чтобы опровергнуть услышанное и стоять на своем до конца, но его уверенность поколебалась: слова Элены многое объясняли. И случайное знакомство с Мариной, и стремительность, с которой они сошлись, и интерес к расследованию, который она проявляла постоянно, но дозированно, и ее нежелание, чтобы он уходил из отдела, и готовность перебраться к нему, и, конечно, ее сочувствие, когда выяснилось, что Ордуньо игроман. Все сходилось. Едва ли обвинение было ложным.
— Откуда информация?
— Марину опознала одна из жертв «Сети», когда вы пришли вчера в отдел.
— Ты уверена?
— Ты думаешь, я приехала бы сюда, если бы не была уверена?
Ордуньо заплакал бы от отчаяния, если бы не стыд. Всего за несколько дней он снова подсел на игру, потерял работу в отделе и доверие коллег, узнал об обмане Марины. Его жизнь рушилась на глазах.
— Вы ее арестуете?
— Нет, пока нет. Мы хотим, чтобы ты помог нам добраться до верхушки «Пурпурной Сети». Хотим использовать для этой цели Марину. Ты понимаешь, что я рассказываю тебе все это только потому, что продолжаю тебе доверять, считаю тебя одним из нас.
Он и не думал отказываться. Он сам мечтал, чтобы Димас оказался за решеткой, чтобы девушки больше не погибали, как Айша Бассир, чтобы ее смерть не осталась неотомщенной. К тому же теперь это дело стало для него таким же личным, как для Элены.
— Можешь на меня положиться.
— Я не сомневалась. Добро пожаловать в ОКА.
Пересилив себя, Ордуньо согласился с планом Элены. Только бы Марина ни о чем не догадалась.
— Еще одна важная вещь. Мы не знаем, видела ли Марина свидетельницу. Спрашивать у нее нельзя, так ты выдашь себя. Остается только держать ухо востро. Если что-то заподозришь, немедленно сообщи нам.
— Ты думаешь, она попробует ее убрать?
— Уверена. Прости, Ордуньо, но ты не имеешь права жалеть Марину…
— Сейчас я чувствую что угодно, кроме жалости.
— Никому ничего не рассказывай, пока не придет время действовать. План будем знать только ты и я.
Ордуньо предстояло вернуться домой, принять душ и как ни в чем не бывало ждать возвращения Марины.
Глава 57
Димас отлично знал, что полиция обычно ищет преступников в местах, пользующихся дурной славой, — на городских окраинах, в трущобах, населенных маргиналами. Она не является без предупреждения в дома респектабельных судей, адвокатов, предпринимателей или политиков. Не хочешь встречаться с полицией — скрывайся среди власть имущих. Поэтому встречи Димас всегда назначал в самых дорогих районах города.
К тому же, несмотря на сомнительный род деятельности, он любил роскошь и не хотел прозябать в Каньяда-Реаль и подобном захолустье, куда ему приходилось заглядывать по делам. В своей сфере он был одним из лучших и жил, как живут привилегированные профессионалы. При этом Димасу следовало соблюдать осторожность, поэтому его квартира находилась не в Ла-Финке, не в Моралехе и не возле Пуэрта-де-Иерро, как бы ему этого ни хотелось. В Мадриде он жил в просторных апартаментах на улице Сан-Франсиско-де-Салес, поблизости от площади Кристо-Рей. Ходили слухи, что в соседнем доме после свадьбы жили Хулио Иглесиас и Исабель Прейслер. Димас не знал, правда ли это, и сам их не видел, но всем гостям сообщал об этом с таким видом, словно был близким другом певца.
Его мадридский адрес не знал почти никто, даже Марина, женщина, продержавшаяся рядом с ним дольше остальных. Ей он назначил встречу неподалеку от Алонсо-Мартинес, в баре гостиницы «Урсо», одной из самых современных и роскошных в городе.
— Ничего себе! — удивилась Марина. — Ты здесь живешь?
— Конечно нет. Зашел выпить виски. Что будешь пить?
— То же, что и ты.
Вскоре им принесли заказ, и они смогли спокойно поговорить.
— Я испугалась за тебя, когда узнала, что в поместье арестовали столько народу, — призналась Марина.
— Я смылся в безопасное место, как только почувствовал, что дело плохо. Накануне ночью я передал Кортабарриа координаты для гостя, но кто-то их украл.
— А что он сам говорит по этому поводу?
— Ничего. Его убили. Или он сам умер, не знаю. Вообще странно, что он так долго протянул.
Димас казался спокойным, Марина нервничала гораздо больше.
— И что, теперь все пропало?
— Ну так уж и все! Мы живы, не так ли? Это значит, что ничего катастрофического не произошло, — философски заметил Димас.
— Они арестовали Павла.
— Из Павла они не вытрясут ни слова. Ты ведь знаешь, что он ничего не сказал бы, даже если бы его пытали так, как умеем только мы. А в полиции не пытают, по крайней мере, так принято считать.
— Почему ты оставил его в поместье, а Лукаса взял с собой?
— Лукас — наша охранная грамота. Он в надежном месте, пусть там и остается — ты же знаешь, каким он бывает, когда нервничает. У этого парня по венам течет не кровь, а нитроглицерин или еще какая-то взрывчатая смесь.
— За всеми нашими неприятностями стоит его мать. Я уже начинаю думать, что мы зря украли его в то Рождество.
— Мы выиграли много лет, семь или восемь, точно не помню. Если бы мы тогда не обезвредили инспекторшу Бланко, нас бы всех уже пересажали. А теперь у нас достаточно денег, чтобы исчезнуть, если захотим. Представляешь, как мы заживем в Бразилии?
— Нам будет чего-то не хватать.
Димас засмеялся:
— При таком количестве бездомных детей,
