— Да, ладно, кто читает твой "Вестник"? — попробовал охладить пыл журналюги Колодников.
— При чем тут «вестник»? Это тема как минимум для областной газеты, а может, и для столичной. И хорошая тема! Давненько я не печатался в областной прессе. Поди, забыли уже, что есть такой Антон Рябцев.
Он схватил свой мобильник, и, выбрав нужный номер, начал разговаривать с неизвестным операм абонентом.
— Сергей! Слушай, ты пятничный номер еще не верстал? Хорошо! Оставь место, строк триста, я тебе такую тему подкину — рыдать от счастья будешь. Все, хорошо!
Он положил трубку, сказал: — Я счас!
Антон исчез из кабинета, и вернулся обратно через пару минут, с бутылкой быстро потеющей водки, и набором рюмок.
— Ну, за встречу! — провозгласил Антон. Лишь после первого тоста Рябцев взяв ручку, спросил: — Ну, а теперь поподробней, и с самого начала. Как это было? Когда? Где?
Сапсан, как обычно, проверив ход своих дел на фондовом рынке, лег на диван, закурил, и начал думать о том, где он прокололся в этом чертовом госпитале. Все было рассчитано досконально. Он подключился к телефонной сети и быстро выяснил имена основных фигурантов: главврача и главной медсестры. Потом он, удачно сняв ту самую квартиру, быстро выяснил их внешность. Квартира была с одной стороны, удачная, окна госпиталя выходили на солнечную сторону, и он в любую погоду видел лица говоривших по телефонам людей. Но, с другой стороны, окна нужной ему палаты выходили во внутренний двор этого старомодного здания. Значит, стрельба извне исключалась. Оставалось одно — проникнуть в само здание. Здраво поразмыслив, Сапсан решил, что посетитель вызовет больше внимания, чем обслуживающий персонал. Таких в этом громадном здании было не менее полутысячи. Все одеты примерно в одинаковую, бесформенную униформу. По крайней мере, так его никто толком не запомнит. Еще ему не хотелось попадать под объективы телекамер у главного входа. Это препятствие он обошел просто и элегантно. Однажды он случайно пронаблюдал, как из одного из многочисленных запасных выходов выносили какие-то ящики. Подобрать ключи к замку было не так сложно.
Теперь оставалось выбрать роль. И тут ему уже помогли альтернативщики. Как-то он увидел, как их в своем кабинете распекает старшая медсестра. Внешний вид этих бедолаг был невзрачен, а сфера деятельности — санитар, как раз подходила для нанесения одного удара. Все прошло удачно, он, благодаря своей наглости и уверенности завладел нужной ему каталкой с едой. Но неприятности поджидали Сапсана уже в палате. Там было слишком много людей. Эта, неизвестно откуда взявшаяся баба, потом старик. Стрелять он не стал, зато миниатюрная капельница с цианидом исправно отправила свое содержимое в стакан заказанной жертвы. И тем досадней было ему узнать, что вместо нужного ему человека на тот свет отправился совершенно другой. Об этом он узнал все из тех же телефонных переговоров запаниковавших врачей с соответствующими инстанциями. А потом он и сам увидел того, заказанного ему парня, преспокойно усаживающегося в приметную, черного цвета, «двенадцатую» модель. Сапсан не кинулся в погоню, он знал, что далеко тот не уйдет, все равно он его найдет и достанет.
Пока нагнетались страсти вокруг Астафьева, следствие по делу о расстреле гаишников окончательно пришло в тупик. Паша Зудов нашел тот "Ланд Крузер" с саратовскими номерами, сам, с все тем же Лужковым съездил в областной центр на «Волге» и убедился, что у владельца внедорожника полное алиби. Он отдыхал на Воздвиженских озерах с многочисленными родственниками в виде жен от первого и второго брака и трех детей с такой же сложной родословной. Оставался второй внедорожник, но его оказалось найти гораздо трудней. «Джип-Чероки» была одной из самых популярных и распространенных моделей в стране. Расследование ушло в областной центр и растеклось по области, уходя из-под надзора следственной группы. Через день к ним приезжал все тот же полковник Мишин, ругался матом, но это мало помогало ходу следствия. От постоянного нажима со всех сторон оперативники вымотались до предела. В тот вечер они решили немного гульнуть по поводу получения зарплаты, и желания расслабиться.
— Нет, мы все у нас отработали, что им еще надо? — спрашивал Паша Зудов, после второй налитой рюмки.
— Надо, чтобы мы убийц как старик Хоттабыч, из воздуха соорудили и предоставили, — предположил Колодников.
— Да нет, это глухарь, хрен мы его найдем, — высказал свою точку зрения Демин. — Не для того тот парень там оказался с автоматом, чтобы так просто нам в руки попасться. Как он ушел классно! Ведь никто даже не чухнулся, ни на одном КПП не засветился.
У Олега Гусева был свой взгляд на происшедшее.
— А что вы ходите, все же импортная тачка. Проползла там, где наши не смогли, проселками, да и все.
— Проселками! — Шаврин был настроен скептично. — Куда там уйдешь? Одни озера да овраги. Ездил я там и до этого — бесполезно! Только на шоссе туда и доберешься.
— Да и эти, железногорские опера там весь день носились, искали, куда он мог деться, — припомнил Зудов.
— А на чем они были, ты помнишь? — Гусев продолжал настаивать на своем. — На «десятке»!
— Слушай, а ведь это идея! — Колодников просто просиял. — Надо взять такой же внедорожник, такой же проходимости, и попробовать пройти маршрутом этого "Гранд Чероки".
— Откуда мы знаем, где у него маршрут? — усомнился Зудов.
— Вот и надо найти его!
— Ну, найдешь счас его. Раньше надо было…
Тут на столе Колодникова зазвонил телефон.
— Да, слушаю.
При первых же услышанных в трубке словах Колодников вскочил на ноги.
— Да, хорошо, сейчас будем.
После этих слов уже никто не сомневался, что их опять ждут неприятности.
— Подъем! Хало объявился, — сказал Колодников, кладя трубку.
— Где?
— В больнице, к дружку своему, Семину пришел.
В ту ночь в хирургии дежурила Анна Леонтьевна Сафирова, медсестра с тридцатилетним стажем. Она многое повидала в своей жизни и когда в первом часу ночи в пустынном коридоре неожиданно появилась щуплая фигура, одетая совсем не по больничному, ни сколько не испугалась, и даже не удивилась.
— Ты откуда это, хлопчик, взялся? Что тебе тут надо? — ласковым тоном спросила она неожиданного гостя, откладывая свое вязание. Хало растерялся. Когда он убедился, что больница закрыта, а в приемном покое дежурит аж трое человек, то решил забраться на четвертый этаж, в хирургию, по водосточной трубе. Это ему удалось, он проник в туалет, и вышел в коридор взбудораженным, в полной уверенности, что сейчас на него кинутся, и начнут кричать, попытаются скрутить и сдать в милицию. На этот случай у него был старый столовый нож, найденный в заброшенной хибаре, где он и обитал все эти два дня.
— Да, мне тут к другу надо, — детским своим голосом ответил он этой пожилой, круглой, как подовый хлеб медсестре. Голос у той был по прежнему ласковый и теплый.
— Не поздновато ли? Все спят уже.
— Да, я только поговорю с ним, и уйду.
— Лучше завтра приходи. Выспится он, да и тебе отдохнуть надо. Вон, глаза то, как ввалились, не спал, что ли?
Хало действительно не спал все это время после побега, даже ночами он нервно вздрагивал от всех посторонних шумов, и никак не мог отдохнуть.
— Да, какой тут сон. Друга мне надо увидеть, очень. А днем я не могу, занят очень.
— И кто ж у тебя друг?
— Вовка Семин. Его подстрелили две недели назад.
— А, это из третьей палаты. Лучше ему стало, уже ходить начал.
Жук обрадовался.
— Классно! Ну, можно я пройду к нему?
— Да иди, господи, только на цыпочках, и все шепотом. Не буди там больше никого. Одень вон халат и тапочки.
Когда щуплая фигурка в накинутом на плечи халате скрылась в третье палате, Анна Леонтьевна набрала на телефоне номер больничного коммутатора.
— Оля, вызови милицию. Тут к этому душегубу Семину пришли.
Старая медсестра прекрасно знала, какие «подвиги» числятся за пациентом из третьей палаты.
У входа в больницу машина с операми едва не столкнулась с машиной патрульно-постовой службы, и буквально через несколько секунд подкатила и машина вневедомственной охраны.
— Ого, сколько вас! — возбужденно вскрикнул Колодников.
— Да, на двух сопляков очень даже много, — сказа усатый прапорщик из патрульной службы.
— На этих сопляках больше крови, чем на десятке уголовников, — огрызнулся Зудов.
— Так, куда вы все! Четверо блокируют больницу со всех сторон, остальные наверх! — скомандовал Колодников.
— Климов, Шишкин и ты, Николишин, под окна, — сдублировал его команду прапорщик.
Остальные толпой все рванулись наверх. Когда опера ввалились в хирургию, Сема и Жук уже готовились покинуть ее. Коридор был пуст, медсестра благоразумно удались в ординаторскую, и, на пару с дежурным хирургом наблюдали за всем происходящим в узкую щелку чуть приоткрытой двери. Сначала они увидели, как показались две фигурки одного роста, Семин был одет не по размеру, в одежду своего ходячего соседа. Его желание покинуть больницу было маниакальным, он просто уцепился за руку друга, и, превозмогая боль, шел рядом с ним.
