пыталась разрядить обстановку пустой болтовней.
Ветер еще не успокоился, но казалось, самое страшное уже позади. Алекс выглядел таким несчастным, что ей стало неловко. Нормальная женщина – та, у которой есть дети, – знала бы, как его утешить.
Вера села на жесткий кухонный стул и наклонилась к Алексу:
– Расскажешь мне, что случилось?
Парень кивнул, держа кружку у лица. Его глаза были широко распахнуты, и своим видом он напоминал напуганного ребенка, которому приснился кошмар и который не понимает, что это был сон.
– Ты приготовил себе ужин, – начала она.
Он снова кивнул и проговорил:
– Омлет и жареную картошку с брокколи.
– Потом пошел в свою комнату посидеть за компьютером.
Вера догадывалась о его поступках, но Алекса это совсем не удивляло и не расстраивало.
– Хотел посмотреть, что мне написали в «Фейсбуке». Собирался быстро проверить, а потом вернуться и помыть за собой посуду.
– Что случилось потом? – Вера старалась говорить как можно мягче. Она боялась, что он замкнется в себе или собьется с мысли.
– Я услышал звуки с улицы.
– Ты услышал машину? – уточнила Вера, подумав, что иначе злоумышленник не смог бы сюда попасть, и попыталась вспомнить, не видела ли она по пути чей-нибудь автомобиль. Но ей точно не встретилось ни одной машины.
– Нет. Я слышал шаги.
– Ты слышал шаги? Там же так шумит ветер.
– Кто-то шел по гравию прямо под моим окном. К тому же у нас стоят одинарные окна.
Вера кивнула, показывая, что верит его словам, и прося продолжить рассказ.
– Когда я встал и выглянул в окно, там никого не оказалось. Я подумал, мне показалось. В этом доме очень легко накрутить себя самого и испугаться.
– Ты прав, кто угодно испугался бы. Не надо было тебе оставаться здесь одному.
Какое-то время они сидели молча. Вера вытерла молоко с губ тыльной стороной ладони.
– А где была кошка? – спросила она. – С тобой на кухне, пока ты ел? Кажется, кошки всегда знают, когда поблизости что-то вкусное.
– Она просилась на улицу, – ответил Алекс, – поэтому я открыл дверь, и она вышла в сад. Я думал, она сразу же начнет скрестись назад, ей не нравится плохая погода, но она не стала. Я решил, что позову ее, когда вернусь мыть посуду. И пошел к себе.
– Прости, что перебила. – Вера откинулась на спинку стула в ожидании продолжения истории.
– Я стоял у окна, а потом высунулся, но все равно никого не увидел. И тут в часовне загорелся свет.
– Кошмар! Ты, наверное, перепугался?
– Я хотел запереть все двери и вызвать полицию. Таков был изначальный план.
Вера заметила, как Алекс начал отходить от шока. Он вытянул ноги и, казалось, был смущен, что вел себя так по-детски. Сев прямо, парень с пренебрежением отставил недопитую кружку шоколада на стол – он же не маленький, чтобы такое пить.
– Вполне разумный план, – согласилась Вера.
– Но я не мог так поступить. Не мог сидеть тут. Забиться в угол как трусливый заяц и ждать, пока за мной придет убийца.
Вера подумала, что юноша насмотрелся фильмов ужасов. Или просто хотел произвести впечатление.
На нее смотрел прежний Алекс. Тот, что встретил ее, когда она впервые приехала в Дом писателей.
– Я не мог сидеть сложа руки.
– И ты пошел в часовню?
– Буря за окном была такой сильной, и я не мог взять себя в руки. Но вместе с тем она меня завораживала. Было в ней что-то освобождающее. Я вспомнил, как еще мальчишкой ходил купаться – в море исчезало все, кроме шума волн. И в этот момент я успокоился. Да и какой смысл в страхе?
– И ты пошел в часовню? – Вера повторила вопрос. Ей больше нравился тихий, напуганный Алекс, чем Алекс в маниакальном состоянии.
– Да.
Она уже хотела попросить его продолжить, но он заговорил почти сразу:
– Там никого не было, но горел свет. Потом я увидел Офелию. – Алекс поднял глаза на Веру и сказал с улыбкой: – Не зря мы дали кошке такое имя. Это мама придумала. – Он немного помолчал. – Я не мог поверить своим глазам. Поверить, что кто-то на такое способен. Это выглядело как жертвоприношение. А после я увидел на столе малиновку.
– И что ты сделал? – спросила Вера, допив шоколад. Допивать свой шоколад, очевидно, Алекс не собирался. Интересно, будет ли заметно, если она возьмет его кружку.
– Мне было тяжело там находиться. Я вышел и стал кричать. Что-то в духе: «Где ты? Покажись!» Я обежал вокруг дома. Думал, он прячется где-то там.
– Но разве в такой темноте что-то разглядишь?
– Я живу здесь с девяти лет. Мне не составит труда обойти здесь все с закрытыми глазами. Буквально.
– А что потом?
– Я постоял немного на террасе. Было так приятно ощущать кожей эти порывы ветра. Прислушиваться к шуму моря. Мне стало интересно…
– Что тебе стало интересно? – Она взяла его кружку и допила шоколад. Напиток показался ей божественным. Гораздо вкуснее, чем ее собственный. Чужое всегда лучше.
Он снова поднял на нее глаза.
– Стало интересно, что будет, если я побегу по тропинке к побережью, брошусь в море и буду плыть все дальше и дальше, пока не утону.
– Тебе будет страшно холодно. Вот что будет.
– Но я этого не сделал.
– И правильно. Ты ведь в своем уме.
– Я вернулся во двор и увидел, что дверь в часовню закрыта.
– Наверное, это я ее закрыла, – проговорила Вера спокойным тоном, решив, что Алексу не хватает в жизни спокойствия.
– Да, это были вы. – Он поджал под себя ноги и замолчал.
Алекс не возражал, когда Вера предложила ему провести несколько дней в больнице. Сказала, шок может сказаться на его здоровье. Должно быть, он испытал облегчение, потому что теперь у него была причина уехать. Когда прибыли врачи, он уже успокоился. Взял небольшую сумку с пижамой и зубной щеткой. В тот момент он напоминал послушного ребенка.
У Джо Эшворта не было времени заниматься еще и мертвой кошкой. Или мертвой птицей. Инспектор велела ему немедленно ехать к ней, а на улице тем временем разыгралась страшная буря. Но зачем? В такую непогоду ехать куда-то страшно опасно.
Все это он объяснил Вере Стенхоуп, пытаясь воззвать к голосу разума. Терять самообладание с ней ни к чему. Она же обожает выводить людей из себя. В конце концов он просто придумал отговорку:
– Да и вообще, мне нельзя за руль, я пропустил пару стаканчиков.
Даже ей было не по силам заставить его ехать в таком состоянии.
