— Странно,— сказала она, прочитав название крейсера.— В слове «Цесаревич» была пропущена буква «в». Мы всегда смеялись над этой ошибкой.
— Наверное это реставратор исправил.
— Я только сейчас заметила, что она отреставрирована.
— Значит, это не я, а вы невнимательны.
Таня улыбнулась.
— Просто я все время смотрела на вас.
— Я не стою такого внимания,— заигрывая сказал Ларин.
Собеседники вернулись на диван.
— Расскажите мне, как вы нашли эту картину. Это ведь было нелегко?
— Не то слово! Пришлось не раз рисковать жизнью!
— Вы меня разыгрываете! — засмеялась Таня...
В тот день старшим лейтенантам Дукалису и Волкову удалось узнать, кто проживает на Колокольной улице в доме четырнадцать, квартира двадцать девять. Это был некто Викентий Андреевич Талызин, пятидесяти восьми лет.
— Интересно, чем этот старый кобель школьниц к себе заманивает...— рассуждая произнес Дукалис.
— Значит, есть чем,— резонно ответил Волков.
Разговор этот происходил в тот момент, когда оперативники на своих «Жигулях» направлялись к Талызину, чтобы поговорить с ним «по душам». Приехав на Колокольную милиционеры зашли в четырнадцатый дом и поднялись к двери, ведущей в двадцать девятую квартиру. Дукалис позвонил. Открылась дверь на цепочке. В проеме появился седой пожилой подтянутый мужчина в очках.
— Вам кого? — спросил он.
— Думаю, что вас,— мрачно сказал Дукалис.
Волков показал мужчине удостоверение.
— Мы из Угрозыска,— пояснил старший лейтенант.
Вид оперативников был настолько агрессивным, что хозяин квартиры не на шутку забеспокоился.
— Я думаю, вы ошиблись квартирой,— сказал он и попытался закрыть дверь.
Но не тут-то было! Дукалис мгновенно среагировал и ударом плеча в дверь разорвал цепочку. Попытка хозяина в одностороннем порядке прервать разговор взбесила оперативника. Он ворвался в квартиру и схватил пожилого мужчину за грудки.
— Слушай ты,— прошипел Дукалис,— мы за тобой уже давно наблюдаем. Знаешь, сколько за совращение несовершеннолетних дают?
Волков попытался утихомирить неуравновешенного коллегу.
— Спокойно, Толя,— сказал он.
Дукалис отпустил жертву.
— Скажите,— обратился к нему Волков,— вы Викентий Андреевич Талызин?
— Да. Может быть, вы все-таки объясните мне, в чем дело?
Вдруг дверь из комнаты в коридор отворилась. На пороге появилась Лена Соловец. Дукалис и Волков не рассчитывали ее сегодня здесь встретить. По их наблюдениям дочь майора появлялась на Колокольной по вторникам и четвергам. Сегодня была среда. Лена с нескрываемым удивлением посмотрела на коллег своего папы, которые не раз заходили в гости к Соловцам и были знакомы ей с детства.
— Здравствуйте,— сказала Лена.— Как вы сюда попали?
Оперативники переглянулись.
— Лена,— обратился к девочке Дукалис,— нам нужно серьезно поговорить.
Волков посмотрел на Талызина.
— Вы бы не могли подождать в комнате, пока мы поговорим? — сказал он ему.
Талызин вопросительно взглянул на Лену.
— Не волнуйтесь, Викентий Андреич,— сказала школьница,— это коллеги моего папы.
Хозяин квартиры вышел из коридора в комнату, закрыв за собой дверь. Оперативники обступили дочь Соловца. Они не знали, с чего начать.
— Лена,— обратился к девочке Дукалис,— что ты нашла в этом пенсионере?
Сообразительная школьница начала понимать, что происходит.
— Вас папа попросил за мной проследить? — спросила она.
— Ну... Допустим. Но это ничего не меняет...— промямлил Волков.
— Послушайте,— сказала Лена.— Я собираюсь этим летом поступать в Театральную Академию. Викентий Андреич преподает там сценическую речь. Сейчас он помогает мне подготовиться к вступительным экзаменам. Мы разучиваем басню, стихотворение и прозу.
Оперативники не знали, что сказать.
— Вы уже закончили? — раздался из-за двери голос педагога.
— Сейчас, Викентий Андреич,— ответила Лена.
Будущая абитуриентка посмотрела на милиционеров.
— Только папе ничего не говорите,— умоляюще сказала она — Он категорически против того, чтобы я поступала в Театральный! Обещаете?
Дукалис почесал затылок.
— Боюсь,— сказал он,— мы не сможем тебе ничего пообещать...
На следующий день майор Соловец и капитан Ларин после работы зашли в соседнее с отделением кафе пропустить по кружке пива. Они расположились за угловым столиком.
— Что-то ты, Андрюха, последнее время какой-то замученный,— сказал майор.
— У меня все никак из головы эта картина не выходит.
— Не понял. Ты же ее уже вернул хозяевам.
— Вернуть-то вернул, но Таня Михайловская говорит, что на картине до ограбления название корабля было с ошибкой, не хватало одной буквы. А на той, что я принес, все буквы на месте.
Соловец сделал большой глоток пива. Затем он вздохнул.
— Где эта твоя Таня учится? — спросил он.
— В Академии Культуры.
— Ну тогда все ясно. С этой культурой все с ума посходили. Знаешь, куда моя Ленка поступать собралась?
— Куда?
— В Театральный, на артистку.
— Серьезно?
— Думаешь я шучу? Еще от меня скрывала. Смотрю, она куда-то по вечерам пропадать стала. Думал, по мужикам пошла, а оказалось, к репетитору ходит, к экзаменам готовится..
Ларин засмеялся.
— А откуда ты узнал?
— Попросил Толяна со Славой за ней проследить, они на этого педагога и вышли.
— И что ты ей сказал?
— Сказал, что лучше бы пошла по мужикам,— отшутился Соловец.
Майор закурил.
— Так что ты этих студенток не слушай,— вернулся он к разговору о картине Михайловских.— Сходи лучше с этой Таней куда-нибудь. Глядишь, появятся другие темы для разговора.
Ларин молча пил пиво. Соловец понял, что не убедил капитана.
— Хорошо,— сказал он. Если картину подменили, то где и когда?
— Подменить ее мог реставратор. Она у него пробыла целую неделю. За это время он мог запросто сделать копию. Сейчас для него ситуация очень выгодная. Парни в тюрьме, оригинала никто не видел, экспертиза не проводилась. Никто подмены доказать не сможет.
Соловец махнул рукой.
— Ты только эту историю больше никому не рассказывай.
— Понимаешь,— сказал Ларин,— я внимательно прочитал письмо бывшей владелицы картины. Там очень убедительно говорится о том, что это подлинник.
Майор задумался.
— У тебя же есть фотография этой картины! — вспомнил он.
— Фотография-то есть, но только на ней названия корабля не разобрать.
— Она у тебя с собой?
— Да.
Ларин достал из сумки фотографию из альбома Михайловских.
— Вот, смотри.
Он протянул снимок Соловцу Майор внимательно рассмотрел его.
— Действительно не разобрать. Хочешь еще пива?
— Давай.
Соловец вернул фотографию Ларину и направился к стойке. Он вернулся за столик с двумя кружками пенного напитка.
— Вот что, Андрей,— сказал майор,— давай-ка отдадим эту фотографию нашим экспертам. Пусть разбираются, что там написано...
В тот же вечер Ларин позвонил маринисту Алексею Вульфу и договорился с ним о завтрашней встрече.
Утро было пасмурным. Тучи заволокли небо. Дождь, казалось, вот-вот начнется, но он все медлил, словно выжидая подходящего момента.
У проснувшегося Ларина слегка шумело в голове. Вчера после выпитого пива они с Соловцом еще добавили водки, и сегодня это давало себя знать. Оперативник вышел на улицу. Он решил дойти до Военно-морского музея пешком. Был выходной день. В Александровском парке, по которому шел Ларин, гуляли семейные пары. Играла музыка. Предчувствие дождя не пугало отдыхающую публику.
Ларин сел за столик открытого кафе. Оперативник заказал кружку пива. Ему сразу стало легче. В хорошем расположении духа капитан тронулся в сторону стрелки Васильевского острова.
Несмотря на выходной день искусствовед Алексей Вульф работал в своем кабинете. Когда к нему вошел Ларин, Вульф копался в своих записях, сидя за столом.
— Здравствуйте, Алексей Петрович,— сказал оперативник.
Вульф оторвался от бумаг.
— Добрый день.
Он встал навстречу капитану.
— Не желаете чайку?
Ларин пожал руку искусствоведу. Оперативник помнил, что Алексей Петрович делает все очень медленно.
— Нет, спасибо,— сказал он.
— А я позволю себе. Раз уж вы меня все равно оторвали от работы...
— Извините, Алексей Петрович. Я совсем ненадолго.
Вульф махнул рукой.
— Да чего уж там... Вы присаживайтесь.
Ларин сел. Вульф налил себе кипяток из электрочайника и бросил в стакан пакетик чая.
— Ну...— сказал он, сев напротив оперативника.
— Алексей Петрович, у меня к вам вопрос опять по поводу той же картины,— сказал капитан.
