трубку как раз в тот момент, когда фотоаппарат, ключи и блокнот выпали из его рук на стол. Это был су-офицер из Военного архива.
«Это фамилия Будиаф», — сказал старик. «Имя, которое вы мне дали, было Хусейн, и у нас нет никаких следов. Но у нас есть Мохаммед Будиаф в коммандос д'Африка и его личное дело. Он был капралом, завербовался в городе Константин в 1941 году, присоединившись к Тирайлерам. Затем, в 43-м, он записался добровольцем в подразделение коммандос, и по рекомендации своего командира его приняли. Он принимал участие в освобождении и был убит в бою под Безантоном в октябре 1944 года. Супруга или дети в списке не указаны, но его овдовевшей матери в Оране выплачивалась пенсия вплоть до ее смерти в 1953 году. Боюсь, это все, что у нас есть. Это поможет?»
«Да, действительно», — автоматически ответил Бруно. «В досье указаны какие-нибудь братья, сестры или другие родственники?»
«Нет, только мать. Но я думаю, мы могли бы предположить, что капрал Мохаммед Будиаф был родственником вашего Хусейна Будиафа. Теперь я знаю, что вас интересует Хамид аль-Бакр, но здесь есть совпадение. Аль-Бакр поступает в подразделение в августе 44-го на нерегулярной основе, в подразделение, где капрал Мохаммед значительно облегчил бы его принятие. Есть ли здесь возможность смены имени?
Это всего лишь предположение, но в подобных случаях мы часто обнаруживаем, что у новобранца были веские причины захотеть сменить имя при поступлении на службу. В Легионе, конечно, это делают постоянно, но это не редкость и в других подразделениях службы. Если вашего человека аль-Бакра изначально звали Будиаф, и он захотел сменить имя, нет ничего проще, чем присоединиться к подразделению, где его брат или двоюродный брат уже хорошо зарекомендовал себя».
«Хорошо, большое вам спасибо. Если нам понадобятся копии этого для судебного разбирательства, могу я связаться с вами снова?»
«Конечно, молодой человек. Итак, вы получили мой факс с фотографией платежной книжки?» Бруно проверил факс-аппарат. Это было там, на первых двух страницах армейской платежной книжки, с фотографией молодого человека паспортного размера, известного французской армии как Хамид аль-Бакр. Под ним были два отпечатка больших пальцев, армейская печать, а на предыдущей странице — данные об имени, адресе, дате и месте рождения. Адрес был указан как Rue des Poissoniers, во Старом порту Марселя, а дата рождения была указана как 14 июля 1923 года.
«Да, это здесь. Спасибо».
«Хорошо. И еще раз, вы отлично справились с этой вашей дракой. Нам нужно больше таких полицейских, как вы. Я полагаю, вы старый солдат».
«Надеюсь, не настолько старый. Но да, я служил в саперных войсках».
«Вы участвовали в том неприятном деле в Боснии?»
«Совершенно верно. Как вы догадались?» «Я не смог удержаться и заглянул в ваше досье. Вы хорошо поработали, молодой человек».
«Мне повезло. Многим парням повезло меньше».
«Не стесняйтесь обращаться ко мне в любое время, сержант Курруж. До свидания».
Его ухо было влажным от пота, когда он убрал телефон. Он сосредоточился на лежащем перед ним блокноте и двух фотографиях. Хамид аль-Бакр из французской армии был точной копией футболиста Хусейна Будиафа. Могли ли они быть одним и тем же человеком? Это объясняет удивление Мому при виде фотографии, а удивление Мому было настоящим. Если Хамид сменил имя, почему он это сделал? Что он так старательно скрывал, что скрыл свое настоящее имя от собственного сына? И может ли эта тайна прошлого объяснить убийство Хамида спустя почти шестьдесят лет после того, как молодой футболист решил пойти в армию и сменить имя?
Он мог бы обсудить это с Изабель сегодня вечером, подумал он, улыбаясь такой перспективе, а затем признался себе, что, вероятно, у них не было бы много времени, потраченного на разговоры о преступлениях и теориях — или вообще на разговоры о чем бы то ни было. Он вспомнил, как она поцеловала его в пещере, всего за миллисекунду до того, как он собирался поцеловать ее, и как нежно и доверчиво она положила его руку на свою теплую грудь… Телефонный звонок прервал его размышления.
«Бруно? Это Кристин, звоню из Бордо. Я в архиве Мулена и думаю, вам лучше приехать сюда самому. Я ничего не смог найти о Хамиде аль-Бакре, но мы определенно отследили вашего Вилланову и то новое имя, которое вы мне дали, Хусейн Будиаф. Это динамит, Бруно».
«Что вы имеете в виду под динамитом?»
«Вы когда-нибудь слышали о военном подразделении под названием «Мобильные силы»?»
«Нет».
«Послушай, Бруно, ты не поверишь, пока не придешь и не увидишь все это собственными глазами. Твои люди Вилланова и Будиаф были военными преступниками».
«Военные преступники? Где? Что вы имеете в виду?»
«Это слишком сложно объяснять по телефону. Так много предыстории. Я предлагаю вам пойти к Памеле домой и попросить ее дать вам пару моих книг, которые она найдет на столе в моей комнате. У вас есть ручка? Я дам вам названия. Посмотрите «Force Mobile» в указателях. Первый — «История сопротивления в Перигоре» Ги Пено, а второй — «1944 год в Дордони» Жака Лагранжа. Я позвоню Памеле и попрошу ее присмотреть за ними для тебя, но ты должен прочитать кое-что о Force Mobile и перезвонить мне. Черт возьми, у меня в телефоне кончается заряд. Я подзаряжу его и буду ждать вашего звонка. А мой отель в Бордо — Hotel d'Angleterre, легко запомнить.
Поверьте мне, вы должны прийти сюда».
В большой гостиной Памелы, где стены отливали золотом в солнечном свете, а портрет ее бабушки безмятежно взирал на него сверху вниз, Бруно погрузился почти на шестьдесят лет назад в ужас войны и оккупации в этой долине Везре. Запах гари и кордита, казалось, исходил от строгих страниц книг Кристины, и история времен задолго до его рождения внезапно показалась интимной, ужасно близкой.
Мобильные силы, прочитал он, были специальным подразделением, сформированным Милицией, вызывавшей большой страх полицией режима Виши, которая управляла Францией во время немецкой оккупации после 1940 года. По немецким приказам, переданным и одобренным французскими чиновниками правительства Виши, милиция собирала евреев для отправки в лагеря смерти и молодых французов, которые были призваны на принудительные работы на немецких фабриках. Когда после 1942 года ход войны повернулся против Германии, Сопротивление выросло, и его ряды пополнились
