– Что же это за таинственные происшествия, ваше превосходительство? – спросил Путилин.
– Ограбление почт.
Путилин удивленно взглянул на губернатора.
– Ограбление почт? При чем же тут «таинственность»? Обыкновенные случаи грабежа, разбоя. Разве только в одной вашей губернии случаются подобные оказии?
– Благоволите выслушать меня подробно, ваше превосходительство, проговорил губернатор. – Конечно, я согласен с вами, что ограбление почты – не Бог весть какая важная и необыкновенная штука. Но дело в том, что за последнее время случаи ограбления стали страшно учащаться.
– Что же делает ваша полиция и все иные власти, ваше превосходительство? – насмешливо спросил Путилин.
Губернатора чуть-чуть передернуло.
– Должен сказать вам, что несмотря на все старания, злодеи остаются неуловимыми, словно им помогает сама нечистая сила.
– В которую вы, конечно, не верите, ваше пр-во? – так же насмешливо вставил Путилин.
Губернатор побагровел.
– Я так полагаю-с, ваше превосходительство! – выпалил он. – Я думаю, что нам с вами при нашем чине не подобает и не приличествует верить в чертей и дьяволов.
Путилин вынул записную книжку.
– Ну-с, ваше превосходительство, будьте любезны ответить мне на несколько вопросов. Скажите, где происходят случаи ограбления почты?
– На тракте между Петербургом и Архангельском.
– В различных местах?
– В последнее время все больше на одном месте.
– Где именно?
– За Вытегрой, близ села Бараны.
– Так. Что же: ограбления почты сопровождаются убийствами?
– Во всех случаях, а было их около десяти, и ямщик и почтальон были убиты.
– Разве почта следует у вас без охраны?
Губернатор покраснел.
– Действительно, это было непростительной оплошностью со стороны местного начальства отправлять почту без вооруженного конвоя, – пробормотал он.
– Вооружен был, стало быть, один лишь почтальон?
– Да. У ямщиков, наверное, оружия не было.
– Каково мнение обо всем этом судебного следователя?
– Он заявил мне после последнего ограбления почты, что, очевидно, в лесу, прилегающем к шоссе – тракту, ютится шайка разбойников-головорезов. Они устраивают засаду. Лишь только появляется почта, они выскакивают, грабят и убивают.
– Что же вы предприняли, узнав это? – продолжал Путилин.
– Я распорядился послать отряд солдат, дабы они обыскали весь лес.
– И солдаты не обнаружили никаких следов разбойников? Ни малейших?
– Да. А вы откуда же это знаете, ваше превосходительство? – удивился губернатор Григорьев.
Путилин улыбнулся.
– Если бы следы были найдены, вы не обратились бы ко мне… Кстати, вы не знаете, каким способом были умерщвлены почтальоны и ямщики?
– Ударами топора, в двух случаях черепа несчастных были разбиты, очевидно, дубинами.
– Пойдемте далее, ваше превосходительство, – продолжал свой опрос Путилин. – Скажите, каким образом было обнаружено последнее ограбление почты? Может быть, у вас есть донесение с собой?
– Вы не ошиблись, ваше превосходительство. Едучи в Петербург к министру, я захватил с собой кое-что относящееся этих непостижимых злодеяний. Вот все, что касается последнего ограбления.
Губернатор Григорьев вынул из щегольского портфеля несколько бумаг и протянул их Путилину.
Мой знаменитый друг углубился в их просмотр.
– Я слышал от министра и о вас, доктор, – обратилось ко мне его губернаторское превосходительство. – Граф рассказывал о вас, как о непременном спутнике Ивана Дмитриевича.
– Да, ваше превосходительство, мне улыбается частенько счастье присутствовать при замечательных розысках моего друга, Ивана Дмитриевича, – ответил я.
Путилин окончил просмотр бумаг.
Он сидел, низко опустив свою голову, и что-то чертил указательным пальцем по столу.
По своей всегдашней привычке он бормотал сам про себя отрывистые слова: «Гм… А почему бы не так?.. Ага! А если так…»
Губернатор, не знавший моего гениального друга, глядел на него с удивлением.
Наконец Путилин поднял голову.
– Что же вам, собственно, угодно от меня, ваше превосходительство?
– То, чтобы вы помогли мне вашим мудрым советом, глубокоуважаемый Иван Дмитриевич, – ответил губернатор. – Я должен сознаться вам, что положение вещей весьма тревожно. Население в панике. Эти повторяющиеся ограбления почты навели ужас на обывателей. Все боятся посылать ценную корреспонденцию, а так как у нас немало торговых предприятий и людей, то вы поймете, какая получается путаница… Вот и теперь один богатый сибиряк сидит и трясется, ожидая моего возвращения. Он явился ко мне и прямо заявил, что не рискует послать крупную сумму денег. Не буду скрывать, Иван Дмитриевич, что на меня идут большие нарекания, меня упрекают в бездействии власти, в отсутствии административной распорядительности, словом, на меня, как на Макара, повалились все шишки. Помогите, родной, вызвольте из беды! Вовек буду благодарен вам!
Путилин потер рукой лоб.
– Но как это сделать? Советом я не могу спасти вас, ибо тут на месте, в Петербурге, я не могу ориентироваться. Ехать туда?
Губернатор схватил и пожал обе руки Путилина.
– Ах, если бы вы согласились на это! – вырвалось у него.
– Вы говорили об этом с министром?
– Он предоставил вам carte blanche. Он сказал: «Пусть Иван Дмитриевич поступает так, как найдет лучшим».
Путилин посмотрел на меня.
– Что же, доктор, кажется, надо ехать?..
– О, разумеется! – воскликнул я, обрадованный возможностью принять участие в новом розыске-похождении моего славного друга.
– Нельзя же, на самом деле, хладнокровно закрывать глаза на эту бойню людей, надо же изловить хитроумных злодеев. Говоря откровенно, мне не особенно улыбается это путешествие, потому что я занят в настоящее время раскрытием одного чрезвычайно темного и запутанного дела.
– Ради Бога, Иван Дмитриевич, выручите! – взмолился олонецкий губернатор.
– Хорошо. Мы выедем завтра. А теперь скажите, пожалуйста, какова форма ваших почтальонов?
Губернатор принялся объяснять.
Путилин, вооружившись карандашом, зарисовывал его слова.
– Так похоже? – протянул он рисунок губернатору.
– Великолепно! – воскликнул тот. – А для чего вам это?
– В моей костюмерной нет такого костюма. А я… люблю пополнять ее разными новинками.
После этого приступили к обсуждению маршрута.
– Итак, как мне ближе и удобнее всего высадиться, чтобы попасть на место последнего ограбления почты?
– Вы можете слезть, Иван Дмитриевич, на пристани Вознесения.
– Отлично. До нее мы доедем вместе. Кстати, в селе Бараны вам приходилось когда-нибудь бывать?..
– Один раз проездом, когда я производил ревизию.
– Ну-с, вот и все. Завтра вы потрудитесь заехать за мной. Ты пойдешь, доктор?
– О! Что за вопрос?! – воскликнул я.
– Так стало быть, дело за нами. Пока всего хорошего!..
Когда губернатор покинул кабинет, Путилин подошел ко мне и сказал:
– А знаешь ли ты, докториус, что это очень опасное дело?
Я встревожился за моего великого друга.
– Ты находишь?..
– Да. Это, безусловно, опасное дело. Один неверный шаг – и все может окончиться катастрофой. Поэтому я должен предупредить тебя об этом, ибо совершенно не желаю подвергать твою жизнь опасности. Откажись лучше от поездки. Я возьму с собой X., моего любимого агента.
Я горячо и негодующе отверг это.
– Как тебе не стыдно, Иван Дмитриевич, говорить мне это? Разве мало мы с тобой вместе «сломали» похождений? Неужели я оставлю тебя в таком деле, где тебе угрожает опасность? За кого же ты меня считаешь? Смерть так смерть, но вместе; кажется, я до сих пор не был трусом, не боялся опасностей.
– Ну ладно, старый дружище, быть посему! А теперь давай распоряжаться.
Путилин призвал к себе помощника.
– Я уезжаю завтра, голубчик. Управление передаю в ваши руки. Я подготовлю вам кое-какие инструкции.
– Ах, Иван Дмитриевич, скоро ли вы сделаетесь домоседом! – воскликнул талантливый помощник.
– Помилуй Бог, что же делать, когда на Путилина такой спрос?! Не угодно ли: олонецкий губернатор пожаловал за мной!
– Серьезное дело? – озабоченно спросил помощник.
– Да. Пошлите Васильева за моим портным, пусть почтенный Яцикович явится немедленно.
Приблизительно через час явился Яцикович, славный еврей– портной, которого очень любил Путилин.
– Работа есть, Яцикович, но только – экстренная!
– Ох, ваше превосходительство, вы вечно торопитесь и торопите бедного Яциковича! – с шутливым ужасом поднял вверх руки симпатичный старик.
– Некогда спать, голубчик. Слушай: надо к завтрашнему утру приготовить две формы.
– К утру?! Когда же работать?!
– Всю ночь. Напролет. Могу успокоить тебя только вот чем: формы можешь шить, как на покойников.
При слове «покойники» старик еврей даже побледнел.
