Меркулов, молча поднявшись из-за стола, потер пальцами виски.
— Что-то мне не нравится, как стул стоит, — задумчиво сказал Костя. — И шкафы, кажется, не на своем месте. Как считаешь, Саша?
У меня, видимо, было такое выражение лица, что Фролов рассмеялся. Но я тут же вспомнил: когда Меркуловым одолевает страсть двигать мебель, ему в голову приходит стоящая идея.
— Мы тут до твоего прихода с майором Фроловым подумали о том, что пора брать Васина. Уверен, будет непросто: все-таки помощник командующего. Я сделаю санкцию на арест, но если военные заартачатся, вы со Славой Грязновым Женю Фролова подключите, он вроде бы наш человек, — бросил прищуренный взгляд Меркулов на Фролова. — Просто скрутите Васина по рукам и ногам и, никого не спрашивая, транспортным самолетом — в Москву. Женя обещал устроить.
— Попробуем, — вяло сказал Фролов.
— А уже в Москве мы проведем очные ставки с Васиным. А то я беспокоюсь за тебя, Турецкий, надо тебя из Москвы отправить, от греха подальше. А то пристрелит еще из-за угла какой-нибудь ненормальный.
— Молодец, Костя! — не выдержал я. — Бояться за меня — это глупости, а вот брать их за жабры действительно пора, а то десятилетиями боимся: этот из контрразведки, его не тронь; тот — генерал, значит, вне всяких подозрений; этот — член ЦК! Демократия у нас в стране, в конце-то концов, или дерьмо на палочке? Молодец, Костя! Я всегда знал, что на тебя можно опереться! Вот пусть после ареста Васина все побегают: в Генштабе, в Министерстве обороны! Пусть все там на Лубянке и в «Белом доме», куда мгновенно полетят жалобы, усекут, что Мосгорпрокуратура, да и Генеральная прокуратура еще чего-то стоят!
Фролов недовольно хмыкнул и закатил глаза в потолок. А Меркулов достал из кармана дедовские часы, послушал их и положил обратно. Часы остановились лет десять назад, но Костя по-прежнему не расставался с ними, как с талисманом, надеясь на чудо, на то, что они когда-нибудь сами начнут ходить.
— На сегодняшний день есть несущественное препятствие: Васин сейчас находится в Вильнюсе. На похороны он не приехал, не счел нужным или ему не сообщили — неизвестно.
— Но ты сказал, мы в Германии его возьмем, — сказал я.
— Да. Литва теперь чужая страна. У нас надежных людей в Вильнюсе нет. Все в одночасье стали недругами. Генеральный, Шура, да и я — против международного скандала. А Германия еще пока «наша», пока войска не окончательно выведены. Жаль, конечно, что со всей Прибалтикой после известных событий связи по линии МВД и КГБ разорваны, но думаю, прошвырнуться в бывшую ГДР ты не откажешься? — заулыбался Меркулов.
Тут вмешался Фролов:
— Мы по своим каналам пытались связаться с Васиным. Но это оказалось делом, как ни смешно это звучит, практически невозможным. Все просто: наш полковник на охоте вместе с кем-то из новых хозяев республики. Он прибыл в Вильнюс на самолете командующего ЗГВ, если вдруг почует что-то не то, в любой момент может вылететь обратно в Германию. Так что брать его у немцев — самый лучший вариант, несмотря на то, что там полковник будет среди своих.
— Одним словом, будем оформлять документы на тебя и Грязнова, — сказал Меркулов.
— Фантастически повезло! — воскликнул я. — Я ведь ни разу за нормальным бугром не был.
Фролов осторожно поднялся из кресла, собираясь уходить. Я тоже встал.
— Буду рад с тобой встретиться в Германии. Надеюсь, я не испорчу вам с Грязновым компанию?
— Нет, конечно, — улыбнулся я, и мы пожали друг другу руки.
Фролов вышел.
— Костя, а если Васин ни сном ни духом к нашему делу? Неужели не боишься скандала?
— Конечно. Но я даю лишь санкцию на его задержание как подозреваемого. Если он не виновен, через десять суток мы его освободим. Согласен?
— Согласен, — махнул я рукой.
1. Подозрительное гостеприимство
Сборы в дорогу были недолгими. Предполагалось, что наша с Грязновым командировка должна завершиться через три дня максимум.
Мы прилетим в Германию за сутки до возвращения Васина из охотничьей командировки в Прибалтику. У нас с Грязновым был в общих чертах разработан план задержания полковника, но в конечном счете решено было действовать по обстановке… К тому же в Германии нашей опорой будет Женя Фролов…
Я отогнал машину на стоянку недалеко от дома и договорился, что если рядом с машиной будет вертеться кто-нибудь подозрительный, его под каким-нибудь предлогом задержат и вызовут в милицию.
Благодаря стараниям нашего покровителя, проблем с оформлением командировки у нас не возникло.
В 16.00 за мной должна заехать машина из военной прокуратуры со Славой Грязновым, чтобы отвезти нас в Кубинку на военный аэродром. Мы собрались лететь транспортником, потому что так выходило быстрее. Идею с военным самолетом подал Грязнов, а Меркулов только позвонил куда надо. Все было согласовано, и оставалось лишь оформить необходимые документы.
Единственное, чего я не успевал, так это разжиться марками — все-таки побывать в Германии и не привезти оттуда ничего — это выше моих сил, тем более что на носу Новый год. Хотя бы бутылку шампанского!
И тут я вспомнил, что мой сосед по лестничной площадке, бывший нищий инженер-химик, — ныне богатый совладелец совместного предприятия, выпускающего сантехнику не хуже импортной. С ним мы встречались иногда, здоровались, но дальше этого наше знакомство не шло. Я даже не помнил его имени. Я постучал в дверь, и, к моей радости, сосед оказался дома.
Он стоял на пороге с горлом, обмотанным толстым шарфом.
— Привет! — прохрипел он, явно обрадованный моему визиту. — Проходи! Я тут приболел немного — ангина, зараза такая!
— Я на минуту. Понимаешь, какое дело, через час улетаю в командировку в Германию, а денег — ни шиша! Может быть, ты…
— В Германию?! Так это просто замечательно! — Если бы не горло, он бы орал от радости, а так только шипел, словно рассерженный удав. — Мне, кстати, лекарства кое-какие нужны…
Через пару минут я вышел от него с двумя сотнями немецких марок в кармане и готов был лететь хоть на край света, хоть к черту на рога.
Я уже почти сложил вещи, когда у меня вдруг зазвонил телефон. Я подскочил, схватил трубку:
— Алло!..
— Сашенька, ты сегодня не работаешь? — услышал я родной голос.
— Ира? Ты откуда звонишь?! — заорал я в телефонную трубку, хотя слышимость была вполне приличная.
— Все оттуда же, — ворчливо сказала Ирка. — К тебе не дозвонишься! Тебя нет ни днем, ни ночью, где ты пропадаешь?
— Работаю, и только работаю, — отвечал я, вполне счастливый, и на моем лице, очевидно, была глупейшая улыбка. Кажется, нашей размолвке наступил конец. — Приедешь — все расскажу!
— А с чего ты решил, что я приеду? — спросила Ира. — Может быть, я потому и звоню, чтобы сказать, что я не собираюсь Новый год встречать с тобой…
Внутри все оборвалось, я молча положил трубку.
Словно обухом по голове ударили. Я сидел, привалившись к стенке, и чувствовал, как у меня щиплет в носу от обиды. Мне казалось, что все это несправедливо, что так нельзя, что все наши прежние отношения, они…
Снова зазвонил телефон.
— Ну, старик, ты готов? — услышал я голос Грязнова сквозь треск.
Мне захотелось выругаться во весь голос, но я только сказал:
— Готов.
Я выключал газ и воду, обесточивал проводку, закрывал входную дверь и думал:
«Господи! Почему у меня совершенно нет времени на личную жизнь?! Десять лет практически не знаю покоя. Я встречаю иногда своих школьных и институтских однокашников и вижу, как они устроились в жизни. У всех нормальные семьи, дети. Даже те, кто когда-то учился со мной на юридическом, теперь работают в фирмах, занимаются адвокатской практикой…»
За дверью трезвонил телефон, но у меня уже не было времени. Практика снова подтвердила, что человеку обычно не хватает пяти минут и пяти копеек… Семейная жизнь рушилась, так и не успев начаться…
Перелет длился несколько часов, и за это время мы успели замерзнуть так, что, когда самолет стал заходить на посадку и началась болтанка, у нас зуб на зуб не попадал.
Наконец транспортник сильно тряхнуло — сначала один раз, затем другой, — когда шасси коснулись бетонки; двигатели заревели, и нам оставалось только дождаться, когда эта махина остановится.
Ждать пришлось недолго. Вышел пилот, окинул взглядом нас с Грязновым, окончательно задубевших, скорчившихся среди нагромождения ящиков, и усмехнулся:
— Замерзли? Теплее одеваться надо было. Это вам не гражданская авиация, на высоте у нас прохладно бывает. Впрочем, ребята вас отогреют. За вами уже приехали. Вам еще до нашего штаба добираться. Но это быстро. Просторы-то не российские. Тут руку в сторону отведи, и уже за границей окажешься. Европа! — закончил он с презрением.
