Она посмотрела на него. Боль, застывшая у него в глазах, была, кажется, такой же сильной, как и та, что она испытала, когда этот мерзавец разрезал ей щеку. Эйлин не сводила с Клинга глаз, словно в самую душу его хотела проникнуть. Злость и отчаяние постепенно проходили. Перед ней Берт, а не какой-то безымянный враг, назовем его, скажем, «Этот». Перед ней Берт Клинг и в конце концов, он-то уж к насилию вовсе никакого отношения не имеет.
— Извини, — сказала она.
— Да ладно, о чем речь.
— Мне не следовало обрушивать все это на тебя.
— А на кого еще? — улыбнулся он.
— Нет, право, мне очень-очень жаль.
Она потянулась к нему. Клинг утопил ее маленькую ладонь в своих руках.
— Никогда не думала, что такое может случиться со мной, — вздохнула Эйлин. — Даже в самых страшных снах присниться не могло. Конечно, я побаивалась, всегда немного волнуешься...
— Ясное дело.
— Но что это в действительности может произойти, я ни секунды не думала. Помнишь, как я фантазировала насчет того, как меня изнасилуют?
Он кивнул.
— Да, фантазии остаются фантазиями до того самого момента, когда превращаются в действительность. Раньше я думала... мне казалось... в общем, чего там говорить, Берт. Мне было страшно. Даже с прикрытием было бы страшно. Но боялась я не того, что изнасилуют. Может, ранят, но не изнасилуют. Я ведь была полицейским, а как полицейского можно...
— Что значит была? Ты и есть полицейский.
— Да, да, Берт, и, пожалуйста, не сомневайся в этом. Помнишь, я говорила, как меня унижает, что приходится быть подсадной уткой? И что я буду просить о переводе на другую работу?
— Помню, конечно.
— Ну, так теперь меня калачом с места не сманишь.
— Отлично, — Берт поцеловал ей руку.
— Потому что... Ведь кто-то должен... Чтобы с другими женщинами того же не случилось. Кто-то должен...
— Да, — сказал Берт, — и этот кто-то — ты.
— Да, я, — Эйлин глубоко вздохнула.
Он прижал ее руку к щеке.
Несколько минут они просидели молча.
Эйлин снова отвернулась, но в последний момент остановилась и посмотрела Клингу прямо в глаза. И в третий раз голос изменил ей:
— А ты... ты будешь любить меня с этим шрамом?
* * *
Бывает, попадаешь в десятку с первого выстрела.
Начать с того, что список запрашивали не десять человек, как запомнилось Элиезеру Фитчу, а только восемь. Трое были из других городов: они собирались открыть местные отделения ГЦО, и им нужна была организационная поддержка. Пятеро — местные: группа в поддержку более строгого отбора книг для библиотек; группа, выступающая против права молодых девушек на гинекологическую консультацию без согласия родителей; группа противников эвтаназии — эти тоже заплатили сто долларов и запросили список вкладчиков ГЦО; и наконец организация, выступающая против принятия поправки о равных правах. И только один запрос был индивидуальным. В письме, полученном ГЦО, говорилось, что автор пишет статью для журнала «Наше право» и хотел бы связаться с людьми, поддерживающими это движение на предмет изложения их взглядов.
Звали его Артур Хейнз.
Сегодня суббота, и Энни рассчитывала застать этого человека дома. Жил он, судя по обратному адресу, в районе Маджесты, где недавно вырос целый комплекс коттеджей с садами. Когда Энни добралась до места, все еще моросил дождь. Дорожки были покрыты мокрыми листьями. Во многих окнах, хотя не было еще и часа дня, горел свет. Энни нашла нужный адрес.
Квартира на первом этаже трехэтажного кирпичного здания. Она позвонила в дверь. Портьеры в гостиной были отдернуты. Стоя у входной двери, Энни смутно различала, что происходит внутри. Две девочки, на вид шести и восьми лет, сидели на полу и с интересом смотрели по телевизору мультики. Услышав звонок, старшая слегка подтолкнула младшую: мол, иди, открывай дверь. Младшая сделала гримасу, поднялась с пола и зашагала к двери, исчезнув из поля зрения Энни. Откуда-то из глубины квартиры донесся громкий женский голос:
— Эй, откроет кто-нибудь дверь?
— Да, мама, ужа открываю. Кто там? — спросила девочка.
— Полиция.
— Сейчас.
Энни приготовилась ждать. Ей было слышно, как девочка объясняет матери, что это полиция, а та велит ей идти к себе в комнату смотреть телевизор.
— Простите, кто там? — на сей раз раздался голос хозяйки.
— Полиция. Откройте, пожалуйста.
Женщина, открывшая дверь, была, наверное, на восьмом месяце беременности и о виде своем явно не думала. Уже час дня, а на ней поверх нижнего белья все еще был купальный халат, и выглядит она, как чудовищно надувшийся пузырь: огромный живот выступает вперед, начинаясь где-то прямо под грудью; не женщина, а дирижабль, правда, с кукольным личиком и изогнутыми губками купидона. Ни помады, ни вообще косметики.
— Да, слушаю вас, — сказала она.
— Мне нужен Артур Хейнз, — откликнулась Энни. — Он здесь живет?
— Я — Лоис Хейнз, его жена. А в чем дело?
— Мне надо поговорить с ним.
— О чем?
Она возвышалась над порогом, как боевой слон. Ей явно не нравилось это субботнее вторжение.
— Хотелось бы задать ему несколько вопросов, — терпеливо сказала Энни.
— Каких вопросов? — упрямо повторила Лоис.
— Послушайте, мэм, можно мне войти?
— Прошу показать ваш жетон.
Энни открыла сумочку и извлекла жетон в пластиковой упаковке. Тщательно изучив его, Лоис сказала:
— Хорошо, но почему вы не можете мне сказать...
— Кто там, детка? — послышался мужской голос.
Из-за спины Лоис показался высокий темноволосый мужчина. Лоис, поворачиваясь к нему, слегка отступила в сторону, и теперь Энни могла хорошо его разглядеть.
Так, за тридцать. Не меньше ста восьмидесяти ростом. Восемьдесят килограммов, это уж как пить дать. Шатен. Голубые глаза.
— Эта дама хочет тебя видеть, — пояснила Лоис. — Говорит, что она полицейский.
Сочетание «дама-полицейский» позабавило Энни, но она даже не улыбнулась. Она сосредоточено разглядывала Хейнза, который с приятной улыбкой на лице приближался к двери.
— Ну что ж, входите, — предложил он. — Что это ты, Ло, держишь человека в дверях? Ты что, не видишь, что на улице дождь? Входите, входите, — и он протянул руку. Жена отступила в сторону. — А в чем дело? — обмениваясь с Энни рукопожатием, спросил Хейнз. — Я что, не там машину поставил? Я думал, по выходным можно парковаться на любой стороне.
— Не знаю, где вы поставили машину, мистер Хейнз, — сказала Энни. — Я здесь совсем по другому делу.
Все трое сгрудились в маленькой прихожей. Девочки, оторвавшись от телевизора, с любопытством смотрели на тетю-полицейского. Живьем они впервые видели женщину-полицейского. Впрочем, на полицейского она совсем не похожа. На ней обыкновенный плащ, а очки залиты дождем. На левом плече у нее висит кожаная сумка, а на ногах туфли на низком каблуке. Девочки решили, что она похожа на тетю Джози из Мэйна. Тетя Джози занимается благотворительной деятельностью.
— Да, а по какому же именно? — спросил Хейнз. — Чем мы можем быть вам полезны?
— Мы могли где-нибудь поговорить с глазу на глаз? — спросила Энни, взглянув на детей.
— Конечно, пошли на кухню. Детка, там еще есть кофе на плите? Чашку кофе выпьете, мисс... простите, не расслышал вашего имени.
— Детектив Энни Ролз.
— Ну что ж, прошу.
Они прошли в кухню и сели за стол. Лоис двинулась к плите, но Энни ее остановила:
— Спасибо, миссис Хейнз, кофе я не буду.
— Только что заварила.
— Нет, нет, спасибо, — повторила Энни. — Мистер Хейнз, вы обращались в организацию под названием Главная Ценность Общества с просьбой переслать вам список ее вкладчиков?
— Да, а что? — в голосе Хейнза явственно прозвучало удивление. Лоис стояла у плиты, внимательно глядя на мужа.
— И для чего вам понадобился этот список?
— Я работал над статьей об участниках движения в защиту жизни.
— Для журнала, верно?
— Да.
— Вы журналист, мистер Хейнз?
— Нет, я учитель.
— Где вы преподаете, мистер Хейнз?
— В средней школе.
— А где школа, здесь, в Маджесте?
— Да, всего в миле отсюда.
— И вы часто пишете в журналы, мистер Хейнз?
— Ну, — Хейнз замешкался и посмотрел на жену, словно решая, говорить ли правду. Она по-прежнему не сводила с него глаз. — Нет, не могу сказать, что слишком часто.
— Но именно эту статью вам хотелось написать?...
— Да. Мне нравится этот журнал, не знаю, попадался ли он вам на глаза. Он называется «Наше право» и издается одной некоммерческой организацией...
— И вы заплатили сто долларов в ГЦО, чтобы получить список, верно?
— Да.
— Ты дал кому-то сто долларов? — воскликнула Лоис.
— Да, дорогая, я же говорил тебе.
— Ничего ты мне не говорил. Сто долларов? — Лоис изумленно покачала головой.
— А сколько вы рассчитывали получить за эту статью? — продолжала Энни.
