Полковник Гуров еще раз взглянул на… – какие уж тут сомнения?! – на труп Екатерины Давиденко, до скрипа сжал зубы и бросился к входной двери особнячка уже не раздумывая, чисто на злости, азарте и охотничьем инстинкте. Да, сыщики – тоже люди, ничто человеческое им не чуждо…
Одна ошибка обычно тянет за собой другую, и Гуров не преминул совершить еще целых две. Прежде всего, он недооценил противника, а это всегда дорого обходится! Не укладывалось в сознании Льва то, что Аслан Резоев, этот рекламно-конфетный красавчик, может быть по-настоящему опасен. В представлении полковника Гурова Аслан Резоев был этаким жиголо, героем-любовником. Сладкой мечтой сексуально озабоченных дам любого возраста. Такой без труда заберется в постель к женщине, да и придушит ее тоже без особого труда, но чтобы оказать серьезное сопротивление?! Да будет вам! А ведь кому, как не Гурову, было превосходно известно: внешность обманчива! Еще одна ошибка, чисто техническая, заключалась в том, что Гуров не спрятал свой «штайр» в кобуру, хотя предстояла явная рукопашка. Пистолет так и остался зажатым в его руке, когда Лев нырнул в темноту небольшого холла первого этажа, скорее всего, Гуров просто забыл о пистолете, во всяком случае, применять его по назначению он сейчас не собирался.
Гуров сам неоднократно говорил своим молодым коллегам по службе в управлении: полагаться в рукопашной схватке на оружие – штука рискованная. Даже когда пистолет еще в кобуре, у человека возникает ощущение силы и превосходства над противником, а это ведет к самоуверенности, к иллюзии, что не потребуется серьезных усилий, чтобы одержать верх. Но едва оружие обнажено, опасность увеличивается десятикратно, потому что действовать теперь можно лишь одной свободной рукой. Кроме того, существует и психологическая опасность: обманчивое чувство, что напуганный до полной беспомощности одним видом пистолета противник теперь не шелохнется. А если враг окажется не из трусливых?
Так вот, Резоев трусом не был! Поднявшись на пол-оборота винтовой лестницы, начинавшейся в холле, он затаился и ждал. Губы Аслана сжались, мышцы брюшного пресса напряглись и затвердели. Надпочечники выбросили в кровь изрядную порцию адреналина, сердце застучало гулко и часто, предметы перед глазами приобрели подчеркнутую, болезненную резкость. Он был готов к бою, он молил Аллаха только об одном: чтобы Гуров не выжидал, а попытался взять его здесь, схватившись один на один.
И Аллах внял-таки его мольбам!
Дождавшись, когда Гуров, ворвавшийся в особнячок точно вихрь, окажется в середине холла, Резоев одним движением перебросил тело через перильца винтовой лестницы и, мягко спружинив, приземлился прямо перед Гуровым, грудь в грудь! Резким движением снизу вверх Аслан рубанул Гурова по запястью. Силой удара Льва даже слегка развернуло, а пистолет подбросило так, что он улетел к дальней стене холла. Тут же Резоев провел заднюю подсечку. Гуров упал первым, успев только с изумлением подумать: "Ничего себе, дамский любимчик!" – и тут навалившийся сверху Аслан попытался схватить его за горло. Гуров резко дернул вверх правое колено, но Резоев, перекатившись, ускользнул. Он оказался исключительно шустрым и прекрасно подготовленным малым: удары посыпались на Льва с такой скоростью, что он уже не мог их отражать и вынужден был пойти на прямой захват рук в расчете сковать действия Резоева, но с первого раза Льву это не удалось, а второго случая не представилось, потому что Аслан уже был начеку и ловко уворачивался.
Гуров наносил боковые туда, куда мог дотянуться: в солнечное сплетение, в пах, в основание шеи, но пока безрезультатно. Резоев действовал с потрясающей энергией, и Лев понимал: стоит ему хоть на долю секунды ослабить защиту, как Аслан покончит с ним. В его атаке была почти животная ярость, Гуров слышал тяжелое сопение и фырканье дикого зверя, и ему даже казалось странным, что его не рвут когтями и он не ощущает под рукой звериную шкуру. Между тем в том, как Резоев наносил удары, чувствовались собранность и самообладание.
Внезапно полковник Гуров осознал, что, если срочно что-то не предпринять, он проиграет этот бой. Опыт опытом, но возраст дает себя знать. Руки Льва все больше слабели, мышцы горели огнем, дыхание сбивалось. Так. Сделать правый поворот, достать его коленом в пах. Нет, Резоев начеку. Попробовать еще раз, чуть по-другому. Опять неудача! А с каждым ударом Резоева вспышки перед глазами становились все ярче… Всей тяжестью Аслан придавил Гурову ноги, Лев никак не мог его сдвинуть, чтобы освободиться. Тогда Гуров расслабился на долгие две-три секунды, стараясь отвлечь внимание врага, подпустил Аслана поближе. Затем, вывернувшись, освободил локоть и с силой бросил его вперед так, чтобы расстроить очередную серию атакующих ударов. Теперь Гуров дернулся влево и, перекатываясь, нащупал опору – первую ступеньку винтовой лестницы. Гуров вскинул колено, и ему удалось уйти из-под прямых ударов противника. Так, чуть расслабиться, восстановить дыхание, иначе конец. Эх, сказывается возраст, никуда от этого не денешься… Внезапно Гуров резко оттолкнулся от ступеньки, не ожидавший этого Аслан ослабил захват, и Гуров заставил его откатиться чуть в сторону, после чего Льву наконец-то удалось вскочить на ноги, разрывая дистанцию…
…А в это время на неширокой грунтовой дороге, пронизывающей дачный поселок, разыгрывалась финальная сцена автородео, поставленная Станиславом Крячко.
Бритоголовый тип в вишневой «девятке» был предельно изумлен, просто ошарашен, когда увидел, какой рыдван догоняет его, да как догоняет! Точно его машина стоит на месте, а меж тем спидометр показывал восемьдесят! Он притопил педаль газа, хоть на такой дороге превышать скорость в сто километров в час было уже опасно, тем более что водителем-асом бритоголовый не был. Но сейчас им владела одна мысль, одно желание: оторваться от этого назойливого преследования, от допотопного автомобильного чудовища, место которому на свалке или в музее, но которое, однако же, не просто висит у него на хвосте, а нагоняет! Но картинка в зеркальце заднего вида не изменилась: черный «Мерседес», выпущенный, вероятно, в первые послевоенные годы, когда бритоголового и в проекте-то не было, неумолимо настигал, а его машина словно прилипла к дороге, хоть мотор «девятки» протестующе ревел на предельных оборотах. Что за чудеса поганые такие?! Хорошо, что дорога пуста и встречных машин пока что не попадалось, иначе…
…Крячко довольно ухмыльнулся и перевел двигатель «мерсика» в форсированный режим. До удирающей «девятки» осталось около двухсот, нет, уже меньше ста пятидесяти метров. Догнать он ее сейчас догонит. Только что делать дальше? Пистолета у водителя «девятки» нет, иначе он уже пустил бы оружие в ход. Так что Гуров снова оказался прав в своем предположении. А вот у Крячко пистолет с собой, табельный «макар». И что от него толку в данной ситуации? Во-первых, «ПМ» – это далеко не «штайр», из «макарки» разве что стреляться хорошо, не промахнешься. Да и Станислав, в отличие от Льва Гурова, снайпером никогда не был, каждому свое. Но, во-вторых, хоть бы и был, – куда стрелять? По задним колесам «девятки»? Если бы стояла задача угробить бритоголового, Крячко так бы и поступил. Выпустил бы пару обойм, глядишь, хоть одна пулька и попала бы в цель. А результат такого попадания стопроцентно предсказуем: на столь высокой скорости ни один водитель в мире, будь он хоть трижды Шумахер, машину с пробитым задним колесом не удержит. Она не просто перевернется, она кубарем покатится, и шансов уцелеть у водителя будет – кот наплакал! Нет, мы по-другому поступим!
Теперь уже Крячко прибавил газу, и «мерс» поравнялся с «девяткой», обходя ее слева, а затем начал медленно, осторожно и ласково прижиматься к лакированному вишневому бочку соседки, как бы флиртуя с ней. Это на скорости сто с лишним километров в час, на грунтовке!
Стасов «мерсик» был тяжелее «девятки», по крайней мере, в два раза, что не замедлило сказаться. Машины шли впритирку, касаясь друг друга боками, и «Мерседес» стал потихоньку спихивать «девятку» на обочину.
Лицо бритоголового перекосилось от ужаса, он понимал, что оказаться на обочине, разогнавшись до такой скорости, – это верная смерть. И куда деваться? Слева «Мерседес», справа – обочина, вперед не вырвешься… Остается только притормаживать, надеясь на то, что «Мерседес» уйдет вперед, даст свободу маневра.
Ну, как бы не так! Самым сложным для Крячко было держаться точнехонько рядом с «девяткой», не вырваться вперед, тормозить синхронно с бритоголовым. И Крячко виртуозно справился с этой задачей! Все, теперь пора!
Станислав прижал тормозную педаль, одновременно резко выворачивая руль вправо, по часовой стрелке. Тяжелый передок «Мерседеса» на мгновение оказался на уровне задних колес «девятки», и «мерс», словно расшалившись, мягко, но сильно толкнул соседку в бок. Вот тут-то она и перевернулась! Только уже не на ста, а на сорока километрах в час, а это существенная разница! Никакого кувыркания, «девяточка» просто встала на крышу, несколько секунд проскользила по инерции и остановилась. Только мотор обиженно взрыкивал да задние колеса вращались вхолостую, производя несколько комичное впечатление. Было сейчас в несчастной «девятке» что-то от жука, которого перевернули на спинку, и вот он дергает лапками и никак не может прийти в нормальное положение…
