глаза в этот момент расширились, губы растянулись в отстраненной улыбке, а указательный палец, казалось, вот-вот пробьет потолок.
— Я поняла, куда исчезали воспитанники и сотрудники детского дома, — Регина словно несла божественное откровение.
— И куда же? — вежливо поинтересовался Камышев.
— Их поглотило ничто, — развела руками их собеседница, крутанув глазами. — Либо выплеск энергии, либо разлом между мирами… Но их больше нет здесь, на Земле.
Чем дольше Камышев и Вера беседовали с Региной, тем сильней в них обоих росла уверенность, что одинокая женщина живет в своем выдуманном мире. Мире, где существуют таинственные разломы, слизывающие людей будто корова языком, где с людьми разговаривают посланники вселенского разума и где есть место тонким материям.
Ее показания полнились логическими дырами, она путала имена и даты, а под конец даже выразила надежду, что ее заберут на другую планету, как это якобы было с ее очередным знакомым Венькой Залужным. Камышев записал себе эту фамилию, а также те, что прозвучали в рассказе о детском доме — если эти люди не выдуманы, можно попробовать отследить их судьбу. После резкого перехода на инопланетян калининский следователь понял, что с Региной они просто-напросто тратят время, и они, поблагодарив ее, вежливо распрощались.
В условиях военного лагеря, в который превратилось местное отделение милиции, разузнать нужную информацию было по-прежнему нетрудно. И выяснилось, что Вениамин Залужный не был похищен инопланетянами, а проходил лечение в той же больнице, что ждала «хозяина кладбища» Кошкина. А сама Регина находилась под наблюдением психиатра в местной андроповской ЦРБ, весной и осенью наблюдаясь на предмет осложнений. По мнению Камышева, это был тупик.
Спускаясь в гостиничный буфет на завтрак, он прокручивал все эти события по десятому разу, прибавляя их к уже имеющейся картине, но стройное полотно так и не складывалось. Однако единственное, что еще оставалось непроясненным, это исчезновения в андроповском, а точнее, любгородском детском доме в пятидесятых и сороковых. Жаль, что мы не успели об этом поговорить с Лапиным, посетовал Камышев. Кстати, о нем…
С журналистом «Московского вестника» они завтракали в одно и то же время. Но сегодня из знакомых лиц калининский следователь увидел только командировочного в роговых очках — тот традиционно читал газету и не обращал на Камышева никакого внимания. Валерий неспешно поел, выпил цикория, посмотрел на часы и отправился к выходу.
— Лев Гаврилович, — обратился он к пожилому администратору, — Борис Лапин уже спускался на завтрак?
— Никак нет, Валерий Сергеевич, — старик обращался к Камышеву по имени-отчеству, уважая его милицейское звание. — Борис сегодня даже не ночевал в своем номере.
В голове следователя промелькнули нехорошие предчувствия, хотя в то же время он допускал, что молодой столичный журналист вполне мог заиметь приятное знакомство и загулять до утра. С другой стороны, за все то короткое время, что они общались, Лапин ни разу не дал повода подумать о нем как о кутиле.
— Скажите, а он говорил вам, куда отправился? — решил уточнить Камышев.
— Конечно, — расплылся в улыбке администратор. — Я же ему такси вызывал. Боря поехал вчера в детский дом — тот, который в поселке Лесозаготовителей.
Нехорошие предчувствия в голове Валерия усилились, и он решил, как только прибудет в отделение, сразу же разобраться с этим вопросом. Поблагодарив Льва Гавриловича, он поспешил прочь.
* * *
Апшилава, растрепанный и злой, сидел в своем кабинете за столом, уже не вмещавшим всех документов. Ответив на приветствие Камышева, он тут же рассказал, что рано утром, еще до рассвета, в городе видели черную «Волгу». Какой-то бдительный пенсионер проснулся от шума во дворе, выглянул и увидел стоящую под окнами «двадцать первую». Тут же набрал «02», вызвал наряд, но пока парни ехали, пресловутой машины и след простыл.
«Опять», — с отчаянием подумал Камышев, но вслух этого говорить не стал. Вместо этого он, как и планировал, сразу перешел к истории с детским домом и пропавшим Лапиным. Это заняло некоторое время, потому что Эдик не был знаком с журналистом, и Валерию пришлось быстренько рассказать предысторию.
— Значит, ты его отправил пообщаться с директором и выяснить что-нибудь полезное для нас, — повторил Апшилава, когда Камышев закончил. — Думаешь, этот Гальперин все же что-то скрывает?
— Я думаю, нам стоит туда поехать прямо сейчас, — заверил приятеля калининский следователь. — Не знаю, что у них там происходит, но после исчезновения доктора Верховцева я бы не стал верить в совпадения.
— Надо предупредить Волкова, — напомнил Эдик. — А то дело серьезное, вдобавок керосином запахло…
— Можешь не объяснять, — Валерий махнул рукой, решительно подвинул коллегу и принялся крутить телефонный диск. — Товарищ капитан, это Камышев.
Он коротко повторил чекисту все то, что до этого рассказывал Эдику. Волков внимательно выслушал, не прерывая, а потом ответил:
— Значит так, старший лейтенант. Берите своих людей и немедленно отправляйтесь туда. У нас с Верой осталось одно неотложное дело, поэтому мы присоединимся к вам позже. И если вдруг что экстраординарное — сразу же сообщайте.
— Есть! — ответил Валерий, положил трубку и кивнул Апшилаве. — Погнали.
Матвеич как штык уже ждал их возле крыльца, держа «шестерку» под парами. По пути следователи захватили Пашку Круглова — на сей раз без его напарника Васьки. Тот сейчас опрашивал соседей бдительного отставника, пытаясь добыть хоть какие-то полезные сведения о начинающей раздражать своей неуловимостью черной «Волге».
Милицейская машина мчалась во весь опор — пожилой водитель выжимал из «Жигулей» все, на что те были способны. К счастью, дорога до детского дома была пустынной, и по прямой Матвеич разогнался до бешеной скорости.
— Итак, парни, — принялся объяснять Камышев, придерживаясь за пластиковый поручень. — Мы по-прежнему не знаем, что связывает бандитов на черной «Волге» с этим странным приютом. Но то, что в нем явно что-то нечисто, сомневаться уже не приходится. Поэтому действуем предельно внимательно, ничего не упускаем из виду, а еще… никому на слово не верим.
Во двор детского дома Матвеич заехал чуть ли не юзом, и следователи с опером, одновременно выйдя из машины, направились к тяжелой дубовой двери. Время завтрака давно прошло, воспитанники были на занятиях, а потому в коридоре было пустынно. Затем, услышав тяжелое шарканье, милиционеры повернулись на звук.
«Ираида Петровна, — Камышев сразу вспомнил помощницу директора. — Что это с ней, интересно, случилось?»
— Вы к Ивану Николаевичу? — женщина поспешила к ним, однако ноги ее заплетались, она двигалась какими-то дергаными рывками, голова бессильно склонилась набок.
— Да, мы к директору, — Валерий ответил Ираиде Петровне, на всякий случай показав удостоверение, хотя помощница Гальперина его тоже узнала. — Он у себя?
— Сейчас у него урок, — ответила женщина, добравшись, наконец, своей неровной
