Он встал, позвонил Мэрриему, но ему сказали, что доктора еще нет. Он попросил, чтобы ему перезвонили, и пошел бриться. Звонок врача прозвучал, когда Лукас собрался уходить из дома.
— У вас лежит женщина, ее зовут Сибил, — сказал Дэвенпорт. — Я хочу, чтобы вы ее навестили.
Сначала Лукас заглянул в кабинет Андерсона.
— Где Друз?
— Все еще у себя в квартире.
Дэвенпорт вошел к себе и сразу посмотрел на автоответчик — два сообщения. Дружок? Он нажал кнопку и снял пиджак.
«Лукас, это сержант Барлоу. Пожалуйста, зайди ко мне».
Проклятье, на это нет времени. Если он сумеет выскользнуть отсюда, не встречаясь с Барлоу… Автоответчик щелкнул.
«Лейтенант Дэвенпорт, это Ларри Мэррием. Вы должны немедленно приехать сюда. Я оставил для вас записку. Я буду на отделении педиатрической онкологии. Поговорите с дежурной медсестрой, и она меня найдет».
Голос врача показался Лукасу встревоженным. Он надел пиджак и уже запирал свой кабинет, когда увидел появившегося в дальнем конце коридора Барлоу.
— Послушай, Дэвенпорт, мне нужно с тобой поговорить.
— Я могу зайти к тебе позднее? Я очень спешу.
Но сержант решительно приближался.
— Послушай, это необходимо сделать, — настаивал он, сердито ощетинив усы.
— У меня по горло работы, я свяжусь с тобой, как только освобожусь, — отмахнулся от него Лукас.
— Проклятье, Дэвенпорт, все очень серьезно!
Барлоу встал так, что оказался между дверью и Лукасом.
— Я поговорю с тобой, — с нескрываемым раздражением сказал Дэвенпорт. Они секунду смотрели друг другу в глаза, потом Лукас стал обходить сержанта. — Но сейчас у меня нет времени. Спроси у Даниэля, если не веришь.
Барлоу не сумел проявить себя, работая патрульным. Он обожал все контролировать и не особенно удачно справлялся с неоднозначными ситуациями, а на улицах редко удается принимать очевидные решения. Впрочем, он хорошо устроился в отделе внутренних расследований.
Обычно это подразделение брало полицейского в работу, только если он совершал очевидную ошибку, становившуюся известной средствам массовой информации, и все разумные сотрудники департамента, за исключением нескольких особенно горячих голов, относились к этому спокойно. Уж лучше разбираться с отделом внутренних расследований, чем с черными или индейцами и один бог знает, с кем еще — а именно такой была альтернатива.
Департамент с большим трудом отклонил предложение городского совета о формировании наблюдательного комитета с серьезными полномочиями. Над проектом работала комиссия — в частности, в ней принимала участие Стефани Беккер, — и законодатели зашли неоправданно далеко: у многих создалось впечатление, что они хотят слишком сильно прижать полицию. Избирателям, напуганным ростом преступности, это не понравилось.
Поэтому публичная ошибка грозила лишь появлением на сцене людей из отдела внутренних расследований. У полицейского возникали проблемы, если он начинал употреблять наркотики или слишком много воровать. А также в случае, если по его вине пострадает напарник.
Но отдел не особенно тревожится, когда избивают сутенера. В особенности если он достал нож. Половина копов попросту его пристрелила бы, и все бы на этом закончилось, а офицера оправдали бы. Учитывая то, что драка произошла во время ареста по обвинению в тяжком преступлении, а жертва изуродована на всю жизнь и готова дать показания…
Так почему же Барлоу его преследует? Кто за этим стоит? Дэвенпорт потряс головой. Концы не сходились с концами. Лукас столкнулся с Андерсоном в дверях и схватил его за руку.
— Как ты думаешь, ребята из департамента хотят, чтобы меня выгнали? Чтобы отдел внутренних расследований отстранил меня от работы? — спросил Дэвенпорт.
— Ты что, спятил? — спросил коллега. — Что происходит?
— Они взялись за меня после драки с тем парнем, сутенером. Я не могу понять, в чем дело.
— Я выясню, — обещал Андерсон. — Но если там решают, что кого-то надо уволить, поднимается страшный шум. Да ты и сам прекрасно знаешь. А о тебе никаких разговоров нет.
— Так кто же за этим стоит? — спросил Лукас.
По дороге в университетский городок Дэвенпорт никак не мог выбросить Барлоу из головы. Он припарковал машину возле больницы под знаком, запрещающим стоянку, оставил за ветровым стеклом полицейское удостоверение и вошел внутрь. Детская онкология находилась на шестом этаже. Медсестра провела его через лабиринт небольших помещений, мимо маленького зала, где дети в махровых халатах сидели в инвалидных креслах и смотрели телевизор. Наконец они отыскали Мэрриема, который сидел у постели маленькой девочки.
— О, лейтенант Дэвенпорт, — сказал доктор и повернулся к ребенку. — Лиза, это офицер Дэвенпорт. Он работает в полицейском департаменте Миннеаполиса.
— А что он здесь делает? — спросила девочка, сразу переходя к сути вопроса.
Она была совершенно лысой, с неестественно бледным лицом и слишком розовыми губами. «Если забыть о химиотерапии, — подумал Лукас, и его сердце сжалось от холодного страха, — она похожа на мою дочь, какой Сара станет через десять лет».
— Он мой друг, зашел поболтать, — сказал Мэррием. — Мне нужно ненадолго уйти, но я вернусь до начала процедуры.
— Хорошо, — сказала маленькая пациентка.
— Я бы не смог этим заниматься, — сказал Лукас, когда они вышли в коридор. — У вас есть дети?
— Четверо, — ответил Мэррием. — И я об этом не думаю.
— Так что же произошло? — спросил полицейский. — Ваш голос звучал напряженно.
— Женщина, о которой вы говорили. Я ее навестил. У нее амиотрофический латеральный склероз…
— Болезнь Шарко…
— Верно. Она почти полностью лишена возможности общаться с другими людьми. Тем не менее ее мозг в порядке, но она может двигать только глазами. Через одну или две недели она умрет. Беккер пытался ее убить.
— Что?
Лейтенант схватил доктора за руку.
— Я и сам не могу в это поверить, ведь проклятый Беккер — врач, — сказал Мэррием, высвобождая руку. — Но вам нужно посмотреть самому. Пойдемте.
Лукас последовал за доктором, и они спустились на один этаж.
— Я зашел к ней сегодня утром и поговорил с персоналом, — рассказывал Мэррием, обернувшись через плечо и сворачивая в коридор. — Дежурной медсестре пришлось проработать половину лишней смены из-за того, что кто-то заболел. Я сказал, что хочу навестить Сибил, и спросил, заходил ли в отделение доктор Беккер. Девушка ответила — вы можете отнестись к этому скептически, — так вот, она ответила, что не видела его, но ощутила его присутствие. Ночью. Немного позже ей пришло в голову, что где-то рядом находится мерзкий Доктор Смерть, потому что она содрогнулась, а это происходит с ней всякий раз, когда она его видит.
— Она называет его Доктор Смерть?
— Мерзкий старый Доктор Смерть, — уточнил врач. — Не очень лестное имя. Тогда я решил побеседовать с Сибил. Она умирает постепенно, но сестры говорят, что осталось совсем немного.
Мэррием провел Дэвенпорта по коридору мимо поста медсестер и нескольких палат, затем распахнул очередную дверь, заглянул внутрь, и они вошли. Пациентка лежала на спине совершенно неподвижно, двигались лишь глаза. Она посмотрела на доктора, затем перевела взгляд на Лукаса, и в темных влажных глубинах он прочитал мольбу.
— Сибил не может говорить, но ей по силам с нами общаться, — просто сказал Мэррием. — Сибил, это лейтенант Дэвенпорт из департамента полиции Миннеаполиса. Если вы меня поняли, скажите «да».
Она подняла глаза вверх и опустила вниз. Кивок. Теперь она смотрела на врача.
— И «нет», — попросил Мэррием.
Она посмотрела сначала влево, а потом направо.
— Доктор Беккер приходил сюда? — спросил Миррам.
«Да».
— Вы его боитесь?
«Да».
— И опасаетесь за свою жизнь?
«Да».
— Вы хотели позвать на помощь?
«Да».
— Доктор Беккер вам помешал?
«Да».
— Он пытается вас убить? — спросил Лукас.
Женщина посмотрела на него и ответила: «Да». И после паузы с отчаянием в глазах повторила: «Да».
— Боже мой, — сказал полицейский и бросил быстрый взгляд на Мэрриема. — Его интересовали ваши глаза? Он что-нибудь говорил?
Она вновь быстро подняла взгляд и опустила его.
«Да».
— Боже мой, — повторил Дэвенпорт и наклонился над постелью Сибил. — Держитесь. Мы принесем сюда камеру и вызовем эксперта, запишем вас на видеопленку. Обещаю, мы посадим этого козла за решетку настолько, что он забудет, как выглядит солнце. Хорошо?
«Да».
— И простите за «козла», — сказал Лукас. — Мой язык иногда плохо меня слушается.
«Нет».
Она перевела взгляд налево, а потом направо.
— Нет?
— Я думаю, она хочет сказать, что вам не нужно извиняться — он действительно мерзавец, — пояснил Мэррием. — Вы это имели в виду, Сибил?
