Андрей Иванов - Последняя загадка

– Я поработал над этим вопросом и решил, что мебель мы поставим в моем кабинете.

– У вас же есть столы и стулья, – заметил Дукалис.

– Правильно, есть, но с завтрашнего дня они переместятся в кабинет Соловца.

– Ко мне? – удивился майор.

– Да, к тебе. И похлопочи, чтобы для них нашлось место.

– А куда мне девать свои?

– Прояви инициативу, придумай что-нибудь.

– Слушаюсь, товарищ подполковник.

– Переходим ко второму вопросу: К нам поступило заявление от одной иностранной державы.

Оперативники переглянулись.

– От какой, Юрий Саныч?

– От Норвегии. Вот оно. – Мухомор показал бумагу.

– На каком языке? – забеспокоился Дукалис.

– На русском. Это заявление от норвежского консульства.

– Где такое? – спросил Соловец.

– На Каменном острове. Консульство занимает особняк, принадлежавший прежде князю Розанову. Здание находится в одном из самых удаленных уголков парка.

– Я знаю этот особняк, – сказал Ларин. – Там раньше был туберкулезный диспансер.

– Совершенно верно, – кивнул Мухомор.

– Красивый дом и место живописное.

– Знают, куда селиться, – заметил Дукалис.

– До последнего времени, – продолжил Мухомор, – их там все устраивало. Но недавно начались события, которые заставили норвежцев обратиться к нам.

– Что у них случилось? – спросил Соловец.

– В соседнем особняке с утра до вечера что-то происходит. Шум, музыка, одним словом, мешают нормальному функционированию представительства.

– Кому принадлежит соседний особняк?

– Бывшая дача Шуйского. Ныне передана на баланс Дворца молодежи.

– Так чего они от нас хотят, Юрии Саныч? – спросил Дукалис.

– Надо сходить проверить сигнал, узнать, что там творится.

– У нас более серьезной работы полным-полно, – заметил Соловец.

– Надо успевать везде. А с норвежцами важно поддерживать хорошие отношения во избежание международных конфликтов.

Петренко обвел глазами подчиненных и остановил взгляд на Волкове. Оперативник беспокойно заерзал на стуле.

– На каком языке я с ними общаться буду? – спросил старший лейтенант.

– Не волнуйся, они русским владеют.

Волков вздохнул.

– Сходи и узнай, что там творится, – подытожил Мухомор.

– Слушаюсь, товарищ подполковник.

– Вот, возьми заявление. – Петренко протянул Волкову бумагу. – Если с этим разобрались, то переходим к основному вопросу. – Подполковник надел очки. – Что у нас по последним убийствам?

Слово взял Соловец:

– В среду был ограблен еще один зал игровых автоматов. На этот раз обошлось без трупов. Охранник тяжело ранен, в данный момент находится в больнице.

– Какие есть мнения?

– Мы считаем, здесь работает одна бригада. Почерк преступлений очень похож.

– Поясните.

– Первое ограбление совершил бомж неопределенного возраста, – сказал Соловец. – Посетители толком не смогли составить фоторобот. Каждый свидетель описывал преступника по-своему. Вот результат. – Майор положил портрет перед Петренко.

– Да… – произнес Мухомор, взглянув на изображение.

– Второй преступник, судя по внешнему виду, был иностранцем, – сказал Ларин. – Это, пожалуй, самое необычное ограбление, с которым мы когда-либо сталкивались.

– Иностранцев нам только не хватало, – отреагировал Петренко.

– Судя по одежде и манере говорить, преступник был индусом.

– Экспертиза показала, что игла, которой грабитель убил охранника, содержала яд, – доложил Дукалис.

Мухомор покачал головой.

– Вот портрет этого индуса. – Соловец протянул подполковнику фоторобот.

– Третье ограбление совершил врач «скорой помощи», – сказал Волков. – Номер машины, к сожалению, никто из свидетелей не запомнил. В данном случае охранник остался жив, вот фоторобот, который он составил.

На столе перед Мухомором лежали три портрета преступников.

– Значит, банда, – произнес подполковник.

– Выходит, что так, – кивнул Соловец.

Петренко задумался.

– Семь лет назад, – сказал он, – я столкнулся с похожими ограблениями, но тогда преступник был один, хотя выступал каждый раз под разными масками.

– То есть как? – спросил Дукалис.

– Мы имели дело с артистом. Не в прямом, конечно, смысле, а, так сказать, в переносном.

– Он гримировался? – догадался Ларин.

– И гримировался, и парики надевал, и усы приклеивал.

– Кто это был?

– Петр Максимов. Известная в прошлом личность. Я вел его дело и участвовал в задержании. Однако скорее всего нынешние грабежи – дело рук не Максимова.

– Почему вы так считаете? – поинтересовался Соловец.

– Во-первых, Максимов сидит в тюрьме, и, по моим прикидкам, сидеть ему еще долго. Во-вторых, у преступника был особый почерк, который никогда не повторялся.

– В чем это выражалось? – спросил Ларин.

– Максимов как будто издевался над нами. Каждый раз перед ограблением он присылал в отделение открытку со стихами.

– Со стихами? – удивился Дукалис.

– Да, с четверостишиями. В них он с помощью намеков зашифровывал будущее ограбление.

– Действительно артист, – произнес Соловец.

– И как-то ловко у него это получалось, – продолжил Петренко, – Я бы сказал, талантливо.

– Те открытки сохранились?

– Они в архиве, подшиты к делу.

– Зачем ему это было нужно?

– На допросе Максимов сказал, что таким образом самовыражался.

– Открытки со стихами к нам пока не приходили, – сказал Соловец.

– Давайте вернемся к нынешнему делу, – произнес Петренко.

Вдруг Дукалис звонко ударил ладонью по лбу.

– Стоп, мужики! – воскликнул он.

– В чем дело, Толян? – спросил Соловец.

– Были у нас открытки со стихами!

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Мухомор.

– Приходили открытки. Я еще подумал, кто-то не удачно пошутил.

– Какие уж тут шутки!

– Мне Чердынцев их передал, я прочитал, решил, что это либо шутка, либо кто-то адресом ошибся.

– Куда ты дел эти открытки? – спросил Мухомор.

– В кабинете лежат, если их никто не выбросил.

– Сходи-ка принеси.

Дукалис встал из-за стола.

– Да, дела… – произнес подполковник.

Через минуту Дукалис вернулся, держа в руках несколько разноцветных открыток.

– Вот, – сказал оперативник. – Хорошо, никто выкинуть не успел.

– Показывай. – Мухомор протянул руку к посланиям.

Дукалис отдал одну открытку Петренко, две другие – Соловцу и Ларину.

Петренко поднес открытку к глазам и прочитал стихи, написанные от руки:

Мухомор пожал плечами:

– Чепуха какая-то.

– Я же говорил, никакого отношения к делу это не имеет, – сказал Дукалис.

– Погоди-ка, Толян, – остановил его Ларин. – Где у нас первое ограбление произошло?

– На углу Свечного и Литовского.

– А тут написано «Свеча горит…»

– Ты думаешь, имеется в виду Свечной?

– Угол Свечного. Здесь же на углу кто-то оставит следы.

– Читай следующую. – Мухомор посмотрел на Соловца.

Майор прочитал стихи на открытке:

– Ну про Индию я понимаю, – произнес Волков, – грабитель был в одежде индуса. А при чем тут Смоленск?

– Ограбление произошло на набережной Смоленки, – догадался Ларин.

– Точно! – воскликнул Дукалис.

– Стихоплет хренов, – отреагировал Соловец.

– А говорят, на Руси таланты перевелись, – заметил Ларин.

– Читай дальше, – сказал ему Мухомор.

Оперативник прочитал следующее послание:

– Ну с этим все понятно, – отреагировал Соловец. – Тут и Седьмая линия, и Большой проспект, и угол, и врачи.

Возникла пауза, во время которой милиционеры оценивали увиденное и услышанное.

– Насколько я понимаю, – сказал Мухомор, – открытки приходили каждый раз перед ограблением?

– Совершенно верно, Юрий Саныч, – ответил Дукалис.

– Думаю, возможны два варианта. Либо кто-то, зная почерк преступника, работает под Максимова, подражая ему. Либо мы имеем дело со случайным совпадением.

– С трудом верится в такие совпадения, – сказал Ларин.

– Надо поднять дело Максимова и посмотреть на его стихи, – предложил Волков.

– Правильно, – согласился Соловец.

– Согласен, но необходимо провести еще одно мероприятие, – сказал Мухомор.

– Какое, Юрий Саныч? – спросил Дукалис.

– Сделайте запрос в колонию, где сидит преступник.

– Хорошо, товарищ подполковник, – сказал Соловец.

Мухомор снял и положил на стол очки.

– Если предчувствия меня не обманывают, это дело преподнесет нам еще немало сюрпризов, – произнес подполковник.