Ознакомительная версия.
И, словно отвечая на его мысли, машина впереди притормозила. Дверца водителя распахнулась, оттуда, пятясь, выбрался таксист. Тут же открылась дверца пассажира, и юркая фигура с пистолетом в руке перескочила на водительское место. Машина резко взяла с места и помчалась прочь.
Гуров проехал мимо ошарашенного водителя и устремился вслед за преступником. Тот гнал, не считаясь ни с чем, машина подпрыгивала на неровностях асфальта, ее мотало из стороны в сторону. Расстояние между ним и Гуровым постепенно увеличивалось, преступник уходил от погони.
Они миновали уже два перекрестка. На втором Трикозов свернул, и Гуров понял его замысел: вырваться из населенных районов в сторону Подмосковья и там попытаться скрыться. Если бы ему удалось оторваться от преследователя и запутать следы, этот замысел мог быть вполне осуществим.
Они проехали еще один квартал, приближался следующий перекресток. И вдруг, когда такси уже приближалось к перекрестку, ему наперерез выехала полицейская машина. Сыч резко взял вправо, пытаясь объехать препятствие, но полицейская «Гранта» тоже дернулась вправо, закрывая проезд.
Гуров увидел, как машина с шашечками резко затормозила, человек с пистолетом в руке выскочил из нее и кинулся к ближайшему дому. Видимо, он надеялся вновь уйти через кусты и заборы. Но сыщик тоже не сидел в машине – он уже мчался вслед за преступником.
Трикозов с ходу перескочил низенький штакетник, обогнул дом, мелькнули какие-то сараи, баня, впереди темнел забор. Сыч кинулся к нему, закинул ногу – и тут крепкая рука сыщика рванула его вниз. Грохнул выстрел, и вновь, второй раз за этот вечер, пуля прошла в нескольких миллиметрах от головы Гурова. Шанса выстрелить второй раз он своему противнику не дал: крепко припечатал его руку с пистолетом к земле. Сзади уже раздавался топот ног, на помощь спешили оперативники. Все было кончено.
Спустя час от неприметного дома в сторону Москвы отъехали четыре машины: кроме двух машин с оперативниками и «Приоры», за рулем которой сидел Гуров, ехал еще и прибывший из столицы автозак, в котором находились пятеро арестованных бандитов.
– Куда их, в Лефортово? – еще там, на месте, спросил Крячко. – Оформим, а завтра начнем допрашивать, снимать показания.
– Нет, не хочу откладывать на завтра, – сказал Гуров. – Я завтра – то есть, по сути, сегодня, ведь уже третий час утра идет, – обещал Сыромятникову вернуться в Ключи. Ну, может, сегодня и не вернусь, но завтра точно должен. И к этому времени мне надо знать, причастны ли эти наши «клиенты» к покушению на следователя Тонких. Так что давай хотя бы двоих допросим сегодня.
– А кого именно?
– Ну, на откровенность Трикозова нам рассчитывать не стоит. Человек, который бежал из-под стражи и больше года скрывался от правосудия, явку с повинной устраивать не станет. Алдонин у них, судя по всему, главарь, и тоже сразу не расколется. Может быть, Юртаев?
– Не, Мирзу я немного знаю, – покачал головой Крячко. – Он мужик упертый, из него слова не вытянешь. Уйдет в глухую «несознанку» и будет там сидеть.
– Значит, остаются братья Иголкины, – заключил Гуров. – Младший, конечно, поерепенится, но мы его, думаю, убедим. А старший, беспокоясь за него, тоже может кое-что рассказать. Так что давай братьев ко мне в кабинет, там мы с тобой их и допросим. По одному, конечно. А остальные пускай отправляются в СИЗО.
Следуя этому распоряжению, вся кавалькада вначале проследовала к зданию МВД. Из автозака выгрузили двух братьев и пока поместили их в боксы. Гуров в сопровождении Крячко отправился к себе в кабинет. Там он первым делом заварил крепкого чаю, они с Крячко выпили по чашке, после чего вызвал на допрос старшего Иголкина.
Тот вошел в кабинет развязной походкой, с презрительным выражением на лице.
– Садись, Иголкин, побеседуем, – обратился к нему Крячко.
– О чем нам беседовать? – ответил задержанный. – Я ничего не совершал, у вас на меня ничего нет. И задержали меня незаконно. Сплошной ментовский произвол. Небось «висяки» на меня вешать будете. Да только не на такого напали! И давить на меня бесполезно, я зазря ни в чем сознаваться не буду.
– Никто на тебя давить и не собирается, – миролюбиво заметил Крячко. – А что у нас на тебя ничего нет, тут ты ошибаешься. Кто при задержании оказывал активное сопротивление сотрудникам полиции?
– А откуда я знал, что вы сотрудники? – усмехнулся Иголкин. – Я думал, это братва солнцевская на нас напала. Знаете, какие уркаганы в Солнцеве? Вот мы с братаном и дали деру…
– О том, что перед вами не бандиты, а сотрудники полиции, вы все прекрасно знали, – возразил ему Крячко. – Капитан Муравьев честь по чести все сделал: постучался, представился, объяснил цель посещения. И Алдонин, хозяин дома, после разговора с капитаном вошел обратно в дом. Там он наверняка вам все сообщил. Так что ты не можешь отговориться тем, что не знал, кто перед тобой. Когда оперативники попытались войти, вы стали отстреливаться, а потом решили бежать, но не получилось… Кстати, могу тебя поздравить, кроме сопротивления сотрудникам полиции, у тебя имеется еще одна статья – незаконное ношение оружия.
– Ну, оружие у меня оказалось случайно, на улице подобрал, – нагло заявил Иголкин. – А стрелять начал потому, что испугался за свою жизнь. Не знаю, в чем вы там уверены, только Игорь нам ничего не говорил. Сказал только, что выйти надо, до гаража дойти, и все. Взял ключи и вышел. А тут стали вооруженные люди ломиться, вот я и начал с перепугу стрелять, а потом решил убежать.
– Ага, значит, это ты с перепугу чуть не прострелил голову полковнику Гурову, – иронически заметил Крячко.
– Так нас сам Гуров задерживал? – удивился Иголкин.
– Представь себе, да. И ты в него несколько раз стрелял. К счастью, неудачно. Так что полковник живой и здоровый, вот он сидит. – И Стас кивнул на сидевшего чуть в стороне Гурова.
Старший Иголкин с почтением и некоторым испугом взглянул на полковника, но ничего не сказал.
– Ну, так что, Иголкин, будет у нас с тобой доверительная беседа или нет? – продолжал Крячко. – Основания для твоего задержания у нас, как видишь, были, и обвинение по двум статьям мы вполне можем тебе предъявить. Но у нас есть для тебя и более серьезные вещи. Вот о них-то и хотелось бы поговорить.
– Что голову полковнику Гурову чуть не прострелил, это я сожалею, – ответил Иголкин. – А больше нам беседовать не о чем, я это уже говорил. Я сидел в гостях у Игоря Алдонина, ничего не нарушал, вдруг ломятся, я испугался за себя и брата. А пистолет нашел на улице. Это вам мое последнее слово, и больше говорить не о чем. – И, словно показывая, что говорить больше не намерен, сел боком, развалившись на стуле.
– Ладно, не хочешь говорить – не говори, – произнес Гуров, впервые принявший участие в допросе. – Одно только скажи, вы дело-то успели сделать или нет?
– Какое дело? – удивился задержанный. Так удивился, что забыл о своей расслабленной позе и сел прямо.
– Ну, как же? – в свою очередь удивился на его неосведомленность Гуров. – Дело, ради которого вы собрались. Как поделить деньги, взятые у Петелина.
Он мог бы поклясться, что при упоминании фамилии убитого «транспортника» на лице задержанного мелькнул испуг. Однако это длилось лишь долю секунды.
– Какие такие деньги? – нахмурился Иголкин. – И о Петелине я первый раз слышу.
– Вот те раз! – воскликнул Гуров. – Неужели первый раз? А на инкассаторов в Мневниках разве не он вас вывел и помог выманить их из машины? И потом, в Бирюлево – разве вы не на его машине ехали?
Однако задержанный уже успел преодолеть секундную растерянность, эффект неожиданности миновал.
– Не знаю, о каких таких делах вы говорите, – покачал он головой. – Небось «висяки» давние, нераскрытые. Я так и думал, что вы их хотите на меня повесить.
– Врешь ты, Иголкин, – заметил на это Крячко. – Ведь я поднимал дело о нападении на инкассаторов в Мневниках. Ты там проходил как подозреваемый, но доказать твою вину не удалось. И вместе с тобой проходил Петелин, тоже как подозреваемый. Так что знать ты его точно знаешь.
– Ну, может, где в коридоре у вас и встречались, – пожал плечами задержанный. – И что с того? Я же говорю, дело давнее, всех не упомнишь, с кем вместе на допросы таскали.
– Давние дела нас тоже интересуют, Иголкин, – снова заговорил Гуров. – Но гораздо больше нам интересно другое преступление, совсем недавнее, которое ваша группа совершила минувшей ночью. Я имею в виду убийство Павла Петелина. Вы думали, что вас никто не увидит и это убийство останется нераскрытым, как те, давние дела. Но случилось иначе. У нас имеются свидетели, которые видели ваши машины. А теперь у нас на руках и ваше оружие. Будет нетрудно выяснить, из какого именно пистолета или карабина был убит Петелин. И какие пули засели в стенах его дома – ведь там вели огонь несколько человек. Будь уверен, мы все выясним и докажем вину каждого из вашей группы.
Ознакомительная версия.
