монитора, а потом уж складывать все как есть. Но, когда эта работа закончилась, зазвонил телефон. Астафьев заранее сморщился. Такой звонок мог обозначать только одно — что сейчас его выдернут, как репку из сказки, и вызовут куда-то на ковер. Звонила Ольга, но голос у нее при этом был какой-то не такой.
— Юрий Андреевич, тут вам нужно срочно подъехать в прокуратуру.
— Что такое, ты по мне соскучилась? — спросил он довольно игривым тоном. Ольга оборвала его, чтобы он не ляпнул чего-нибудь более интимное.
— Да, но не в этом дело. Тут все сложно. В общем, на тебя подали в суд.
Юрий удивился.
— За что?
— За то, что ты подстрелил Семина.
— Кого?!
Эту фамилию он ожидал услышать меньше всего.
— За Семина, — повторила Ольга. — Не удивляйся. Делом этим занялась Кашина, так что нервов она помотает достаточно. Приезжай, а то тебя вызовут в суд, и поставят перед фактом.
Через полчаса Астафьев вошел в кабинет Малиновской.
— Привет. Что за хипишь тут у вас?
Ольга тяжело вздохнула.
— Хипишь еще тот. Эта старая кобыла, бабка Хало, наняла Кашину, чтобы вытащить внучка с зоны. А та притащила в город какую-то очкастую дуру из какой-то общественной организации. Та визжала тут так, словно мы посадили не бандитов и убийц, а херувимов с крылышками. Через полчаса предварительное слушание дела в суде. Если хочешь, можешь съездить.
— Конечно, хочу. Кто представляет прокуратуру?
— Касимов, кто еще. Он его и возбудил. По букве закона я не могла ему отказать. Меня бы в любом случае отстранили бы от руководства, как твоего родственника.
— Ладно, не переживай. Прорвемся.
Он чмокнул жену в щеку, и через полчаса входил в здание суда. Первой он увидел Кашину, сухощавую женщину лет сорока от роду, одетую настолько безвкусно, что с первого взгляда было ясно ее одинокое существование. Кашину опера и следователи ненавидели от всей души. Антонина Петровна была настолько же грамотна в своих юридических знаниях, настолько же и беспринципна. На ее счету был не один десяток разваленных дел, и не один десяток оправданных стопроцентных преступников. Для нее самым главным в работе были деньги, до всего другого дела ей не было. С ней были еще три человека: бабка Жени Хало, толстая женщина с некрасивым лицом в больших очках, а так же высокий, худощавый мужчина с бородой и мощным фотоаппаратом на груди.
Увидев Астафьева, Антонина Петровна на весь коридор громко провозгласила: — Ну, вот и подследственный прибыл.
Юрий скривился.
— Что-то вы спешите, Антонина Андреевна. Или вы уже по совместительству и судья?
— Нет, но сухари и долгую дорогу я вам обещаю.
— Судя по вам, это ваша любимая диета, но не моя…
Они бы так могли еще долго пикироваться, но тут секретарь позвала всех в зал заседаний.
Дело попало к Сычугиной, и для Астафьева это было даже неплохо. Виктория Александровна вела несколько его дел и прекрасно знала его уже лет десять. От прокуратуры был Касимов, и Юрий неприятно удивился, насколько этот, чересчур простоватый человек сегодня изменился. Сам тон его выступления был агрессивным и напористым.
— Прокуратура считает, что в этом случае имелось неправомерное превышение мер самообороны. Имелась возможность обезвредить Семина не применяя оружия.
— Понятно, — сказала Сычугина. — Я не поняла, кто потребовал возбудить уголовное дело?
— Мы, ваша честь.
Поднялась та самая женщина в круглых очках.
— Региональная общественная организация "Защита будущего", Анна Самохина. Мы считаем, что такие вот, с позволения сказать, милиционеры, как этот господин, — она ткнула толстым пальцем в сторону Астафьева, — убивает наше будущее. Кто сказал, что именно этот подросток убивал всех этих людей? Может быть, это делали совсем другие люди, может быть, он был только орудием в руках взрослых преступников?! Вместо этого мальчика просто изрешетили пулями! Стрелять в беззащитного ребенка, это преступление против нашего будущего!
Астафьев ошеломленно смотрел на своего оппонента. Изо рта этого бегемота в юбке летела слюна, голос перешел на крик.
"Это кто ребенок, Семин, что ли? — подумал он. — Как это одной пулей можно изрешетить человека?"
— Именно поэтому, изучив подробно суть дела, наша организация вступилась за попранные права наших детей. А таким людям, как этот вот ухмыляющийся урод, не место в милиции. Он должен сидеть не в кабинете начальника, а в тюрьме!
После этого пассажа даже Сычугина невольно хмыкнула.
— У вас все? — спросила она. Самохина кивнула головой.
— Да, ваша честь.
— Ну, что ж, все понятно. Что может сказать в свое оправдание обвиняемый?
Астафьев начал методично, как пастырь на паперти.
— Обвиняемый может сказать, что все, что только что прозвучало в мой адрес — это полный бред. Более социально опасного человека, чем Владимир Алексеевич Семин я в своей милицейской жизни не видел. То, что мне удалось остановить его перед совершением очередного убийства, я отношу к своим удачам.
— Удачам? Убийца младенцев! — взорвалась Самохина.
Сычугину интересовали подробности, а не эмоции.
— Скажите, Юрий Андреевич, а как получилось, что вы оказались в этот день в этом месте? Вы же возглавляете отдел напрямую не связанный с подобными уголовными преступлениями?
Все объяснения Астафьева проходили под ехидные реплики железногорской правозащитницы. Юрию приходилось контролировать себя, чтобы не дать волю чувствам.
Сычугина была человеком въедливым, поэтому Юрию пришлось долго рассказывать в подробностях всю ситуацию той ночи.
— Какое расстояние было между вами и Семиным?
— Метров десять, не больше.
— И вы видели пистолет в руках Семина?
— Да, ваша честь. Была луна, кроме того, он стоял на фоне белой стены дома. Я более часа был в темноте, глаза привыкли.
— Просто сова, а не человек! — снова подала свою реплику дама в очках.
Судья начала терять терпение.
— Прекратите, Самохина, а то я велю вас вывести из зала заседаний. Значит, вы утверждаете, что Семин стрелял в вас?
— Да. Я крикнул ему, чтобы он бросил оружие, но тот развернулся и выстрелил в меня.
— Как быстро вы выстрели в ответ?
— Буквально через секунду.
— Просто ковбой какой-то! — Съязвила Самохина.
— Нет, просто я уже держал его на мушке. Я мог стрелять и без окрика, Семин готовился в этот момент выстрелить в другого милиционера, но все же решил его окрикнуть.
— Неужели вы так хорошо стреляете, что попали в него с первого раза? — снова вставила свою шпильку Самохина.
— Достаточно хорошо.
— Людоед!
— Дура очкастая! — не выдержал и поддел Самохину Юрий.
— Прекратите, Самохина! — Взорвалась судья. — Что вы предлагаете, обвинение?
Слово взял Касимов.
— Мы требуем возбуждение уголовного дела по факту превышения самообороны. Кроме того, мы ходатайствуем о заключении подследственного под стражу до конца следствия.
Тут удивилась и судья.
— Аргументируйте.
— Мы считаем, что, находясь на свободе, Астафьев будет мешать следствию в ведении дела.
— Каким образом?
— Ну как, используя свое служебное положение, он будет давить на подследственных, на тех же свидетелей.
— Вообще, такой человек опасен для общества, его нельзя оставлять на свободе! — вскрикнула Самохина.
"Господи, она всех мужиков так ненавидит, или только меня? Кто же ее так в этой жизни недотрахал?" — подумал Юрий.
— Суд удаляется на совещание, — строгим голосом заявила Сычугина, и все в зале встали.
Юрий, воспользовавшись передышкой, вышел на крыльцо покурить. Тем же самым там занимался еще один хорошо знакомый ему человек, Виктор Демин.
— О, а ты что тут делаешь? — спросил Юрий.
— Да, свидетелем вызвали по делу Аракеляна.
— Этого, насильника?
— Ну да. А ты, по какому делу тут ошиваешься?
— По своему собственному делу.
— Это как? — не понял участковый.
— А вот так.
Короткое пояснение Астафьева вызвало из уст участкового удивленный присвист. Впрочем, он удивлялся недолго. На крыльцо выплыла вся делегация «правозащитников», во главе с толстой дамой. Вокруг нее юлой вился Касимов.
— Нет, дело можно считать решенным, аргументы у нас железные, — витийствовал он.
— Это дело прогремит по всей области! — восхищалась Самохина. — А мы постараемся, чтобы про него узнали по всей стране. Правда, Григорий?
