Аркадий Адамов - ДЕЛО «ПЕСТРЫХ»

— Какую учебу? — не понял Сергей.

— Вот тебе раз, — усмехнулся Сандлер. — Вы же имеете среднее образование. А дальше вы собираетесь учиться?

— Была у меня такая мысль, — смущенно признался Сергей. — Но все это время как-то руки не доходили.

— Должны дойти, — строго ответил Сандлер. — Вы обязаны стать образованным юристом. Весной подавайте заявление в юридический институт, на заочное отделение. Удивляюсь, как вы не обратили внимания: ведь у нас в МУРе учатся очень многие. Так договорились?

— Есть подать в институт! — весело отозвался Сергей.

— Ну, то-то же. А теперь, товарищи, перейдем к очередным делам.

Вечером Сергей вышел из управления и направился вниз по Петровке, невольно ускоряя шаг и с трудом сдерживая себя от желания бежать. Ему все время хотелось улыбаться, улыбаться всем людям, которых он встречал на пути.

Вот, наконец, и площадь Свердлова. Сергей невольно поглядел в дальний конец ее, туда, где два дня назад, как раз в это время, он сидел с товарищами в машине, готовясь к операции. Сергей завернул за угол к ярко освещенному подъезду театра. В этот момент к нему подбежала Лена. Она взяла его под руку и взволнованно сказала:

— Наконец-то, Сережа! Я уже боялась, что ты не придешь.

— Ну что ты, разве это возможно? — шутливо возразил Сергей, невольно, однако, заражаясь ее волнением. — Я бы пришел к тебе даже с другого конца света, через все моря и горы.

Лена звонко и радостно рассмеялась.

Вокруг сияла огнями вечерняя Москва. Это был час, когда люди кончают работу, когда открываются двери театров и концертных залов. В это время на улицах Москвы особенно оживленно.

Сергей вдруг вспомнил, как он смотрел на эти оживленные улицы из окна машины, когда вез схваченного Пита, и радость его стала еще острее: ведь больше нет тех негодяев! Этому радуются и другие: радуется Валя Амосова, Игорь Пересветов, Митя, Гвоздев, Чуркин, Лена — радуются все! С какой остротой ощутил вдруг Сергей, как дорог ему покой родного города. С оттенком невуольной гордости за свой нелегкий боевой труд он подумал: «Да, вот что такое счастье!»

1952–1956 гг.