Ознакомительная версия.
Он придвинул к себе телефонный аппарат, быстро вскрыл крышку на дне — аппарат был не современный, старенький. Потом достал из кармана легкой куртки небольшие детальки, провода и наушники. И через две минуты надел наушники и подключил звукозаписывающее устройство. Достал мобильник и, когда пришел отзыв, сказал:
— Проверка.
Через полминуты раздался телефонный звонок. Филя поднял трубку, послушал голос. Кивнул, положил трубку на место и снял наушники.
— Все, порядок. Если позвонят, первым надену наушники я, а потом снимайте трубку. Ну, подождем. Думаю, скоро уже.
— А что будет? — с заметной тревогой спросил отец.
— Ничего страшного. Проверим. Услышим. Запишем разговор, а потом решим, что делать дальше. За дочку не бойтесь. Наверное, ей придется только выйти минутки на три, и потом она вернется. А работать будем уже мы.
— Все у вас так просто? — усомнилась мать.
— Несложно, во всяком случае. Я посижу, если позволите, а вы занимайтесь своими делами, не обращайте внимания.
— Так, может, чайку хотя бы?
— Спасибо, Светлана Петровна, с удовольствием…
Родители, чтоб не мешать, ушли в комнату и там затаились, как мыши. А Филя, чтобы занять время, начал рассказывать про одну особо запомнившуюся встречу с волками, когда группа разведки однажды переночевала в стогу вместе с волчьим выводком. И ничего не случилось. Волчица будто поняла, что эти чумазые вооруженные люди ни ей, ни волчатам зла не сделают. И лежали тихо, только носами сопели… Кому расскажешь, не поверит. Но Наташа поверила сразу, не могла почему-то сомневаться. Может, от Фили особая энергия какая-то исходила, кто знает.
Звонок прозвучал слишком резко. Наташа схватилась за трубку, но Филя показал ей: спокойно. Надел наушники, включил запись, посмотрел в окно и кивнул: поднимай.
Голос был неприятный. Не то чтобы наглый, но такой, будто говоривший не любил рассуждать, а только приказывал.
— Ну, явилась наконец? Где тебя носило весь день? Обыскались уже! Дуй в клинику!
Филя подмигнул ей: мол, как условились.
— И не подумаю, — ответила Наташа, — у меня выходной.
— Начальству наплевать. Приказ, а то уволят.
— Ну и пусть увольняют. Невелика потеря, на санитарок везде спрос, пойду в районку. В общем, пока Сорокин не позвонит и не попросит сам, никуда не пойду.
— Кто, говоришь? — В голосе прозвучала вроде бы некоторая растерянность.
— Кто слышал. И сам больше не звони, не хватает еще, чтоб санитары мне хамили. Все. — И Наташа бросила трубку, посмотрела на Филю. Тот показал большой палец и негромко произнес:
— Артистка, одно слово…
Стали ждать продолжения. По мобильнику позвонил Щербак, который в противоположном углу двора сидел в машине.
— Запись чистая. Между прочим, тут почти рядом стоит санитарная машина, ну, «Волга»-универсал, с красным крестом, и какой-то тип о чем-то договаривается с водителем. Наверняка хотят сыграть. Давайте, я наготове. Как договорились. И порядок движения тот же. Увижу, скажу, сколько их. И будем действовать в соответствии.
«Санитар», видно, был не очень умен. Потому что раздался новый звонок, и уже другой голос, помягче, произнес:
— Это я, Наташа, Соркин… — фамилию произнес непонятной скороговоркой. — Мне сказали, что ты беспокоишься. Не надо, все будет оплачено по высшей ставке. Там к тебе отправил машину, она подойдет с минуты на минуту. Запиши номер… — И он продиктовал номер автомобиля. — Давай скорей, мы ждем. — Он говорил так быстро, что Наташа даже слова вставить не успела. Пошли короткие гудки.
Не приближаясь к окну, Филя посмотрел во двор и взял трубку позвонившего мобильника.
— Похоже, договорились, «санитарка» тронулась к вам. Думаю, их задача засунуть девчонку в салон и вывезти со двора, а там у них свой транспорт. Мы потом с этим водилой перекинемся. Будьте наготове.
Белая «Волга» подъехала к подъезду и остановилась. Зазвонил городской телефон.
Новый голос спокойно произнес:
— Наташу позовите.
— Я слушаю, — ответила она.
— Я подъехал, жду у подъезда.
— А кто вас послал?
— Главврач, — коротко ответил шофер.
— Так он же в отпуске, — соврала Наташа.
— Ну, значит, зам. Мне-то один, извините, хрен. Приказано вас срочно доставить. Там операция какая-то ответственная. Жду, короче.
— А вы не ждите, возвращайтесь. Мне все равно еще к папе на службу надо заехать, предупредить, чтоб не волновались. Я такси возьму.
— Твою мать! — выругался шофер. — То ехай, то не ехай! Некогда мне прохлаждаться туда-обратно. Давай не упрямься, мы и к отцу заскочим, если недалеко. Словом, я стою.
— Ну, постой, — сказал Филя, снимая наушники. — Все, больше трубку не поднимай. Там Щербак сейчас маленько разберется в ситуации и даст знать, когда выходить. Где там моя сумочка-то? — Он вышел в переднюю и принес оттуда свою сумку. Раскрыл, достал седую бороду на резинке, усы, баночку с клеем, шляпу и синий халат. А сумку вывернул наизнанку, и стала она похожей на ту, что носят почтальоны. — Давай сюда ненужные тряпки, бумажки и несколько старых газет. Начнем преображаться.
Этого Наташа не ожидала и смотрела теперь с живым интересом, как Филя ловко превращается в старика. А через минуту сумка была набита тряпками, и из нее торчали уголки газет, сложенных вчетверо. Много получилось «почты».
Позвонил Щербак:
— Их трое, считая водителя. Значит, по одному на прикус. Первый — почтальон. Я проезжаю мимо, девушка голосует и сразу прыгает в машину. Дверь на кнопку. Дальше — по программе.
— Мне переодеться? — возбужденным голосом спросила Наташа.
— Не надо, ты же торопишься. Пошли. Внизу считаешь до пяти и выбегаешь пулей. Поднимаешь руку. Перед «скорой» останавливается Николай. Прыгаешь в машину и тут же нажимаешь кнопку, блокирующую дверцу. Сиди в середине. Ни на что не откликайся, там — наша работа. И, повторяю, ничего не бойся, смотри, как на смешной спектакль.
— Да, тебе легко говорить…
— «Вам», девушка, «вам»!
— Ну да, вам… — Наташа вздохнула и крикнула в комнату: — Ма, я на минутку выйду к подъезду и сразу вернусь.
Опять звонок мобильника. Филя поднес трубку к уху.
— Один вошел в подъезд. Он — твой. Начинай бурчать про телеграмму. Второй прячется за «санитаркой», у него электрошокер. У твоего нет. А второй — мой. Девочка может спокойно оставаться дома и через пару минут выглянуть в окно. Начали работать.
Наташа, напряженно прислушивающаяся к разговору, удивилась. Как? А она?
— Сказано, через две минуты можешь выглянуть в окно. Не раньше. Кто их знает, может, у них оружие есть.
Филя оглянулся, быстро пригнул ее голову к себе и тихо чмокнул в макушку.
На площадку он вышел осторожно, так же тихо закрылась за ним дверь, без щелчка. Он прислушался: по лестнице никто не поднимался, значит, тот притаился где-то внизу. И тогда, громко бурча себе под нос про новые порядки, когда ты с утра до вечера таскаешься с телеграммами и никто еще тебе не открывает, а ты, как ишак, волочешь тяжелую сумку, Филя вызвал кабину лифта и, когда та поднялась, поехал вниз. Дом этот старый, шахта лифта сетчатая, двери кабины стеклянные. Это хорошо, все видно.
На площадке первого этажа перед дверьми, отвернувшись к окну, стоял мужчина средних лет, так под сорок. И не то чтобы накачанный, но что-то в нем было. Крупный, во всяком случае. Но сразу бросалась в глаза несоразмерно большая нижняя челюсть. Это его слабое место, вмиг оценил Филя. И одет он был в черную форму, поверх которой нелепо сидел несвежий, якобы белый халат. Да, видок, конечно, тот еще, но ведь на скоростях придумывали. Что оказалось под рукой. Высокие шнурованные ботинки, так называемые берцы, и этот халат. Даже дурной санитар так не оденется.
Мужик равнодушно повернулся к лифту, в зубах у него дымила сигарета. Филя шаркающими шажками, как ходят усталые старики, пронося набитую газетами сумку перед собой, вышел из лифта. Простонал:
— Молодой человек, простите, вы не из пятнадцатой будете?
— Нет, — грубым голосом отозвался тот.
«Понятно, кто ты», — сказал себе Филя.
— Ну что, ей-богу, за люди пошли? Сами просят, а самих нет дома. А ты ходи туда-сюда, как старый ишак…
В этот момент наверху громко хлопнула дверь, мужик резко обернулся и, скосив глаза, посмотрел вверх. Кабина поехала на верхние этажи…
Когда-то, еще за гранью Афганской войны, Филя, совсем молодой и любознательный парень, поступавший после окончания школы в рязанское десантное училище, увез с собой из дома потрепанную книжку финского писателя Мартти Ларни «Прекрасная свинарка». Ее читали его приятели, знакомые девушки и хохотали. Решил и он похохотать. И правда, было смешно. Особо ему запомнилось, как книжная героиня выразилась по поводу глаз мужчины. Это, мол, зеркало его души. И там же к ней привязался ее пьяный начальник, короче, трахнуть захотел, а она сопротивлялась. И в конце концов не выдержала и врезала со всей нехилой своей силой «в мутное зеркало его души». Очень Филе понравилось, даже повторял не раз, проверяя позже суть сказанного на практике. И получалось вполне прилично.
Ознакомительная версия.
