— Надеюсь, теперь с вашей помощью мы их возьмем. Так что спасибо вам большое.
Круглов глубоко затянулся и выпустил струйку дыма.
— Пожалуйста,— сказал он,— но мне непонятно, почему столько суеты вокруг этой картины? Это же копия.
— Копия?
— Да, поздняя копия, причем довольно посредственная.
Ларин задумался.
— Вы в этом уверены? — спросил он реставратора.
Круглов затушил сигарету.
— Андрей Васильевич,— сказал он,— это моя профессия.
Информация полученная Лариным от Круглова на следующий же день пошла в работу. Уже утром оперативники Двенадцатого отделения милиции знали, что владельцем белой «девятки» с номером 349 является Кирилл Шерстобитов. Также милиционерам стал известен адрес и телефон преступника.
— Поехали, навестим,— дал команду Соловец своим подчиненным.
Бригада оперативников выехала на своем «уазике» в Купчино. Спальный район утопал в желто-красных красках осени. За окном милицейского автомобиля промелькнули бесконечные просторы блочных и кирпичных микрорайонов. Наконец, оперативники оказались возле дома Шерстобитого. Поднявшись на нужный этаж и подойдя к квартире милиционеры обнаружили, что дверь не заперта. Замок был взломан. Оперативники вошли в квартиру. Вещи в ней были беспорядочно разбросаны. Вся одежда из шкафа вывалена на пол. Ящики письменного стола лежали посреди комнаты. Распахнутая дверь на балкон говорила о том, что нежданные гости побывали и там, успев порыться в коробках с пустыми бутылками. Те, кто посетил квартиру до оперативников, обшарили каждый ее угол.
Милиционары внимательно осмотрели распотрашенное жилище Шерстобитого.
— Похоже, не одни мы за парнем охотимся,— сказал Ларин.
— Все ясно,— сказал Соловец.
— Что будем делать? — поинтересовался Дукалис.
— Надо разослать его фоторобот по всем постам и дать машину в розыск,— пояснил свою мысль майор.
Пока милиционеры рассуждали, как им поступить, Шерстобитов на белой «девятке» подъехал к своему дому. Эту ночь он провел у одной из своих многочисленных подруг. «Уазик» оперативников, стоящий возле подъезда, сразу бросился ему в глаза. На всякий случай он отъехал по улице на порядочное расстояние и решил некоторое время подождать. Вдруг зазвонил его мобильный телефон.
— Да,— сказал Шерстобитов.
— Ну что, еще не надумал? — раздался в трубке голос Германа.— Завтра в четыре часа последний срок. Если не принесешь картину, твоему приятелю конец.
Шерстобитов выключил трубку и положил ее в карман. Закурив он минут пять сидел, оценивая сложившуюся ситуцию. Наконец преступник завел мотор и поехал по улице прочь от своего дома. Его «девятка» вскоре затерялась в дневном автомобильном потоке... Фоторобот Шерстобитого и номер его машины были разосланы по всем милицейским службам города. Вечером патрульная машина Калининского района делала дежурный объезд. Милиционеры обратили внимание на белую «девятку», припаркованную на обочине шоссе. Остановив свои «Жигули» они подошли и заглянули в автомобиль. Там на заднем сидении спал молодой человек лет двадцати пяти. Один из милиционеров достал из планшета фоторобот двух преступников, полученный сегодня днем, и показал его коллеге. Милиционеры внимательно рассмотрели рисунок и постучали в стекло машины. Шерстобитов проснулся. Открыв глаза и увидев двух работников органов он понял, что на сей раз скрыться ему не удасться...
На следующий день задержанного Кирилла Шерстобитого привели на допрос к капитану Ларину.
— Фамилия, имя, отчество? — спросил оперативник.
— Шерстобитов Кирилл Евгеньевич.
— Год рождения?
— Семьдесят пятый.
— Место рождения?
— Ленинград.
— Образование?
— Неполное высшее.
— Чем занимаешься?
— Последнее место работы — Финлядия. Собирал бруснику по контракту.
— Много насобирал?
— На пару месяцев спокойной жизни хватило.
Ларин положил перед Шерстобитовым протокол с показаниями Михайловских и составленный ими фоторобот.
— Это показания хозяев ограбленной тобой и твоим дружком квартиры,— сказал оперативник.— Если будешь все отрицать, устроим опознание.
Шерстобитов рассмотрел рисунок со своим портретом.
— По-моему, не очень похоже,— криво улыбнулся преступник.
— Вот что, Кирилл,— сказал Ларин,— либо ты выкладываешь все как было, и мы оформляем тебе чистосердечное признание. Либо колем твоего дружка.
Шерстобитов был далек от мысли соблюдать законы чести.
— Хорошо,— сказал он.— Я все расскажу.
— Правильно,— похвалил его Ларин,— начинай сначала.
Преступник задумался.
— Дядя у меня сумасшедший,— начал он.— Помешался на старых письмах. Сначала старые открытки в «Букинисте» покупал, а потом совсем спятил. Дошел до того, что стал письма на городской свалке искать. Чуть ли не поселился там вместе с бомжами.
— Причем тут твой дядя?
— Вот я и говорю, ищет он старые письма, потом всем их читает. И мне один раз прочитал письмо какой-то старухи. Там говорилось, что ей в блокаду от одного профессора досталась картина Айвазовского. Я хоть в живописи не разбираюсь, но могу представить, сколько Айвазовский стоит.
— Что было дальше?
— Дальше я втихаря переписал адрес этой старухи с конверта. Потом договорился с Серегой, приятелем своим, чтобы он помог в этом деле. Остальное вы знаете.
— Фамилия Сереги?
— Ващенко.
— Кому собирались продать картину?
— Есть один человек, Герман. Серега с ним договорился. Мы приехали на стрелку. Серега пошел к нему в квартиру, а я с картиной остался в машине. Ну а минут через пять он звонит на мобильник, чтобы я сваливал. И два отморозка возле моей машины уже крутятся. Еле ноги унес.
— Адрес Германа?
— Могу показать только дом. С ним договаривался Серега, я в детали не лез.
— Значит этот Герман взял твоего дружка в заложники?
— Да. Вчера звонил и последний раз предупредил, что если сегодня к четырем часам картину ему не привезу, Сереге голову оторвут.
— Где назначена встреча?
— На остановке, на углу Ординарной и Малого.
Ларин закурил.
— Разрешите мне тоже сигарету,— попросил Шерстобитов.
Оперативник протянул ему пачку.
— А зачем вы с Серегой другие вещи из квартиры Михайловских забрали? — спросил он,— телевизор, ковер, шубу...
— Ясно зачем, чтобы не поняли, что мы из-за картины лезем. Мы эти вещи потом на помойку выбросили. На хрен нам хлам.
Ларин усмехнулся.
— Могли бы туда же выбросить и картину,— сказал капитан.— Она ничего не стоит. Поздняя копия.
Лицо Шерстобитого изменилось.
— То есть как — копия?
— Да, ошиблась твоя старуха. А тебе из-за нее придется срок мотать. Тебе и твоему приятелю, если, конечно, он еще жив.
Шерстобитов потушил сигарету и тупо уставился глазами в стену.
— Значит так,— сказал Ларин.— Сейчас позвонишь Герману и скажешь, что в восемь часов будешь на остановке с картиной. Пусть привозят Серегу. В тюрьме твоему дружку все же будет лучше, чем на том свете.
В четыре часа большой серый автомобиль остановился на углу Малого проспекта Петроградской стороны и Ординарной улицы. В нем кроме шофера сидели Герман, двое его людей и Ващенко. На троллейбусной остановке стоял Шерстобитов. В руке у него была длинная коленкоровая туба, предназначенная для рулонов ватмана или холстов. Подъехавший автомобиль фарами посигналил Шерстобитову. Тот переложил тубу из одной руки в другую. Это был сигнал для оперативников. Две милицейские машины выскочили из-за угла, пытаясь блокировать автомобиль с преступниками, который, однако, сумел сделать маневр и устремился в сторону Левашовского проспекта.
Началась леденящая душу погоня. Три автомобиля мчались по проспекту, лавируя между машинами и распугивая ошарашенных пешеходов. Оперативники передали информацию по всем службам ГИБДД. Одна из машин патрульной службы, оказавшаяся на Крестовском острове, вышла на перехват. На мосту бандиты были блокированы. Оперативники бросились к их автомобилю, держа оружие наперевес. Самым проворным из преступников оказался Герман. Он выскочил из машины и, сумев миновать кольцо милиционеров, бросился в сторону парка, начинающегося за мостом. Ларин метнулся за ним. После предупредительного выстрела, оперативник открыл огонь на поражение. Однако Герман и здесь проявил проворность. Он бежал петляя, чтобы уйти от милицейских пуль. Погоня продолжилась на дорожке парка.
Выкуренное за долгие годы службы бесчисленное количество сигарет давало о себе знать. Ларин стал задыхаться. В тот момент, когда Герман был уже совсем рядом, оперативник почувствовал, что ему не хватит выносливости догнать преступника. К счастью дорожка парка на этом участке была прямой. Ларин остановился и, переведя дыхание, тщательно прицелился. Раздался выстрел, после которого Герман, вскинув руки, упал на землю. Через пять минут раненого в ногу преступника погрузили в «упаковку».
