Было уже совсем светло, когда я подъехал к дому. Заглушил мотор, закурил… По набережной шли в обнимку парень с девушкой. Во дворе магазина «Тимур» усердствовал дворник — зачем-то поливал двор после яростного многочасового дождя. Рядом со мной на сиденье лежал мой «Макаров». А что, если… Я взял пистолет, зачем-то подул в его дуло. Вот так — к виску, и разом все кончится. Не то чтобы я хотел умереть. Просто жизнь предстала передо мной такой отвратительной, что жить не имело смысла. Я как крыса, которую тренировали находить выход из лабиринта, а потом загнали в лабиринт без выхода, и она легла и сжевала свои лапы… Я еще раз дунул в черную дыру, убрал пистолет в кобуру и вздохнул с облегчением: нет, мне совсем не хотелось умирать. Будь что будет. Завтра суббота. У меня не было ни одного выходного дня за месяц. Сегодня нам предстоит много работы, но завтра я буду принадлежать себе. Может, пойти с Иркой в Лужники? Спастись в стотысячной массе от самого себя. Я ненавижу эти колоссальные пропагандистские сборища на стадионе, предназначенном для спортивной борьбы. Аплодировать комбинациям из натренированных тел: «Слава КПСС», «Миру — мир». А потом побегут детишки с букетами в правительственную ложу… И над зеленой чашей взовьются сотни голубей.
Где горы мусора, плевелы рабства,
Там мы зажжем свой факел смерти,
И главный изверг дал этой чаше
Свое имя, опозоренное в веках…
Да ведь это же о той самой зеленой чаше, о которой я сам только что думал! «Слава, мне очень хорошо думается за рулем». Главный изверг — да, конечно же, это Ленин! Центральный стадион имени Ленина! Они хотят взорвать Лужники — завтра!
Я открыл «бардачок» и вынул карту Москвы. Сегодня они завезут взрывчатку на пять объектов вокруг стадиона, Троян под видом обеспечения безопасности генсека организует закладку динамита. Все резервы взрывчатых веществ должны быть переброшены к основному объекту 0. О — не только основной объект, это еще и графическое изображение центральной арены стадиона. «Мы изведем рабство в одну секунду…» Катастрофа небывалой мощи — это взрыв стадиона Лужники, где будут более 100 тысяч зрителей! И среди них Ира, Лидочка и Леля Меркуловы, тысячи других Ирок, Лидочек и Лель, не имеющих никакого отношения к войне за власть, ко всему этому сумасшествию…
Милицейская «Волга взревеламощным мотором, и через десять минут я уже несся по проспекту Мира к дому Меркулова.
Меркулов брился у зеркала, а я сидел на краешке ванны. Мне хватило десяти минут, чтобы рассказать самое главное. Кончик носа Меркулова был таким же белым, как мыльный крем на щеках, — он всегда бледнеет, когда волнуется.
Он добрился, вымыл лицо, протер его махровым полотенцем:
— Саша, сейчас мы поедем к Моисееву!
— При чем здесь Моисеев? Мы должны срочно сообщить о заговоре тем, кого это касается В-первую очередь…
— Но мы также против утечки информации. Не так ли?
— Но при чем здесь Моисеев?!
— Семен Семенович пять лет проучился в одной группе на юрфаке МГУ с нынешним генсеком. В пятьдесят втором он дал ему рекомендацию в партию. Такие вещи, думаю, не забываются. Поэтому через полчаса он позвонит своему крестнику и договорится о встрече. Хотя бы на пять минут. При всей колоссальной загрузке генсек сможет уделить пять минут своего драгоценного времени для того… для того, чтобы спасти свою драгоценную жизнь.
— Семен Семенович, прошу извинить за ранний визит, — сказал — Меркулов, как только Моисеев отпер нам дверь.
— Какой же ранний, Константин Дмитриевич! Я уже давно на ногах. Вот сыновьям хворост готовлю. У них праздник сегодня, дипломы в техникуме получают. Я и решил побаловать их «маминым хворостом». Мать им всегда в праздник хворост этот жарила.
В квартире нечем было дышать. Пахло подгоревшим маслом, и дым стоял коромыслом — впору было вызывать пожарную команду.
И время у нас ушло не столько на подготовку Моисеева к «монаршему звонку», сколько на ликвидацию последствий его деятельности по приготовлению хвороста. Пока мы с Семен Семеновичем наполняли хворостом все подходящие и неподходящие емкости, Меркулов договаривался по телефону с прокурором республики Емельяновым. Меркулов является исключением, которому осторожный и хитрый прокурор республики доверяет, можно сказать, безоговорочно.
Моисеев заставил меня сгрызть одну закорючку хвороста, оказавшегося на удивление вкусным.
— У меня, Александр Борисович, накладка с рецептом вышла. По Аниным записям полагается взять одно яичко, полстакана муки и скорлупку воды. Я подумал, что это уж больно мало, и увеличил пропорции в четыре раза.
От Моисеева до Прокуратуры РСФСР рукой подать, минут пять ходьбы нормальным шагом. С учетом хромоты Семена Семеновича минут восемь. Мы пересекли Неглинку и пошли вверх по Кутузовскому мосту…
Помощник прокурора республики провел нас в кабинет Емельянова и вручил Меркулову справочник с телефонами партийно-правительственного аппарата. В кабинете несколько телефонов. На отдельном столике — кремлевка, по этому красному телефону можно соединиться с любым руководителем союзного или республиканского уровня и даже с генсеком. Емельянов на совещании, по помощник получил от него указание, поэтому он так добр с нами. Он объясняет нам, как пользоваться кремлевкой, и удаляется…
Моисеев крутит диск, в его свободной руке — сигарета, и я вижу, как дрожит ее огонек.
— Алле, алле… Это квартира Михаила Сергеевича? Здравствуйте, это Моисеев Семен Семенович…
Из прокуратуры Федерации… Позовите, пожалуйста… Он меня знает… Миша? Михаил Сергеевич? Это вы?
Это ты?.. — заговорил Моисеев петушиным голосом. — Нам нужно срочно увидеться, поговорить. Это очень важно.
Семен Семенович притушил сигарету в пепельнице и нижней губой слизнул пот, выступивший над верхней.
— Кто звонит? Семен… Семен Моисеев… Это Семен, узнал, Миша?!
Семен Семенович, не закрывая трубки, сообщил нам радостно:
— Он меня узнал — Миша!
И потом снова в трубку.
— Очень серьезное дело Михаил Сергеевич! Хотя бы на десять минут. Лично вас, лично тебя касается, и всего нашего государства. Разве иначе я бы осмелился тебе позвонить. Хорошо, хорошо, все понял. Я хоть сейчас готов подойти, что тут идти-то, от Кузнецкого моста до Кремля?!
Потом Моисеев слушал, сдвинув к переносице седые брови.
— К половине десятого? К бюро пропусков? Там где Спасские ворота? Хорошо, хорошо, договорились. К полдесятого буду. До встречи, Михаил Сергеевич!
Моисеев положил трубку. Пот струился по его лбу и щекам. Он наклонился к аппарату и торжественно произнес над его сияющей поверхностью.
— Моритури те салютант! Что на латыни означает «Идущие на смерть приветствуют тебя!»
Меркулов, не говоря ни слова, налил из графина воды и вытащил из кармана коробочку с таблетками.
— Ну-ка, Семен Семенович, примите-ка таблеточку элениума.
— Итак, Семен Семенович, прежде всего о заговоре Агаркина и готовящемся взрыве Лужников. Не забудьте показать документы. Во-вторых, о взрыве в метро и освобождении Геворкяна и остальных невиновных. Сделайте упор на «Афганское братство». Бели останется время — о вредоносных инъекциях ФАУСта. И лучше будет, если вы все это запишете в свой блокнот, — давал Меркулов последние напутствия Моисееву в то время как я счищал с его потертого кителя ворсинки и вязал ему галстук, только что снятый с шеи Меркулова.
Мы поставили муровскую «Волгу» возле 14-го подъезда гостиницы «Россия» и, сидя на заднем сиденье, ожидали возвращения Моисеева из Кремля.
— Идея создания тайной террористической организации «Афганское братство» явно принадлежала Агаркину, — сказал Меркулов.
— Зачем Агаркину эти фантазии, если в руках мощный спецназ?
— Заметь, Саша, Агаркин не только руководитель спецназа. Он председатель Совета обороны! Это первый военный на столь высоком посту. С момента создания Совета — с октября 64-го года — это кресло занимали только лидеры нашей партии.
— Если у него такая власть, зачем ему мараться с какими-то безумными террористами?
— Чтобы у маршала Агаркина была реальная сила, а не просто номинальная власть, как, скажем, у Председателя Президиума Совета, он и создал спецназ… Он собрал в железный кулак подразделения хорошо обученных бойцов, распыленные ранее по различным военным ведомствам… Но чтобы сформировать такую силу, нужно обоснование.
Агаркин объявил: спецназ — штурмовые отряды партии! Это понравилось, и генсек клюнул на эту удочку. Ему тоже нужна независимость от КГБ, МВД и Минобороны.
— И ты считаешь, что Агаркин обманул генсека?
Меркулов насупил брови.
— Вот именно, точное определение. Маршал обманул генсека. Спецназ — вовсе не штурмовые отряды партии. Спецназ — Штурмовые отряды маршала Агаркина! И Совет обороны, возглавляемый им, — лишь кончик айсберга. В его основе — разбросанные по всей стране «даже за рубежом опорные пункты нарождающейся власти — батальоны спецназа…
