— Там никто не был, — с четко выраженным акцентом выговорил он.
— То есть вы никого там не видели? — переспросил Гуров.
Поляк отрицательно покачал головой. Было видно, что Ольшевский не очень хорошо владеет русским и вообще чувствует себя не в своей тарелке. Он бесцельно вертел в руках бритву и пожимал плечами. Всем своим видом постоялец выражал желание помочь следствию, но не знал как. Гуров решил, что от поляка вряд ли можно добиться чего-то еще и направился к следующей двери.
— Здесь семья, Лев Иванович! — склонив голову, доложил Полянский. — Ребенок в инвалидной коляске.
Его полный укора взгляд, по всей видимости, должен был призвать полковника вести себя предельно корректно, если уж тот совершает такую бестактность — беспокоит семью с больным ребенком.
Директор гостиницы постучал в комнату. Дверь открыла женщина средних лет.
— Здравствуйте, Ирина Николаевна, — Полянский приложил руку к груди. — У нас, к сожалению, небольшие проблемы. Но вы не волнуйтесь, вас это не должно беспокоить.
— А что случилось? — сразу же взволновалась Ирина Николаевна. За ее спиной показался мужчина.
— Что произошло? — спросил он.
— Это непредвиденное обстоятельство, — с видом человека, озабоченного прежде всего репутацией своего заведения, заговорил Полянский. — В номере наискосок от вас умер человек.
— Господи боже мой! — сразу же воскликнула женщина. — Как так?!
— Мы как раз выясняем, как это произошло, и вот полковник из Главного управления задаст вам несколько вопросов. Я надеюсь, это не займет много времени. Мы непременно компенсируем вам сегодняшнее беспокойство, — проговорил Владимир Игоревич.
— Вы видели постояльца из этого номера? — спросил Гуров, указывая на дверь, за которой находился труп Никонова.
— Нет, — пожала плечами Ирина Николаевна. Вслед за ней то же самое сделал ее муж, но менее уверенно.
— По-моему, я его видел, — как бы вспоминая, произнес мужчина. — Молодой человек, ничего особенного…
— А что-нибудь слышали ночью? Шум, подозрительные звуки?
— Нет, мы спали.
В этот момент в коридор на инвалидной коляске выехал мальчик лет четырнадцати.
— Дима, ты куда? Езжай обратно в комнату! — засуетилась мать.
Однако мальчик не послушался и с интересом стал вникать в разговор.
— Кого убили? Молодого парня? — вдруг спросил он.
Мать с отцом как по команде осуждающе посмотрели на сына. Но он не обратил на них внимания и пристально уставился на Гурова в ожидании ответа.
— Да, — ответил полковник, — из номера напротив вашего. А что, ты видел что-нибудь?
— Да что он может видеть?! — вступился отец. — Он же на коляске передвигается!
— Так-то он у нас совершенно нормальный, — поспешила добавить Ирина Николаевна, — только с ногами вот беда…
— А можно посмотреть на него? — спросил мальчик, перебивая родителей.
— На кого? — удивился Гуров.
— На того, кого убили…
— Дима, это что такое?! — заголосила мать. — Ты что это вздумал, а?! Ну-ка, быстро езжай в комнату!
— Никого ты смотреть не будешь, — решительно сказал отец. — Разворачивай коляску!
В этот момент дверь номера Никонова открылась и на пороге возник эксперт:
— Лев Иванович, я там кое-что обнаружил…
Гуров уже собирался последовать за экспертом, когда за его спиной снова раздался голос Димы.
— Это там его убили? — спросил мальчик, вытягивая руку в направлении открытой двери. — В том номере?
— Да, — резко обернувшись, ответил Гуров.
Мальчик неожиданно схватил полковника за рукав и энергично затряс рукой.
— Но он совсем не сюда входил! А вот сюда!
И показал на соседнюю с номером Никонова дверь. Гуров нахмурился.
— Ты что, видел, что он сюда входил?
— Да, — уверенно заявил подросток. — Именно сюда!
Гуров повернулся к директору гостиницы. Полянский, казалось, готов был прожечь несчастного мальчика-инвалида глазами, превратить его в радиоактивный пепел… Впрочем, возможно, полковнику это показалось… Все равно надо будет проверить…
— Владимир Игоревич, а кто у вас занимает этот номер? Или… занимал?
— Этот номер никто не занимал! — делая акцент на слове «никто», ответил Полянский.
— А кого ты видел? Кто сюда заходил? — Гуров повернулся к Диме.
— Молодой парень, высокий такой…
Гуров нахмурился еще больше — убитого Никонова нельзя было назвать высоким.
— Да не слушайте вы его! — Мать Димы решительно втиснулась между сыном и полковником.
Понизив голос, она сказала Гурову:
— Он же инвалид! Детективы всякие читает, я все время у него книжки эти отбираю… Вот и придумывает невесть что.
— Ты правда видел, что молодой парень входил в эту дверь? — повысив голос, спросил Гуров у Димы, попутно отметив ходившие желваки на лице директора гостиницы Полянского.
Полковник понимал, что скорее всего в этом случае устами младенца глаголет истина, он лицо абсолютно не заинтересованное, чего нельзя сказать о взрослых. Директору лучше скрыть, что кто-то у него занимал соседний номер, а родители просто не хотят впутывать ребенка во всю эту историю и вообще были бы счастливы свернуть побыстрее разговор с полковником и закрыть дверь.
— Что за молодой человек заходил в этот номер, Владимир Игоревич? — спросил Гуров.
— Я понятия не имею ни о каком молодом человеке, — очень убедительно отчеканил Полянский. — Этот номер у нас несколько дней пустует.
— А могу я его осмотреть? А заодно и номер с другой стороны? — Гуров показал на дверь номера слева от никоновского.
— Но там тоже никого нет! Зачем смотреть? Зачем тратить время?
— Давайте осмотрим, — тоном, не предполагающим возражений, произнес полковник.
Полянский нехотя согласился и бросил стоявшей поодаль администраторше:
— Света, принеси ключи от номеров пятнадцать и семнадцать.
Та ушла и вскоре вернулась с ключами.
Гуров сначала зашел в комнату, на которую указывал инвалид Дима. Тот хотел въехать на своей коляске в номер вместе с полковником, но Лев покачал головой и погрозил пальцем. Недовольный Дима остался в коридоре. Позади него с такими же недовольными лицами стояли его родители. Здесь же топтался возмущенный Полянский. Одним словом, Гуров приступил к осмотру номера в обстановке всеобщего недовольства.
На первый взгляд комната выглядела обычно: шкаф, большая кровать, торшер, стол — никаких следов пребывания постояльцев не наблюдалось. Единственное, что бросилось в глаза полковнику, — влажный пол. И вообще, обстановка была такой, будто здесь совсем недавно убирались. В номере пахло дезинфицирующими средствами, сквозь которые отчетливо пробивался запах женских духов. Гуров не был силен в парфюмерии, он не смог бы отличить «Шанель» от «Кристиан Диор», но в том, что аромат был женским и дорогим, сыщик не сомневался. Уж дешевку от фирмы он отличить в состоянии. К тому же этот запах что-то смутно ему напоминал…
Гуров заглянул в санузел, осмотрел раковину, унитаз и ванную. Все было чисто вымыто, висело свежее полотенце. Подозрения Гурова усилились, когда он и здесь уловил запах парфюма, причем гораздо более явный, чем в комнате.
Полковник напряг свою ассоциативную память… Точно! Такие духи года два назад Мария привезла из гастролей по Франции. Гуров, конечно, не помнил их названия, но вот сам аромат отчетливо запечатлелся в его памяти. Тот, что неуловимо витал в номере, полностью ему соответствовал.
Вернувшись в комнату, Гуров, не обращая внимания на Полянского, который буквально буравил сыщика глазами, принялся ходить по номеру, после чего неожиданно заглянул под кровать и провел там рукой. Он хотел убедиться, что там еще остался слой пыли. На эту мысль его натолкнули влажные полы… И не ошибся: под кроватью было вымыто не столь тщательно. Но главное — рука полковника вдруг наткнулась на что-то твердое. Гуров осторожно, двумя пальцами, извлек предмет из-под кровати. Это была губная помада.
Теперь Гуров убедился окончательно: в этом номере совсем недавно была женщина. А по словам Полянского, его никто не занимал в течение нескольких дней.
Гуров повернулся к директору гостиницы:
— Владимир Игоревич, когда этот номер убирала горничная?
— Когда съехал последний постоялец, — ответил Полянский.
— А когда это было?
— Точно я не помню. Можно посмотреть в журнале.
Стоявшая за спиной директора администраторша тут же услужливо протянула журнал. Полянский нервно выхватил его из рук женщины и, нахмурив брови, принялся листать.
— Вот, седьмого декабря, то есть четыре дня назад. Номер занимал Лебедев Игорь Николаевич, приезжий из Самары.
— То есть горничная убиралась здесь восьмого декабря, после его отъезда, — предположил Гуров.
