— Да я не о Ленке. По взрыву что?
— Старшие братья осматривают, не подпускают никого. Вот любят попонтоваться и туману напустить… Да пустышка… Мощность — не больше кило. И устройство безоболочечное. Иначе бы стенку дома посекло, а так — только стекла взрывной волной повыбило… Странно все это. Бутафория какая-то…
— В смысле? — не понял Алексей.
— Ну, вот ты, будь ты террористом, стал бы устраивать взрыв в тихом переулке, где, дай бог, полтора человека в сутки проходит? Какой смысл? Что он этим хотел сказать?
— Может, мы имеем дело с террористом новой формации. Он проникся идеей всеобщей гуманности и решил действовать нетрадиционными методами.
— Ага, нашел гуманиста… С тротиловой шашкой… — хмуро резюмировал взрывотехник.
— Толян, да кончай ты страдать! Ленкины фортеля — это такая же бутафория. Хотела бы тебя реально выставить — выставила бы. А так… Попугает и вернется.
* * *
Выслушав версию Вороновой, Гаврилов несказанно обрадовался. Как зек, вместо камеры оказавшийся в гареме.
— Вы с ума сошли?! Почему сразу не сообщили?!
— О чем? — ушла в оборону Светлана. — Мы же не знали, о каком именно сюрпризе шла речь. Взрыв мог быть где угодно. И, кстати, не обязательно взрыв.
— А что?! Концерт Киркорова? По-любому сообщить надо было. Радуйтесь, что не пришибло никого! Где этого взрывника ловить?
— Что могли, перекрыли, — скромно заметил Бухаров.
— Воду вы в сортире перекрыли! — отрезал подполковник. — Теперь мы перекрывать будем. — И строго взглянул на Воронову: — Записки сохранили?
— Естественно.
— Сегодня же привезите нам. Вместе с другими материалами.
Следачка виновато кивнула. Формально она могла бы подполковника послать, но какой смысл?
— А с Фединым что делать? Может, выпустить?
— Ни в коем случае! Не хватало еще, чтоб они нам условия диктовали… Да, в прессу — никакой информации. Отвечать, что это — коммерческие разборки. Иначе паника начнется… Кто, кроме вас, про Федина знает?
— Капитан Репин из СОБРа. Тот, что меня на мосту прикрывал.
— Еще напарник мой, Юрий Никифоров, — добавил Бухаров.
— Предупредите, чтоб держали язык за зубами. Заварили кашу, блин… Хорошо, если он на этом остановится.
* * *
Набив спортивную сумку вещами первой необходимости, выброшенный из семейной лодки Репин подумал, что во всех мелодрамах главный герой, покидая родной дом, непременно останавливается, обводя оставляемое жилище прощальным взглядом. Для чего — хрен знает. Принято так, наверное. Или чтоб сделать напоследок что-нибудь приятное, типа включить газ и поставить свечку.
Тормознув у входной двери, он тоже опустил сумку и мольберт на пол. Огляделся. Не стоит нарушать установившихся традиций. Не в смысле газа, конечно. Подошел к домашнему кинотеатру и извлек из проигрывателя диск, который ему давали на один вечер. А уже неделя прошла. Не солидно. Из-за этой киношки все и началось. Киношка, кстати, так себе… И название идиотское — «Замужем за ветром». Почему не за дождем или градом? Впрочем, теперь — без разницы. Хотя, конечно, разлад вышел не из-за киношки…
Бакс, будто предчувствуя разлуку, приподнялся на задние лапки и, уцепившись передними за прутья, вперил в горе-хозяина бусинки-глаза.
— Да ладно тебе, — усмехнулся Репин. — Еще скажи, что скучать будешь.
Хорек жалобно заверещал и, спрыгнув на пол клетки, ткнулся носом в пустую миску.
— А, вот ты о чем… И то верно.
На полке под телевизором, в углу, стоял красочный пакет с изображением забавного зверька, как две капли воды похожего на Бакса. Ленке кто-то сказал, что кормить этих супостатов надо только сухим кормом. Причем не просто сухим, а импортным. Шерсть, типа, лучше растет и все такое. А она и рада стараться. Мужа бы лучше кормила…
Но пакет оказался пустым.
Живописец развел руками:
— Извини, братишка! Придется тебе пропадать с голодухи…
Он подошел к холодильнику и распахнул дверцу.
— Колбасу ты вряд ли будешь… В прошлый раз отказался. Сыр — тоже… О! А давай, мо-быть, по пятьдесят капель? На ход моей ноги… Составишь компанию?
В бутылке «Гленфильдиха» оставалось еще граммов двести. Анатолий снова до краев наполнил пластиковую плошку в клетке, отметив про себя, что с прошлого раза Бакс, кажется, к ней прикладывался. Молодец, перспективный алкаш.
Репин чокнулся с клеткой.
— Ну, не поминай лихом!
* * *
Переступая родной порог, Воронова ощущала себя абсолютно разбитой. Слишком много перегрузок за один день. Даже для работника следственного комитета. Мозг зависал.
Уже преодолевая последний лестничный марш, она вспомнила, что снова забыла купить сахар… Ее разобрала страшная злость на себя, но сил спускаться вниз и идти в магазин просто не оставалось. Если только ползком. Хотя, по идее, следовало бы. Дурную голову лечить надо. Чтоб в следующий раз не расслаблялась.
Перехватив пакет с продуктами в левую руку, она достала из кармана куртки связку ключей и тут заметила сложенный пополам листок бумаги, засунутый в щель между дверью и косяком. Вряд ли это повестка из военкомата.
Воронова поставила пакет на пол и достала листок.
«То, что было сегодня — это цвиточки. Даю три дня. Если не отпустиш Федина — будут ягодки…»
Почерк был тот же, что и на предыдущих посланиях. И снова — детские ошибки: «цвиточки» и «отпустиш». Прямо как в милицейских протоколах.
* * *
«Понимаете ли вы, милостивый государь, что это такое, когда некуда больше идти?!» Эта фраза из какого-то очень старого фильма, который Репин видел еще ребенком, вдруг всплыла в памяти.
Остановившись возле пешеходного перехода, он подумал, что вот и ему, как герою того фильма, идти, собственно, некуда. Койка в общаге давно уже занята, и предоставить новую ему навряд ли смогут. Особенно в одиннадцать вечера.
Черт… Может, Надька права, и не стоило мосты сжигать? Он замедлил шаг и оглянулся на свой дом…
Нет! Решил — значит, решил. Да и его ли это дом?.. Толя вспомнил случайно услышанный разговор между Еленой и ее матерью. «Ты не вздумай ему часть квартиры отписывать… Перебьется. Прописывать — прописывай, но чтоб не претендовал. Не его это! Деньги твои — и квартира твоя». Вот интриганка! Дитя Страны Советов. Чтоб ты этими советами питалась всю жизнь, а под конец подавилась… Правильно тут недавно его коллега Сорокин высказался про противоречивые чувства. Мол, противоречивые чувства — это когда видишь, как твоя теща падает с обрыва в твоем новом «мерседесе»…
— Молодой человек… Молодой человек!
Репин не сразу понял, что обращаются к нему.
Возле автобусной остановки стояла женщина с букетом хризантем в руках. Еще несколько букетов сиротливо торчали из стоявшего у ее ног пластмассового ведра.
— Купите цветочки своей девушке. Недорого!
Художник грустно улыбнулся:
— Я женат…
— А-а-а… Извините!
* * *
Репин был уверен, что Федин-младший заложил взрывчатку у него дома, но никак не мог сообразить, куда именно. Слишком просторно и слишком много подходящих для заминирования предметов. Джакузи, например. Или трехкамерный холодильник. Или посудомоечная машина. Доигралась Ленка со своим уютом… Жили бы у тещи — мигом бы взрывчатку нашел. А таймер настойчиво тикает — победитель будет только один — либо Репин, либо оппонент.
Неожиданно громко заверещал хорек.
Анатолий насторожился: Бакс — скотина сообразительная, и зря орать не будет. Либо у него кончилась выпивка, либо щас долбанет… И вдруг Репина осенило! Тротил наверняка спрятан в клетке. Точно, у нее ведь двойное дно!
Он черной молнией влетел в гостиную. Но пол под ним вдруг заходил ходуном, не давая подобраться к заветной цели. Его нещадно бросало из угла в угол, а цифры на таймере взрывного устройства, которое он уже воочию видел прямо сквозь двойное дно клетки, неумолимо приближались к двенадцати. До взрыва оставалось несколько секунд, как в плохом кино.
Анатолий изо всех сил дернулся…
…и открыл глаза.
— Вставай, Дездемона! — Быков бесцеремонно тряс его за плечо. — Завтрак проспишь. Сегодня подают яичницу. С хлебом. Утреннюю гимнастику предлагаю выполнить заочно и сразу переходить к водным процедурам. Тильки звиняйте, дядьку, но бананив у нас нэма… В смысле, джакузи. И горячей воды тоже нет. Уже второй день… У тебя, кстати, есть?
— Есть, — хмуро подтвердил брошенный муж, садясь на раскладушке и потягиваясь. — И то и другое. И бананы, кажется, тоже были.
— Так, может, поехали к тебе? Пока не поздно.
— Поздно. Полотенце чистое найдется?
— В ванной на крючке висит. Серое. Как наша жизнь…
Холодный душ немного привел Репина в чувство, но настроения не улучшил. Петь не хотелось.
