– Не меньше десяти человек!
– За это у нас полагается расстрел. – Вэн Тань, ощетинившись, жестко взглянул на Миа: – А ты как полагаешь, красотка?
Только бы Майкл задержался в ближайшем городке чуточку подольше! Да и монахи сообразили что к чему и предупредили его по мобильнику… Как хорошо, что у него как раз вовремя прорезался зверский аппетит и он захотел настоящей европейской пищи! Миа, обдумывая положение, для острастки решила немного накалить обстановку. Ее рука скользнула за пояс. Телохранители Вэн Таня моментально и адекватно отреагировали на ее поведение. Ближайший к ней китаец бросился на нее, пытаясь поймать за руку. Остальные ощетинились оружием в направлении ее лба. Она уклонилась от броска, сдвинувшись в сторону. Телохранитель неуклюже плюхнулся рядом. Миа вежливо, чтобы ненароком не заставить палить остальных, достала свою пушку и положила на столик рядом.
– Может, мы сумеем как-нибудь договориться? Все-таки мне не хочется умирать, даже со второй попытки. – Она оценила быстроту реакции охраны Вэн Таня и решила лишний раз не дразнить гусей.
– Ты можешь что-то предложить взамен?
– Молчание русских. В виде мертвого тела ее посланца.
– Мы сможем убрать его с дороги, не вступая в сговор с капризным агентом. С твоей же непосредственной помощью. Ведь он обязательно вернется сюда. От такой аппетитной красотки очень трудно отказаться. – Вэн Тань понимающе подмигнул ей. – Тут-то мы его и прикончим. Вместе с тобой. Пока наслаждайся жизнью, продолжительность которой зависит от возвращения твоего напарника. А нам, к сожалению, пора. Кстати, спасибо за заботу о семье Чжэн Бо. Ты не против, если мы заберем их с собой?
Вэн Тань и генерал Ли Пэн поднялись с дивана.
– И еще: напоследок хочу дать тебе совет. – Ли Пэн остановился и с нескрываемым торжеством взглянул на Миа. – В своей следующей жизни постарайся держаться подальше от шпионских игр. Надеюсь, мы больше не встретимся.
Миа метнула в его сторону испепеляющий взгляд.
Лян Мэй с ужасом наблюдала, как ее маленький сын Рон достал из-под рубашки показавшейся ей огромным пистолет, подобранный им незаметно в подземном бункере. Прижав палец к губам, он шепотом произнес:
– Не шуми, мама. Другого выхода у нас нет.
Мать оцепенела. В первый раз она не знала, что сказать в ответ повзрослевшему за эти несколько дней подростку.
– Они все равно нас убьют.
Рон открыл дверь и с пистолетом в руках появился на пороге комнаты. Генерал Ли Пэн и четыре сотрудника контрразведки, направлявшиеся за ним, застыли на своих местах.
– Если вы не отпустите нас, я буду стрелять.
Рон произнес эту фразу решительно и твердо, нацелив оружие на генерала. Он отчаянно пытался вспомнить, что еще в этих случаях говорят любимые им герои американских боевиков.
– Оружие на землю! – наконец, выплыло у него из подсознания.
– Делайте, что он говорит. – Генерал Ли Пэн, переглянувшись с остальными, демонстративно достал свое оружие.
Не отрывая взгляда от мальчишки, он положил пистолет на пол. Стоящий сбоку китаец, засунувший руку под пиджак, изменил свое намерение и в прыжке попытался схватить мальчика за руку. И выполнил задуманное, но не вполне удачно. Вывернув руку, он подмял Рона под себя. От судорожной боли палец, лежащий на спусковом крючке, непроизвольно дернулся. Выстрел прозвучал как гром среди ясного неба. Пуля прошила потолок. Воспользовавшись замешательством, Миа взвилась со своего места. Ее целью был опешивший генерал. Увернувшись от одного из мордоворотов, она молниеносно взяла в тиски шею Ли Пэна.
– Оружие на пол, иначе я сверну ему голову.
На этот раз присутствующие прониклись ситуацией более серьезно, чем минутой ранее. Три бойца синхронно достали оружие и, стараясь не спугнуть ловкую красотку, осторожно положили оружие на пол.
– Отпусти Рона, – скомандовала она державшему мальчика бойцу.
Это были ее последние слова. Подкравшийся сзади коллега, вернувшийся на шум выстрела, точным ударом погрузил ее в бессознательное состояние. Лян Мэй, выбежавшая из комнаты вслед за сыном, яростно бросилась на удерживавшего Рона мужчину. Бойцы, стоящие рядом, успели перехватить ее по дороге, и она бессильно замолотила по ним своими маленькими кулачками.
– Что здесь происходит? – вернувшийся Вэн Тань раздосадованно оглядел своих людей.
– Мы никуда не поедем, – от бессилия Лян Мэй заплакала навзрыд.
Вэн Тань поморщился: он терпеть не мог женских слез.
– Успокойся, мы приехали, чтобы отправить тебя с сыном к твоему мужу.
– Не верь им, – неожиданно жестко, по-взрослому произнес Рон. – Они убьют и отца, и нас.
– Молодой человек, – Вэн Таня начала раздражать эта словесная перепалка, – я лично гарантирую вашей семье неприкосновенность. Собирайтесь, своими капризами вы только навредите и себе, и своему отцу.
Рон взглянул на плачущую навзрыд мать. Сопротивляться дальше не было смысла.
– Хорошо, – с трудом выдавил он из себя. – Мы едем.
Монах, встретивший Вэн Таня и его людей, вежливо проводил заезжих гостей, которые забрали из монастыря женщину и ребенка. Их лица не светились радостью по поводу своего отъезда, поэтому, когда взгляд Рона ненадолго остановился на его лице, монах ободряюще подмигнул ему. Закрыв за ними ворота, он достал из-под своего одеяния телефонную трубку и сделал один короткий звонок…
Миссионер, только что вышедший из магазина с внушительными свертками в руках, по огорченному лицу монаха сразу сообразил – в монастыре что-то произошло. Что-то, что потребует его немедленного вмешательства. Забравшись в автомобиль, Слобцов попытался найти с ним общий язык. Из нещадно исковерканного английского спича монаха он понял, что Вэн Тань, прямо или косвенно, тоже замешан в этом деле, поскольку умыкнул не только генерала, но и семью Чжэн Бо, на поиски которой они потратили столько сил. Похоже, эти узкоглазые соплеменники рыжей подруги опять обвели их вокруг пальца. Еще минут пять он потратил, чтобы перевести не самый лучший английский своего спутника и понять, что боевая подруга еще жива и ждет его в окружении восьми раскосых молодцев, которые неусыпно наблюдают за территорией монастыря, и особенно за въездными воротами.
Проникнуть незаметно внутрь для непохожего на монаха человека не представлялось никакой возможности. Поэтому его спутник, проникшийся нелегкой участью российского полицейского, покопавшись в недрах авто, достал запылившуюся сумку, из которой вытащил точно такое же одеяние, что было на нем, и протянул его опешившему Миссионеру.
– Размерчик хоть мой? – по-английски спросил тот, надеясь на взаимопонимание.
– Он остался от самого крупного монаха в истории нашего монастыря, – с улыбкой ответил его собеседник на искореженном английском.
– А где он сейчас? – Развернутое бельишко было почти девственно чистым.
– Умер от чрезмерного любопытства, – улыбка монаха стала еще шире.
Монастырский юмор несколько разрядил обстановку, но не надолго. Когда в его руках органично появилась допотопная машинка для стрижки волос, Миссионер почувствовал, что он вот-вот окончательно потеряет свои славянские корни. Постриг не занял много времени, и уже через десять минут на него в зеркале смотрел уже совсем другой человек. Вот уж никогда не думал побывать в шкуре настоящего буддийского монаха, да простят его служители православной конфессии! Придав своему лицу отрешенность, Слобцов окончательно вжился в роль.
Ворота монастыря открылись не сразу. Кто-то долго сверлил их глазами в круглую дырочку, заменяющую дверной глазок. Наконец двери расползлись в стороны, пропуская пикап внутрь. На въезде мрачноватый гражданский типчик в неподходящем к месту костюмчике сурово заглянул внутрь, вперив в новоиспеченного монаха тяжелый взгляд. Миссионер придал своему лицу как можно более глупое выражение и заискивающе кивнул.
– Это кто? – спросил суровый гражданский дядька.
– Один из наших, он ездил постигать мудрость в Тибет.
Миссионер многозначительно покачал головой, подтверждая правоту брата по вере. Захлопнув дверь, суровый дядька дал им отмашку – мол, можете проезжать. Пока они ехали к основному зданию, Миссионер успел произвести необходимую рекогносцировку. Двое – у ворот, еще двое у домика, где держат Миа. Остальные, видимо, внутри. Слобцов вышел из авто и, старательно копируя походку своего спутника, побрел за ним. Он успел заметить изучающий взгляд одного из громил, проводивший его до самого порога. Крепко стерегут узкоглазые коллеги его рыжую красотку, ничего не скажешь. Но, что ни говори, девчонка того стоит.
Лучшее время для любой антитеррористической операции – это первые минуты после сытного и обильного поглощения пищи, когда мозг, занятый приятными ощущениями, связанными с перевариванием употребленных продуктов, ослабляет свое профессиональное внимание и тормозит проявление в полном объеме некогда полученных навыков. Правда, горсткой монастырского риса вряд ли удастся как следует запудрить мозги крепким китайским контрразведчикам, но попытаться стоит. Иначе без осложнений до них не добраться. Наголо постриженный свежеиспеченный монах, неловко кутаясь в жмущую ему одежонку, отрешенно брел в направлении постройки, занятой грозными пришельцами. Руки его были отягощены продпайком, состоящим из вареного риса и зеленого чая. Рядом с ним шел его недавний парикмахер. У двери им преградил путь один из людей Вэн Таня.
