Лара с восторгом слушала вдохновенные рассуждения шефа, Лева же снова схватил рюмку и, не выполнив ни одного из указаний Турецкого, опять залпом влил в себя коньяк, снова не мог вдохнуть, и Лара опять отпаивала его апельсиновым соком. А потом слезы на глазах и радостный сияющий блеск счастья на лице.
Турецкий умолк, потому что его тирады Скопину были ни к чему.
— У меня сегодня самый счастливый день в моей жизни! — торжественно объявил Лева.
— Ну это понятно, такое бывает не каждый день, — согласился Турецкий. — Он сделал почти гениальное открытие, — сказал шеф Ларе. — Способный, сукин сын!
— Да нет, — поморщился Лева. — При чем здесь это! Я совсем не о том! Я не могу молчать, я так счастлив, что должен обязательно напиться! Наливайте, Александр Борисович!
— Но что случилось, скажи, чтобы мы порадовались вместе.
— Я, наверное, женюсь… — тихо сказал Скопин.
Турецкий с нескрываемой грустью посмотрел на своего помощника.
— На ком? — воскликнула Лара.
— На Тане, жене академика Оболенского, — выложил Скопин.
— Это интересный поворот в сюжете нашего романа, — наполняя снова рюмки, проговорил Турецкий. — Я бы даже сказал нетривиальный.
— Я сам этого не ожидал! — сияя всем лицом, подтвердил Лева и снова залпом опрокинул рюмку коньяка.
Начальник службы безопасности ОНОКСбанка Гринев первым из своих поздравил шефа с новым назначением, усаживая его в машину, когда Санин вышел от Президента. Виталик попросил у Белова три дня, чтобы закончить все дела на прежней работе, сказав, что еще до решения этого вопроса он подал заявление об уходе. Премьер недоуменно изогнул брови.
— Мы окончательно разошлись со Станкевичем, и у меня теперь нет никаких обязательств перед ним. Поэтому ваши естественные сомнения относительно реализации программы деприватизации, где на первом месте стоят предприятия, принадлежащие ему, как говорится, лишены оснований. Я буду действовать, лишь учитывая выгоду государства, а не конкретных лиц, Владимир Алексеевич, — торжественно заявил Санин, когда они вместе вышли из кремлевского кабинета.
— А почему раньше не сказали? — усмехнулся Белов.
— Не хотел, чтоб вы подумали, будто я всеми силами хочу заполучить это место и ради него готов заложить старого товарища, — ответил Санин.
— Спасибо за откровенность и приятную информацию. Я думаю, мы сработаемся! — улыбнулся Белов.
— Не сомневаюсь, — просиял улыбкой Виталик.
Гринев поджидал шефа в машине с грустным лицом.
— А как же теперь банк? — спросил он.
— С банком покончено! — рубанул рукой воздух Санин. — Начинается новая жизнь. И для тебя тоже. С Беловым я договорился, он разрешил двух-трех человечков взять с собой. Ты первый в этом списке. Возьми еще кого-то из охраны, кого считаешь преданным и толковым парнем. Ну а третьим…
— Куколка? — расплылся Гринев.
— Надо подумать. На время всякое баловство придется прекратить. Сам понимаешь. Стоит жене взбелениться, пооткровенничать с журналистами — и завтра я, как Валентин Ковалев, наш славный министр юстиции, вылечу в три секунды из «Белого дома». А куколка закапризничала в последнее время. То ей не так, другое не этак… Придется попоститься, что делать.
— И болтает куколка много, — поддакнул Гринев. — Всем талдычит: вот мы с шефом… стоит мне пальчиком шевельнуть, как вы все отсюда вылетите… Такие фразочки отпускает, как королева Марго!
— А чего не докладываешь? — нахмурился Санин. — Я бы ей язычок подрезал!
— Я ей сам сделал замечание. Отозвал в сторону и выдал. Говорю: ты чего язык распустила?! Чего шефа позоришь?! Он что у тебя, помело, затычка во всех дырках?! Она побледнела, тут же просекла этот момент и просила вам не сообщать.
— Молодец! Правильно сделал! Ну а что с нашими химиками?
— Братан все проверил, никаких связей ни с одной из группировок вроде нет…
— Что значит — вроде нет? — перебил Виталик.
— Просто нет. Если только специально так все камуфлировано, хотя на бандитов это не похоже. Как сказал братан, «чересчур умная уж получается операция». Я, кстати, когда вчера подъезжал, спросил Проборцева, знал он о тесте-генерале или нет. Признался, что знал, а для меня вроде дурака свалял, под наивняка сработал. Вот… — Гринев вытащил пузырек с бесцветной жидкостью. — Через двенадцать дней клиента не будет, и обещал никаких следов. Я его предупредил: смотри, парень, на дне морском сыщем. Клялся, что ему подводить нас резона нет.
Санин еще вчера вечером приказал своему начальнику охраны, чтобы окончательно проверить ребятишек, взять у них пузырек с ядом. Виталик и Наталья постоянно жаловались на соседскую овчарку по даче, которая облаивала каждого в округе днем и ночью. Особенно она доставала семейство Саниных по ночам, будя их своим лаем в три-четыре часа утра. Виталик после этого не мог до утра заснуть и приезжал на работу с больной головой. Никакие разговоры-уговоры соседа не помогали. Бывший генерал внутренней службы, начальник зоны, руководитель союзного главка исправительно-трудовых учреждений, то есть тюрем и лагерей, после смерти жены он полюбил эту овчарку больше жизни. Вот Санин и придумал, для чего ему понадобился этот пузырек.
Сам же он еще вчера решил расправиться со Станкевичем. Последний просто так его из своих клещей не выпустит. Тем более когда Санин займет место вице-премьера. И уж конечно не простит, если Виталик попробует реквизировать его предприятия. Он либо его уничтожит, как Шелиша и Кромина, либо опозорит, выдав компромат журналистам, вываляет в грязи так, что Виталика вычистят из правительства в две секунды и он станет безработным. Поэтому иного выхода, как убрать самого Станкевича, у Санина не было. Тогда и банк переходил под его покровительство, потому что Виталик считался его основателем и был одним из владельцев, да и его карьера в правительстве могла бы спокойно продолжаться: Виталик благоволит банку, а последний кормит его.
Эта перспектива настолько его захватила, что он все продумал до мелочей. Сам придет к нему мириться, принесет бутылочку доброго старого токая, Геник когда-то его очень любил. Оставалось лишь незаметно капнуть в вино капельку яда, который, как клялся Проборцев, не имел ни цвета, ни запаха. Перед этим он попросит Хозяина, чтобы они переговорили наедине, без Кузьмы, отвлечет Геника пустяковой просьбой, типа принести коробочку конфет или других сладостей, и, пока Геник подойдет к шкафу и на мгновение повернется к нему спиной, Виталик все это и проделает. Унизительный диалог на даче накануне беседы с Беловым доказал, что вдвоем им не ужиться на этом свете. А пост вице-премьера — великий подарок судьбы, единственная возможность получить власть и сделать такую карьеру, о которой он мечтал с младых ногтей.
Виталик сунул пузырек в карман. Он поэтому и брал Гринева с собой. Даже если тот догадается, то топить шефа не будет. Парень проверенный. Несмотря на свою рыхлость, он кое-что кумекал. Это он раскопал, что главбух сочиняет на него доносы Станкевичу. Но Санин не стал пороть горячку и возмущаться. Он посадил лишь своего делопроизводителя-архивиста, и тот умело подчищал договора и ведомости, которые свидетельствовали против Санина. Конечно, Виталик был не дурак и хорошо понимал, что если начнут раскапывать сделку с «Радугой», то шишки посыплются на него. Геник тут его лихо подставил.
— Надо отметить это дело! — сказал Гринев.
— Ты прав! — согласился Санин. — Поехали ко мне, порадуемся, так сказать, в лоне семьи, — предложил Санин.
— Народ в банке ждет, все уже знают, купили шампанского, торт, народ в полной эйфории, — напомнил начальник службы безопасности.
— Ты прав, народ надо уважить. Это и их праздник, — согласился Виталик. — Поехали!
Он открыл шторку звуконепроницаемого стекла, которое отгораживало их от водителя. Гринев давно уже поставил эту перегородку. Как у богатых американцев. Подчас в машине обсуждались такие вещи, что какой бы ни был преданный водитель, знать их ему было ни к чему. Вот Санин и придумал эту штуку.
— Петр Ефремович, давайте в банк, — приказал Виталик.
Денис с утра караулил дачу Станкевича. Дядя ничего толком ему не объяснил, сказал лишь, что пташка очень важная и ему нужно записывать все номера машин, которые въезжают и выезжают с дачи, фотографировать их, а также фиксировать всех и вся вокруг и если удастся внутри — словом, вести подробный дневник происходящего, оставаясь при этом скрытым от глаз охраны.
Задачка была не из легких, но Денис, привычный к таким дядиным выкрутасам, сумел-таки найти выход. Рядом с дачей начинался густой лес с высоким папоротником, и Денис, замаскировавшись под одним из зонтиков, залег напротив ворот с биноклем и миниатюрной бесшумной фотокамерой.
