— Значит, так, — изрек он наконец, — поскольку за ложный сигнал тревоги разыскивается еще и твой любимый племянник, думаю, что полторы тысячи — это не так уж много. Заодно заплатишь мне за следующий месяц. Раз пошла такая стрельба, кто знает, что с нами со всеми через месяц будет.
— Две тысячи! — ахнула она. — Тогда уж лучше забирай их обоих. Хоть сейчас увози. Они вдвоем таких денег не стоят.
Анджело выпустил дым и улыбнулся:
— Ты, видно, плохо меня поняла. Полиция ведь копать будет. Что ж, по-твоему, они настолько наивны, что думают, будто во всей этой истории замешан только один старый негр?
Она не спорила. Спорить было бесполезно.
— Пойду посмотрю, есть ли у меня такая сумма, — буркнула Небесная и направилась к дому.
— Уж, пожалуйста, посмотри хорошенько. И поторопись, — крикнул сержант ей вдогонку.
Она остановилась как вкопанная.
— В твоих краях прячется один беглый преступник, — пояснил Анджело. — За его поимку отвечаю я. Очень скоро начальство начнет задавать вопросы, и я, черт побери, должен знать, как на них отвечать.
Небесная двинулась по тропинке к дому, снова цепляясь длинной юбкой за траву и колючки. Привязанная к забору коза громко блеяла от жажды, и Небесная, остановившись, ее отвязала. Пройдя через выжженный солнцем сад, ступая прямо по сгнившим овощам, она заглянула в гараж. Одного взгляда на «линкольн» было достаточно.
«Думал, что это сойдет ему с рук», — буркнула она про себя, а затем вслух добавила:
— А я оказалась права, черт возьми.
Она вернулась в дом и вошла в свою комнату.
Святой и Мизинец исчезли.
Небесная встала на колени перед комодом, достала связку ключей, выбрала из нее один и открыла им нижний ящик. Под ящиком находился встроенный сейф. Она повернула диск кода и открыла маленькую прямоугольную дверцу. Затем выбрала из связки другой ключ, открыла внутреннее отделение сейфа, набитое пачками банкнотов, взяла две верхние пачки, заперла все три замка и вышла из комнаты.
У дверей ее ждал высокий, очень худой, броско одетый негр в модном летнем костюме «палм-бич» и в твердой соломенной шляпе с красной лентой. Небесная быстро спрятала деньги под платье.
— Сейчас у меня небесного порошка нет. Скелет, — сказала она. — Позже приходи.
— Но мне сейчас нужно, — не отставал Скелет.
— Говорю же, сейчас нет, — отрезала Небесная и, оттолкнув его, вышла на улицу.
Скелет потащился за ней.
— А когда будет? — спросил он.
— В час, — бросила она через плечо.
Скелет посмотрел на часы.
— Сейчас только полдесятого. Три с половиной часа, значит, ждать, — ныл он, идя следом за ней по тропинке.
— Проваливай, — огрызнулась Небесная.
Скелет перевел взгляд с Небесной на сидящего в машине детектива. Анджело слегка повернул голову и сделал ему знак большим пальцем. Скелет повернулся и пошел по улице, ускоряя шаг. Когда он свернул на пустырь, Анджело, следивший за Скелетом в зеркало заднего вида, повернулся к Небесной.
— Ушел, — сказал он.
Тогда Небесная вынула из-под платья две пачки банкнотов и положила их сержанту на ладонь. Анджело тщательно пересчитал деньги, даже не глядя по сторонам и не принимая никаких мер предосторожности. В каждой пачке было по десять стодолларовых кредиток. Убедившись, что все правильно, он небрежно сунул деньги во внутренний карман пиджака.
— Скоро на «ягуар» накопишь, — съязвила Небесная.
— Смотри не сглазь, — откликнулся Анджело.
Взревел мощный мотор, и сержант, на большой скорости въехав задним ходом в переулок, развернулся и умчался.
«У Мизинца ведь был ключ, — вспомнила она. — Как бы этот ключ у него отобрать?»
Вместо того чтобы вернуться на кухню, она пошла к крольчатнику проверить, не взял ли Мизинец в ее отсутствие еще одну дозу двойного наркотика. Кролик лежал в углу клетки и смотрел на нее расширенными от ужаса глазами. Она притянула к себе кролика за уши и вынула у него из заднего прохода пробку. Три капсулы с кокаином и героином, которые еще должны были оставаться, отсутствовали.
«Теперь понятно, почему он нес такую околесицу, — подумала она. — Должно быть, не в себе был — по небу летал».
Она сунула кролика обратно в клетку и медленно направилась в сторону кухни, держа пробку в руке.
«Сделаю вид, что ничего не знаю, — решила она, — и посмотрю, что он после двойной порции еще выкинет».
Подвального помещения в доме не было. Виллу строили итальянские эмигранты, которые не привыкли к холодным нью-йоркским зимам и которым такая роскошь была не по карману.
Дом делился на две части: в одной были комната Небесной и кухня, а другая состояла из большой гостиной, которую обычно держали на запоре, и крошечной задней комнатки, которую Небесная использовала под ванную.
Из кухни через небольшую прихожую, которой тоже никогда не пользовались, на чердак вела разборная лестница, под которой находился подпол.
Вернувшись на кухню, Небесная, не обращаясь ни к кому в отдельности, громко произнесла:
— Можете выходить, его нет.
Низ разборной лестницы отъехал в сторону, и в отверстии в полу появилась покрытая паутиной курчавая голова Мизинца. На его разбитом лице, расписанном всеми цветами радуги — от темно-фиолетового до густо-желтого — застыло выражение полного идиотизма. Альбинос был настолько широк в плечах, что в люк не проходил, и, чтобы вылезти, ему пришлось просунуть сначала одну руку, а затем другую. В эти минуты он походил на какое-то пробудившееся от спячки доисторическое животное.
Затем из люка появились сначала двустволка, а следом, словно повиснув на ней, и сам Святой.
Мизинец развернул лестницу в прежнее положение и, подойдя к Святому, встал с ним рядом, как будто искал у него моральной поддержки.
Оба старались не смотреть Небесной в глаза.
— Невинные овечки! Люди с чистой совестью так себя не ведут, — не удержалась от колкого замечания она.
— Какой смысл на рожон-то лезть, — тупо отозвался Святой.
Небесная извлекла свои старинные часы с амулетом:
— Без четверти десять. А что, если мы, все втроем, съездим сейчас в порт проводить Гаса и Джинни?
Ее слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.
У Святого внезапно разыгрался острый сердечный приступ: глаза закатились, слюнявый рот приоткрылся, наружу вывалился язык. Схватившись левой рукой за сердце, он, качаясь, зашаркал к своей койке, не выпуская при этом из правой руки двустволку.
В это же время у Мизинца начался эпилептический припадок. Он рухнул на пол и забился в конвульсиях. На руках и ногах судорожно вздувались и подергивались мышцы, на губах выступила пена.
Чтобы не попасть в живую мясорубку из разбросанных по полу громадных рук и ног. Небесная предусмотрительно выбралась из опасной зоны и спряталась за газовую плиту.
Мизинец уставился в одну точку, спина его напряглась, ноги судорожно вздрагивали, а руки, точно крылья взбесившейся мельницы, рассекали воздух.
Небесная с восхищением за ним наблюдала.
— Знай я, что ты такие кульбиты умеешь выделывать, ты бы уж давно мне в исцелениях помогал, — сказала она.
Увидев, что Мизинец сыграл лучше, чем он, Святой поднялся со своей койки, тараща глаза и судорожно двигая челюстью.
— Никогда бы не подумал, — с завистью пробормотал он себе под нос.
Небесная повернулась к нему:
— Ну, как твое сердце?
Святой отвел глаза.
— Сильно прихватило, — сказал он. — Бывает. Сейчас уже лучше.
Он решил, что теперь самое время улизнуть — пусть Мизинец старается за двоих.
— Пойду заведу машину, — сказал он. — Как бы не пришлось везти его к врачу.
— Давай, — сказала Небесная. — А я останусь при нем.
Святой бросился к гаражу, по-прежнему не выпуская из рук заветной двустволки. Подойдя к «линкольну», он поднял капот и отсоединил распределитель зажигания, а затем сел за руль и стал заводить мотор.
Хотя Мизинец громко скрежетал зубами, до Небесной донеслись характерные звуки вхолостую щелкающего стартера, и она сразу же поняла, что Святой вывел машину из строя. Она терпеливо ждала.
Наконец пробегающие по телу судороги стихли, и Мизинец, выгнув спину, застыл на полу. Небесная переступила через него и заглянула в его выпученные глаза. Зрачки так расширились, что глаза стали похожи на докрасна раскаленные металлические шары.
Тут вошел Святой сказать, что машина не заводится.
— Оставайся дома и присмотри за Мизинцем, — распорядилась Небесная, — а я возьму такси и поеду на пристань.
— Положу-ка я ему на голову льда, — спохватился Святой и полез в холодильник.
Небесная промолчала. Она взяла свою черную вышитую бисером сумку и черно-белый полосатый зонтик и вышла через заднюю дверь.
