Де Спейн закуривает.
– Только вместе с твоим отцом.
– Вот как?
– Да, так. В полиции я был лейтенантом, а Престон – инспектором. И сейчас я при нем. Хотелось бы в кои-то веки с ним сравняться.
– Никакой «Эксли Констракшн» не было бы, если бы ты не разбирался в стройматериалах.
– Спасибо. И серьезно тебе говорю: избавься от очков.
Эд берет со стола фотографию в рамке. Старший брат Томас – в форме. За день до гибели.
– Будь ты копом, я бы тебе выговор влепил. За несоблюдение субординации.
– Да уж, с тебя станется! Ты какое место занял на лейтенантском экзамене?
– Первое. Из двадцати трех кандидатов. При том что я моложе остальных минимум лет на восемь, меньше всех пробыл сержантом, и вообще в полиции прослужил меньше всех.
– И хочешь попасть в Бюро расследований? Эд ставит фотографию на место.
– Да.
– Ну что ж. Для начала тебе придется годик-другой подождать вакансии. Потом обнаружится, что вакансия эта – в патруле. А потом ты узнаешь: чтобы перевестись из патруля в Бюро, нужно много лет лизать задницу начальству. Тебе сейчас двадцать девять, верно?
– Верно.
– Значит, лейтенантом станешь в тридцать или тридцать один. А молодых да ранних у нас не любят. Шутки в сторону, Эд. Это не для тебя, понимаешь? Те, кто служит в Бюро расследований, – крутые парни. А ты не такой. Да, Паркер открыл патрульным офицерам путь в Бюро – но этот путь не для тебя, Эд. Подумай об этом.
– Арт, – говорит Эд, – я хочу расследовать преступления. У меня есть связи. Я награжден крестом «За выдающиеся заслуги» [12]. Это не круто, как по-твоему? И в Бюро Я пройду.
Де Спейн стряхивает с одежды упавший пепел.
– Будем говорить начистоту. Хорошо, Солнечный Джимми?
Детское прозвище повисает в воздухе.
– Конечно.
– Видишь ли… коп ты неплохой. Со временем, быть может, станешь по-настоящему классным копом. И в том, что ты можешь нажать на спуск, я ни секунды не сомневаюсь. Но твой отец… Когда надо, он умел быть своим в доску, а когда надо – последним сукиным сыном. Его обожали и ненавидели. Ненавидели – но обожали. Ты так не сможешь.
Эд сжимает кулаки.
– Ты собирался дать мне совет, дядя Артур. Совет копа, бросившего службу ради денег, – копу, который никогда не уйдет из полиции.
Де Спейн морщится.
– Хочешь моего совета? Будь по-твоему. Интригуй, наушничай, подпевай начальству, лижи задницу Уильяму X. Паркеру. И моли Бога о том, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте.
– Как ты и мой отец?
– В точку, Солнечный Джимми.
Эд переводит взгляд на свою форму, висящую на вешалке. Она сшита на заказ: острые стрелки на брюках, сержантские полоски, одинокая нашивка на рукаве.
– Желаю тебе золотых полосок, Эдди, – говорит Де Спейн. – И тесьмы на фуражке. Не будь ты мне дорог, я бы не капал тебе на мозги.
– Знаю.
– Но ты ведь, черт возьми, у нас герой! Эд чувствует, что пора сменить тему.
– Завтра Рождество, и ты думаешь о Томасе. Де Спейн кивает.
– Все пытаюсь понять, в чем же я прокололся. О чем его не предупредил. Он ведь даже не расстегнул кобуру.
– Откуда ему было знать, что уличный щипач пойдет на дело с пистолетом?
Де Спейн тушит сигару.
– Томас был прирожденный коп, все на лету схватывал… Так мне тогда казалось. Должно быть, поэтому я теперь надоедаю поучениями тебе.
– Его уже двенадцать лет нет в живых. И доищусь до правды.
– Знаешь, считай, я забыл, что ты это сказал.
– Нет, не забывай. Помни об этом, когда я поступлю в Бюро. И когда отец будет пить за Томаса и мать, не вздумай каяться. Отец потом неделю в себя не придет.
В дверях появляется Престон Эксли с бутылкой и бокалами. Де Спейн вскакивает.
– С Рождеством, отец, – говорит Эд. – И мои поздравления.
Престон разливает виски по бокалам.
– Спасибо. Да, заказ на королевство мультяшных грызунов достался «Эксли Констракшн». А к сыру я в жизни больше не притронусь. Тост, джентльмены. За упокой души моего сына Томаса и моей жены Маргарет – и за нас троих.
Все трое пьют, и Де Спейн снова наполняет бокалы. Потом Эд произносит любимый тост отца:
– Пусть преступления, взывающие к правосудию, никогда не остаются нераскрытыми!
За третьей порцией он говорит:
– Отец, я и не знал, что ты знаком с Рэймондом Дитерлингом.
Престон улыбается.
– Мы уже много лет знаем друг друга по бизнесу. Этот контракт мы с Артом держали в секрете по просьбе Рэймонда – он хотел сам о нем объявить в этой своей детской телепередаче.
– Ты с ним познакомился, когда расследовал дело Атертона?
– Нет. Да я тогда и не занимался строительством. Артур, у тебя есть тост?
Де Спейн разливает по бокалам остаток виски.
– За блестящую карьеру нашего будущего лейтенанта в Бюро расследований!
Оба смеются. Престон говорит:
– Кстати, Эдмунд, тут Джоан Морроу интересовалась, есть ли у тебя невеста. Кажется, она к тебе неравнодушна.
– Думаешь, из светской львицы получится хорошая жена для копа?
– Для простого копа – вряд ли, для копа в чинах – Очень может быть.
– Например, для шефа Бюро расследований?
– Скорее, для командира патрульной службы, – поджимает губы, Престон.
– Отец, ты мечтал, что патрульную службу возглавлю я, а Бюро расследований – Томас. Но Томас мертв. Не лишай меня этой возможности! Не заставляй кроить жизнь по твоей мерке!
Престон меряет сына долгим взглядом.
– Ясно. Хорошо, что ты заговорил со мной в открытую, сынок. Ты прав: когда-то я действительно об этом мечтал. Но не в этом дело. Из тебя не выйдет хорошего детектива. Ты не чувствуешь людей, их слабостей.
Эду вспоминается Томас: математический склад ума и страсть к хорошеньким девицам.
– А Томас чувствовал?
– Да.
– Папа, я пристрелил бы этого щипача, едва он в карман полез!
– Черт возьми! – бормочет Де Спейн, но Престон жестом заставляет его замолчать.
– Не надо. Все нормально. Эдмунд, несколько вопросов, прежде чем я вернусь к гостям. Вопрос первый: сможешь ли ты сфабриковать улику, чтобы отправить виновного за решетку?
– Если понадобится…
– Отвечай, да или нет.
– Я… нет.
– Сможешь выстрелить бандиту в спину, если понимаешь, что на суде ловкий адвокат его отмажет?
– Я…
– Да или нет, Эдмунд.
– Нет.
– Сможешь выбить из обвиняемого признание, если знаешь, что он виновен?
– Нет.
– Сможешь подтасовать улики на месте преступления так, чтобы поддержать версию обвинителя?
– Нет.
Престон вздыхает.
– Так не рвись на должность, где тебе придется летать такой выбор. Бог дал тебе хорошие мозги: пользуйся ими.
Эд бросает взгляд на свою форму.
– Я и хочу ими пользоваться: расследовать преступления.
– Одно тебе могу сказать, – усмехается Престон, – у тебя есть упорство, которого Томасу недоставало. В Бюро в патруле – ты нигде не пропадешь. Не зря тебе дали Крест.
Звонит телефон, и Де Спейн снимает трубку. Эду вспоминаются японские траншеи, и он не поднимает глаз.
– Лейтенант Фрилинг из участка, – говорит Де Спейн. – говорит, кутузка уже битком набита. И еще, что час назад подстрелили двоих патрульных. Двое подозреваемых арестованы, четверо еще на свободе. Просит, чтобы ты поторапливался.
Эд поворачивается к отцу – но Престон уже в холле, обемивается шутками с мэром Бауроном в рождественской шляпе с ушами, как у Мучи-Мауса.
К доске на стене прикноплены журнальные вырезки: «Борец с наркотиками ранен в перестрелке», «Актера Митчума [13] застукали с марихуаной». На столе, в рамочках – статьи из «Строго секретно»: «Наркодилеры дрожат, когда Отдел по борьбе с наркотиками выходит на тропу войны»; «Актеры утверждают: своей достоверностью сериал „Жетон Чести“ обязан консультанту». К статье о «Жетоне Чести» прилагается фото – сержант Джек Винсеннс с главным героем, Бреттом Чейзом. Бретт Чейз – педофил, трижды привлекался за приставание к мальчикам, каждый раз дело заминали. В досье, что хранится у редактора, подробно об этом рассказано. В журнале вы этого не найдете.
Джек Винсеннс оглянулся. Отдел по борьбе с наркотиками опустел, затих – только в его комнатушке горит свет. Без десяти минут полночь. Он обещал Дадли Смиту напечатать за него отчет об организованной преступности для Аналитического отдела. А Фрилингу обещал выпивку для вечеринки в участке – Сид Хадженс из «Строго секретно» должен привезти ром, да вот что-то не звонит. С Дадли Джек договорился по-свойски: отпечатать рапорт несложно – печатает он сотню знаков в минуту, – а за это Дадли завтра устроит ему обед в «Тихом океане» с Эллисом Лоу. Лишний приработок Джеку сейчас не помешает, как и связи в офисе окружного прокурора. Он закурил и начал читать.
Ничего себе рапорт – на одиннадцати страницах! Длинно, нудно, официально, со всякими словесными завитушками, на которые Дадли мастак. Главная тема: растерянность в бандитских рядах после того, как загремел в тюрягу Микки Коэн. Джек дочитал до конца, исправил пару описок и принялся печатать.
