Сзади раздалось рычание.
— Фур, позволь мне…
— Заткни свою чертову пасть, Хинч! — рявкнул Фуриа. Он вскочил со стула, сверкая глазами под сморщенной маской. — Мне следовало бы прикончить тебя на месте, коп!
— Я тебе нужен, — отозвался Мелоун.
— Больше ты мне не понадобишься! Никто не смеет так со мной разговаривать!
— Лучше помни, что я сказал.
Их глаза встретились. «Я мог бы броситься на него теперь, — думал Мелоун, — получить от громилы пулю в спину и оставить Эллен и Бибби в их лапах». Он отвел взгляд.
— Голди! — окликнул Фуриа.
— Да, Фур? — отозвался сверху женский голос.
— Разбуди девчонку и одень ее!
— Пожалуйста, разрешите мне! — взмолилась Эллен. — Она испугается!
— Позвольте ей, — сказал Мелоун. — Она не станет поднимать шум.
— Лучше пусть не пытается. — Фуриа взмахнул кольтом.
Эллен вскочила на ноги и помчалась вверх по лестнице. Фуриа опустился на качалку, направив кольт в живот Мелоуну. Он бы с удовольствием нажал на спуск. Мелоун посмотрел на свои руки, впившиеся в край дивана так крепко, что костяшки пальцев побелели, и положил их на черную сумку.
На верху лестницы появилась Эллен, державшая за руку Барбару. За ними следовала женщина в маске. В прорези для рта торчала сигарета с золотым кончиком.
— Спускайся, малышка, — улыбнулся Мелоун.
Барбара выглядела сонной. Эллен облачила ее в лучшую одежду — красное вельветовое платье, лакированные кожаные туфельки, голубые пальто и шляпку.
— Ты что—нибудь рассказала ей, Эллен?
— Что я могла ей рассказать?
— Мы куда—то едем, папа? — спросила Бибби. Мелоун положил черную сумку на диван и посадил девочку на колени.
— Ты уже совсем проснулась, Бибби?
— Да, папа.
— Тогда слушай меня внимательно.
— Хорошо, папа.
— Эти люди собираются увезти тебя в машине. Ты должна поехать с ними, как хорошая девочка.
— А ты и мама с нами не поедете?
— Нет, малышка.
— Тогда почему я должна ехать?
— Сейчас я не могу объяснить. Я просто прошу тебя сделать это.
Ее губы задрожали.
— Мне они не нравятся. Почему на них эти маски? Они страшные.
— Они просто кого—то изображают.
— У них пистолеты. Они сделают мне больно.
— У меня тоже есть револьвер, но я никогда не делал тебе больно, не так ли?
— Да, папа…
— Пошли, — сказал Фуриа. — Время истекло, как говорят «винты».
— Подожди минутку, Фур, — заговорила женщина. — Пусть он все объяснит дочери.
— Они не причинят тебе вреда, Бибби, обещаю. Разве я когда—нибудь нарушал слово?
— Нет…
— Помни, делай все, что они скажут. Можешь даже притворяться, как в школьной пьесе.
— Кем притворяться? — с интересом спросила Барбара.
— Ну, какие—нибудь полицейские могут остановить машину. Тогда притворись спящей на коленях у этой леди. Если они тебя разбудят и станут задавать вопросы, скажи, что леди — твоя мама.
— Моя мама? — Она посмотрела на Эллен.
— Просто притворись, малышка. Поняла?
— Поняла. Но почему?
— Позже я тебе все объясню. Но сейчас ты должна обещать мне делать все, что они тебе скажут. Обещаешь?
— Хорошо. А когда они привезут меня назад?
— Не знаю. Может быть, через день или через два.
— Ладно, хотя мне это не нравится. До свидания, папочка. — Барбара подставила щечку, и Мелоун поцеловал ее. Тогда она спрыгнула с его колен и подбежала к матери.
Эллен обняла девочку.
— О'кей, о'кей, — сказал Фуриа.
Мелоун мог бы поклясться, что он усмехается под маской.
— Пора ехать.
Женщина подошла к Эллен и забрала у нее Барбару. «Сексуальная фигура, броская одежда, резкий голос. Лет, вероятно, под тридцать, хотя трудно судить, не видя лица… — думал Мелоун. — А главное, у нее есть мозги. Я уже слышал этот голос — правда, давно…»
— Идем, малышка. Мы просто позабавимся. — Она взяла Барбару за руку. — Слушай, Фур, нам не грех подстраховаться. Мы с тобой и Барбарой будем выглядеть как счастливая семья, поэтому Хинчу лучше с нами не ехать. Его рожа не соответствует спектаклю.
— Что—что? — зарычал Хинч.
— Голди права, — сказал Фуриа. — Иди пешком, Хинч. Сойди с дороги в лес — тогда тебя не остановят. А даже если остановят, что из того? Маску оставь в машине. И оружие — я выброшу мою пушку в реку перед пропускным пунктом. Встретимся в хижине.
Хинч посмотрел на «вальтер», который держал в руке. Мелоуну казалось, что он не привык к огнестрельному оружию.
— Если ты так хочешь, Фур. Не из—за нее.
— Я так хочу.
— Но ты, Голди и девчонка дождетесь меня?
— Тебя что—то беспокоит?
— Меня? Нет, Фур.
— Тогда делай, как я говорю. Пошли, Голди.
— Скоро увидимся, мамочка, — сказала женщина. — Верно, Бибс?
Они вместе с Хинчем прошли через арку в прихожую и вышли из дома.
Фуриа последовал за ними.
— Помни, коп, что у нас твоя девчонка, — сказал он у двери. — Не разыгрывай героя.
Он вышел тоже.
Мелоун и Эллен остались вдвоем с черной сумкой.
Стоя у окна, они наблюдали, как «крайслер» разворачивается и едет по Олд—Брэдфорд—роуд в сторону Холма Любовников, пока не стих звук мотора.
Эллен резко повернулась. В ее голосе слышалась ненависть.
— Ты позволил им забрать мою Бибби, трусливый сукин сын! — Она, рыдая, колотила мужа кулаками по груди.
Он обнял ее.
— Они не причинят ей вреда, Эллен. Им нужны только деньги. Не плачь — я верну Бибби.
Первые два часа Мелоун провел, уговаривая Эллен лечь в постель. Она упорно не поднималась с качалки, а он так же упорно стоял рядом.
— Как я могу спать, когда мой ребенок в руках убийц? — сказала наконец Эллен.
Мелоуну пришлось уступить.
— Как насчет кофе? — спросил он в половине второго ночи.
— Я приготовлю.
— Нет, я. Ты сиди здесь.
— Я не хочу кофе.
— Ладно, следи за сумкой.
— За какой сумкой?
— С деньгами.
Эллен с отвращением посмотрела на сумку, лежащую на кофейном столике перед диваном.
— Сколько там?
— Не знаю. Недельное жалованье для «Ацтека».
— Посчитай, — сказала Эллен. — Я хочу знать, сколько стоит жизнь моей девочки.
— Эллен…
— Это как страховой полис, верно? Я годами уговаривала тебя взять его для Бибби. — Она с горечью усмехнулась. — На ее учебу в колледже.
— Эллен, ради бога…
— Знаю, мы не могли себе этого позволить. А теперь можем? Ладно, иди пей свой кофе.
— Я просто подумал…
— Хорошо, я тоже выпью.
Мелоун пошел в кухню и поставил чайник на плиту. Когда он вернулся, Эллен пересчитывала деньги.
— Больше двадцати четырех тысяч долларов.
Он посмотрел на них:
— Куча денег.
— Наша девочка стоит куда дороже.
Мелоун дрожащими руками положил деньги назад в сумку. Оба сделали всего несколько глотков. Эллен молча раскачивалась в кресле.
В три часа она внезапно осведомилась:
— Ты собираешься только сидеть здесь, Лоуни?
— Что еще я могу сделать — во всяком случае, до утра?
— Что ты за человек? Я думала, что знаю тебя. — Ее взгляд суммировал его качества, подобно некрологу.
— Этому недомерку — Фуриа — нравится убивать, — объяснил Мелоун, глядя в пол. — Я хочу, чтобы они добрались к месту назначения без всяких неприятностей. Это лучшая защита для Бибби… Слушай, почему бы нам не поговорить утром? Тебе нужно поспать.
— Чья бы корова мычала.
— Я скоро лягу. Давай я дам тебе таблетку?
— Нет.
— Какую пользу ты принесешь Бибби, сидя здесь всю ночь? Тебе понадобятся силы.
— А тебе нет?
— Я же сказал, что тоже лягу.
В четыре часа Эллен согласилась принять таблетку снотворного, которое прописал ей доктор Левитт после последнего выкидыша. Она медленно разделась, двигаясь, как заводная кукла Барбары. Мелоун уложил ее в постель и наклонился, чтобы поцеловать ее, но Эллен отвернулась.
Он поплелся в гостиную, отнес кофейные чашки в кухню, вымыл, вытер и спрятал их, потом поднялся в комнату Барбары.
Халатик и шлепанцы лежали на позолоченном стуле, пижама с маргаритками валялась на полу. Мелоун подобрал ее и аккуратно повесил в изножье кровати. Бибби обожала свою кровать с кружевным балдахином, хотя она была дешевой, как и все доме, кроме вещей, доставшихся Эллен от матери. Домашняя работа, написанная как курица лапой, лежала на письменном столе — Бибби всегда получала «неуд» за чистописание. Мелоун заглянул в ее школьную сумку и достал альбом для рисования. Разноцветные домики, зеленые деревья, коровы на лугу, солнце на небе… По рисованию у нее всегда было «отлично». Учительница говорила, что рисунки Бибби заставляют радоваться жизни…
