— Сосед тебе не мешает? — спросила Ольга. — Может попросить, чтобы его от тебя отселили?
— Нет, зачем? Интересный мужик, хоть поговорить есть с кем. Ветеран, диверсантов ловил еще в Великую Отечественную, с бендеровцами воевал. Такое иногда рассказывает, в голове не укладывается! Он, к тому же, абсолютно один, его никто не навещает. Какие-то козлы избили его в подъезде, вот он и загремел сюда. Мы с ним по одному диагнозу проходим, черепно-мозговому. Что это ты тут мне привезла? Ого! Что-то ты мне все с каждым разом все больше и больше натаскиваешь. Я же не съем это, опять половину выкинуть придеться.
Да, продуктами, что привезла в этот раз Ольга, могла позавтракать рота солдат. Малиновская спихала что про запас в тумбочку, остальным от души накормила мужа. Так что, когда в палату въехала каталка с обеденными блюдами, Астафьев отрицательно замотал головой.
— Нет, спасибо.
— Что, совсем ничего не будете есть? — спросил санитар.
— Компот оставьте, а остальное не надо.
Вернувшийся в палату подполковник весело сообщил: — Говорят, Юрий Андреевич, последний раз нас так вот кормят, с доставкой на дом. С завтрашнего дня переводят в общую столовую. Считаемся уже ходячими больными.
— Ну, Юрка, значит, ты почти здоровый, — обрадовалась Ольга.
— Иди, и скажи это врачам. А то мне надоело уже тут лежать.
— Что привезти завтра?
— Привези те бумаги, что прислал мне Мишка Юдин.
— Еще чего! Тебе думать вредно.
— А тебе вредно вредничать. Привези, а то я чувствую, выйду, и у меня опять до всех этих бумаг руки не доберутся. Михалыч, да не ешь ты эту баланду! Тут Ольга столько всего вкусненького привезла, — он показал рукой на тумбочку.
Ветеран засмеялся, и махнул рукой.
— Нет, для меня такой харч самый лучший. Я без жидкого не могу, это у меня еще с фронта осталось. Там каждый котелок с супом был праздником. А то, как, бывалычо, забросят в тыл к немцам, так полгода один сухой паек и лопали.
Ольга и Юрий уважительно переглянулись.
— Что там с Витькой Деминым? Не посадят его? — спросил Юрий.
— Не дождутся…
В это время их сосед, поглощавший казенную кашу, поперхнулся, закашлялся. Потом, вроде бы, кашель прошел. Он протянул руку, что бы взять стакан с компотом, но, вместо этого, невзначай его столкнул с тумбочки. Тогда Астафьев протянул ему свой стакан с компотом. Тот благодарно кивнул головой, но, сделав только один глоток, жутко захрипел, завалился на бок, и после короткой судороги, пронзившей все тело старика, сполз на пол, лицом вниз. Юрий повидал много подобных сцен, и он, даже не переворачивая тело, был уверен, что старик уже мертв.
Уже через полтора часа сам генерал Рождественский подтвердил: — Да, это был яд. Очень сильный яд, цианид. И, что интересно, только в вашем стакане.
Они находились в кабинете главврача, царил полумрак, потому что плотные шторы были задернуты, и двум лампочкам под потолком не удавалось достойно осветить все это обширное пространство. Начальник областного ФСБ был в госпитале не по тому, что в очередной раз пытались убить Юрия Астафьева, а просто он лег два дня назад в больницу по поводу обострения своего застарелого панкреатита. Так что, и Ольга, и Астафьев, а так же два подчиненных: Зубихин и «Бульдог» Миша, лицезрели своего генерала в тренировочном костюме и забавных белых тапочках.
— Тогда это точно тот санитар, — уверенно заявил Юрий. — Только он мог сыпануть яд в мой компот.
— Кто же так хочет вашей смерти, Астафьев? — спросил Рождественский.
— Да, кто бы сказал — сто рублей тому бы дал, — ответил Юрий.
— Неужели кто-то продолжает беспокоиться, что вы слишком много узнали в "Соколином гнезде"? — предположил генерал.
— Вряд ли. Я же ничего не знаю.
— Но факты говорят об обратном. Они же то же не знают, что вы ничего не знаете.
— А нечего было заявлять на всю страну, что важный свидетель остался в живых! — резанула по живому Ольга. Генерал поморщился. Он и сам был не рад, что таким методом тогда решил понервировать «соколят»
В это время открылась дверь, и вошел один из оперативников ФСБ, коих Зубихин привез с собой целый легион.
— Ну, что там? — спросил Зубихин.
— Мы проверили персонал, ни один из санитаров не подходит под описание того парня. Вообще, тут на раздаче работают пять человек, эти, пацифисты хреновы, альтернативники. Трое были как раз на смене. Обед должен был развозить один из них, но тут появился этот парень, и очень уверенно приказал ему идти в операционный блок. При этом он сослался на главную медсестру, назвал ее по имени отчеству.
— Какие его приметы?
— Высокий, широкоплечий, постоянно жевал жвачку. На губе такое кольцо для пирсинга, в ушах наушники для плеера. Полутемные очки, знаете, такие, в стиле матрицы. Из под шапочки выбивалась прядь черных волос, как у Джексона, длинная и кудрявая. Он ее постоянно поправлял.
— На запястье у него был еще такой браслет, с пластинкой, как бы с группой крови, — припомнил Астафьев. — Такие носят гонщики и байкеры. А вот на лицо я его не взглянул.
— Он был старше тридцати лет, — высказала свою точку зрения Ольга.
— Откуда вы знаете? — позволил не поверить ей Зубихин.
— Я видела его морщинки на лбу. Мне даже показалось, что он пудрился, или замазывал их кремом. Я подумала еще тогда, что он голубой. Они ведь там и из-за этого уходят в альтернативщики. Такое отвращение подкатило, я даже отвернулась.
— Жаль, что отвернулись, надо было бы смотреть во все глаза, — раздосадовал Рождественский. — А насчет возраста, это интересно. Выходит — профессионал.
— Не тот ли самый? — осторожно предположил Зубихин. — Что и в "Соколином гнезде"?
— Кто знает.
— Да не похож, — заметил Миша-Бульдог. — Там огнемет, тут яд. Ничего общего.
Рождественский чуть подумал, потом согласился.
— Да, манера разная: там стрелок, тут отравитель. Но главное что делает покушения похожими — редкая наглость. Давайте-ка, обыщите весь госпиталь, может, он здесь что-то оставил. Не мог же он выйти из здания в этой синей робе! И более тщательно займитесь камерами наблюдения. Неужели, он в самом деле прошел мимо них?
Ольга так же для себя все решила.
— Ну, вы занимайтесь этим, а я забираю мужа к себе, в Кривов.
— Это зачем? — удивился генерал.
— А затем, что я не хочу видеть своего мужа подсадной уткой. Это у него получается очень плохо.
Рождественский виду не показал, но в душе выругался. Именно эту роль он и отводил подполковнику из Кривова. Несмотря на все его возражения, Малиновская все же увезла Астафьева к себе домой. Вот только зря она думала, что это прошло незаметно. В многоэтажном доме напротив немного дрогнула шторка, и окуляр большой зрительной трубы внимательно рассмотрел и ее с Юрием и номер машины.
Хорошая идея как стащить Витьку Демина с крючка прокуратуры пришла в голову Паши Зудова.
— Да надо просто написать про все это в газете, — предложил он.
— Ага, и кто это напишет? — скептично усмехнулся Витька.
— Как кто? Антон Рябцев.
— Точно! — воскликнул Колодников. — Если не он, то уже никто не поможет.
Антон Рябцев был первым криминальным репортером Кривова. Было время, когда ни одна авария с человеческими жертвами или убийство не проходили мимо его пера и фотоаппарата. С тех пор прошло много лет, Антон пошел на повышение, стал главным редактором новой газеты "Кривоский вестник", и уже не бегал по ночам с вечно включенной милицейской рацией. Теперь это делали другие, а он только сортировал все это между набором и корзиной для бумаг.
Увидев входящих в кабинет ментов, Антон развел гостеприимно руки: — Ба, какие люди! Давненько вас всех не видел!
— А ты все поправляешься, — Паша Зудов ткнул пальцем в арбузообразный живот редактора.
Он был ни один с такой точкой зрения. Давно не видевшего его Колодникова так же заметил, что Антон стал совсем круглым, и со своей бородатой физиономией и затемненными очками походил на снеговика.
Рябцев тут же нашел, на кого списать все свои грехи.
— Да, моя подруга жизни готовит так хорошо, что я уже и по ресторанам не хожу. Принимаю килограммы на дому. Ну, что у вас новенького? Кого убили, кого зарезали? Опять кого-то в розыск печатать надо?
— Да нет, вот — Витьку в тюрьму собираем, — Колодников кивнул головой на Демина.
Рябцев аж поперхнулся.
— Это чего так? Убил кого, или ханкой начал приторговывать?
Короткий рассказ обо всем происшедшем вокруг машины участкового заставил Антона вскочить и в возбуждении забегать по кабинету.
— Ну, это просто великолепная тема! Они у меня еще попляшут!
— Да, ладно, кто читает твой "Вестник"? — попробовал охладить пыл журналюги Колодников.
— При чем тут «вестник»? Это тема как минимум для областной газеты, а может, и для столичной. И хорошая тема! Давненько я не печатался в областной прессе. Поди, забыли уже, что есть такой Антон Рябцев.
