— Эх, Стасище, дружище… Ну я же тебя, нюня-интеллигент, сто раз предупреждал — ты не боец, дурило, не боец! Ты, Стасище, на всяческие там пощечины-тычки не рассчитывай. Тебе ответят кулаком или, вот как сейчас, пулей… Запомни, Гущин, навсегда и на носу себе заруби — ты успеешь сделать только один удар! Причем, в твоем случае, прости, дружище, подлый. Так что, всяческие там свои интеллигентские пихания — забудь. Бей один раз, исподтишка, но чтоб наверняка. Хотя бы убежать успеешь.
Гущин тогда нисколько не обиделся — торчащая вверх загипсованная нога служила лучшим доказательством справедливости Кириллова. И друг, присев на койку, показал майору, куда бить.
— Надеяться, что пробьешь поддых бандосу и отключишь, сразу скажу, Стас, не надо. Твой вариант: кадык, глаза и пах. Бей один раз, но сразу же наверняка! — Заметив, что майор поморщился, Петя кивнул: — Да, понимаю, пальцем глаз проткнуть… малоприятно. Но что же делать? Бывают случаи, дружище, когда либо ты, либо тебя… Без вариантов.
Сейчас у кабинетного работника Гущина наступил как раз тот случай. Майор изображал помутнение рассудка, тяжело дышал, но наблюдал за Водяным сквозь неплотно сомкнутые ресницы… К сожалению, убийца не ответил на вопрос, и узнать, что конкретно он добавил в воду — снотворное или яд? — не получилось. Стас попросту изображал готовность отключиться и ждал, когда же наконец у людоеда терпение-то лопнет?! Когда он заключит, что порция отравы могла быть неверно рассчитана и пленник будет еще долго пыхтеть и мучится? Когда убийца наклонится над заложником?!
Стас безвольно мотнул подбородком, сделал «последнюю попытку» удержать голову… но она мотнулась вниз. Обвисла на шее.
«Если он не начнет меня сразу душить, а примется отстегивать наручники… потерплю еще немного», — суматошно размышлял майор. Безусловно, Стас надеялся, что Водяной спустился в подвал уже с ключами от наручников в кармане, но если он прежде начнет душить, то придется извернуться и ударить даже пристегнутым. А после уж обшаривать его карманы.
Но есть опасность, что Водяной упадет слишком далеко. Или ключей у него в кармане не окажется. И тогда все бесполезно: если упавший далеко маньяк отлежится, то отомстит уже по-полной.
Водяной присел на корточки, похлопал Стаса по щеке, от чего голова пленника безжизненно и вяло помоталась. Решив, что все в порядке и пленник не опасен, Михаил начал отстегивать наручник от трубы. Перегнулся через Станислава, как бы нарочно подставляя под удар кадык, и не заметил, как под его телом пальцы майора сжались в кулак…
Отстегнув «браслет» от трубы, убийца начал распрямляться, и у Гущина наконец-то появилось пространство для размаха и полета кулака!
Удар! Кадык затрещал, Водяной захрипел и принялся наваливаться на майора!
Стас, пинком колена, скатил с себя сипящего маньяка. У Миши были короткие волосы и схватить за них не получилось. Но следователь, обретя в припадке ярости невероятную силищу, схватил психопата за одежду на плечах и несколько раз треснул Водяного затылком о бетонный пол!
Один раз! Второй! Еще, еще!!
Михаил захрипел, закашлял кровью, закатил глаза. Продолжая прижимать его всем телом к полу, Гущин дотянулся до кармана убийцы, пошарил там…
Есть! Небольшой ключ от наручников оказался в руке Стаса. Майор подтянул мычащего убийцу к стене, выгнул его руку и, просунув запястье в «браслет», пристегнул к трубе.
Продолжая нажимать на грудь сипящего маньяка локтем и придавливая его к полу, просунул пальцы в карман ветровки и достал оттуда мобильный телефон, способный по звонку отправить всех на Небеса.
Отполз. Отполз подальше, чтобы убийца не дотянулся до него даже ногой. Сидя у ступенек и подобрав к себе колени, сыщик несколько минут приходил в себя. Бездумно смотрел на хрипящего, отключившегося монстра.
Пошатываясь, Гущин встал на ноги. И повернувшись к Водяному спиной, придерживаясь о стену, поковылял наверх по бетонным ступенькам.
Радости на Гущина пока не накатило. Понимание — я выиграл дуэль! — еще не грело душу. Борьба отняла последние силы и вымел из головы все мысли до единой. Стас брел по каменной кишке подвального коридора и искал дверь. Дверь, за которой душегуб запер смешливую художницу.
И лишь когда взгляд сыщика случайно упал на присыпанную цементной пылью тумбочку, где лежали его родимый телефон и вынутый из аппарата бок питания, майор опомнился. Помимо розысков Янины у него есть более важное дело! Стас собрал «расчлененный» мобильник воедино и успел порадоваться невероятной удаче: Водяной положил телефон поблизости, видимо, решил попозже с ним разобраться и проверить поступающие и отправленные сообщения майора. В противном случае, если б не нашелся родимый аппарат, сыщику пришлось бы звонить «02», поскольку номер Мартынова или Коростылева он наизусть не помнил.
Набрав вызов Игоря и услышав встревоженное «алло, Стасище, ты где?!», следователь произнес:
— Игорь, я в доме Водяного в рыбхозе. Водяной — Миша Львов. Янина тоже здесь… — Окунь попытался воткнуть какие-то слова, но майор его остановил: — Не перебивай. Дом заминирован. Вызывай саперов и дуй сюда. К дому и даже к воротам не подходите, я изнутри все осмотрю, обнаружу бомбу и сфотографирую. Покажешь фотографию минерам, пусть скажут мне, что делать.
— Спасибо, понял. Ты как там?
— Я в порядке. Водяной на «браслете» сидит, пристегнутый к трубе, она надежная. Отбой, капитан, я иду искать Янину.
— Так она точно там?!
— Да. Я просто звоню, чтобы о бомбе вас предупредить.
Стас отключил связь. Разговаривая с Игорем, майор дошел до железной двери, возле которой и лежала взрывчатка. Маньяк все ж не хотел, чтобы его принцесса долго мучилась и основной заряд предназначался — ей. Где-то еще, вероятно, есть какие-то ловушки и растяжки, готовые сдетонировать при попытки открыть ворота или дверь, но майор решил найти их позже.
Нажав на ручку двери, майор увидел, что она не заперта. Миша несколько раз ходил проверять свою принцессу и оставил замок открытым.
Следователь вошел в отделанное светло-бежевой штукатуркой помещение. И кроме спящей на кровати девушки, первым, что ему бросилось в глаза, был новый мольберт. И краски. Как будто маньяк надеялся, что его любимая, проснувшись в заточении сразу же бросится рисовать. Или расписывать стены, изображая на них окна, через которые виднеется свобода. На одной из бетонных стен, словно приглашая художницу к работе, уже была повешена веселенькая шторка.
И в остальном маньяк на славу потрудился. «Жизнерадостности» в подвальное помещение добавлял белоснежный спальный гарнитур в деревянных завитушках. На туалетном подзеркальном столике стояли зажженные свечи. Их было множество. Свечей. Больших и маленьких, в подсвечниках и без. Они превращали каземат в подобие новогоднего представления. О празднике напоминала и бутылка с шампанским, поставленным в ведерко со льдом. Там же, на укрытом нарядной ажурной скатертью столе, стояли и фужеры, ваза с фруктами.
Кошмар. Можно подумать, что Янина, очнувшись в «новогоднем» каземате, усядется закусывать с тюремщиком.
Гущин подошел к большой двуспальной кровати, посмотрел на мирно спящую девушку и увидел на ее откинутой руке в районе локтевого сгиба крошечный прокол. Маньяк не собирался рисковать своей принцессой и бесконечно травить ее хлороформом — все же, дрянь приличная, а он хотел здоровое потомство. Усыпив на берегу, Михаил сделал девушке уже укол снотворного.
Гущин сел в ногах у спящей художницы. Поправил одеяло, накрывая выбившуюся пяточку.
Янина заворочалась. Стас уже знал, что сейчас половина пятого утра. Ему б хотелось, чтобы Янина продолжала спать до полудня, до того, как приехавшие спецы разминируют дом.
Но действие снотворного заканчивалось, поскольку Михаил, видимо, не решился увеличивать дозу и рисковать здоровьем Яны. Говоря Гущину «мне надо отъехать», Водяной всего лишь ставил точку в их беседе. Он знал, что девушка вот-вот придет в себя и хотел присутствовать при пробуждении своей принцессы.
Янина открыла глаза. Не сразу сфокусировала взгляд на сидящем в ее ногах следователе, а поняв кто перед ней, улыбнулась:
— Ой. Доброе утро. Это вы?… — И тут же ее взгляд обрел осмысленность. Приподнимаясь на локте, девушка пораженно прошептала: — Где это я?
Шампанское, остывшее в ведерке, этим утром все-таки открыли. Майор просил Янину этого не делать — все ж непонятно, какой дрянью накачал ее Михаил, но шок так накрыл художницу, что запретить ей открывать бутылку у Стаса так и не получилось. Девушку колотило словно в лихорадке: выходя из каземата Янина увидела у двери обмотанный проволокой сноп из брикетов пластида.
Но к Михаилу девушка так и не решилась сходить. Стас, конечно же, не стал рассказывать Янине, кто есть на самом деле ее первый парень. Пожалел. Но смешливая художница не была глупышкой. Евгения кое-что сообщила старшей дочери о появившемся в окрестностях Игнатово маньяке, и Янина сама сумела сделать верный вывод.
