В этом месте Валландер его перебил.
— Разве бордели еще существуют? — спросил он.
— Бордели, публичные дома — называй, как хочешь. Но, конечно, они существуют. А у вас в Истаде, неужели нет? Не волнуйся. Еще появятся.
Валландер больше не стал ни о чем спрашивать, и Шёстен продолжил прерванный рассказ.
— Элизабет Карлен никогда не околачивалась на улице. Она обустроила под свое дело целый дом. Составился кружок эксклюзивных клиентов. По всей вероятности, в ней была какая-то необычная привлекательность, потому что ее рыночная стоимость сразу взлетела до небес. Ты не найдешь упоминаний о ней ни в мелких рекламных объявлениях, ни в порногазетах. Может, спросишь у нее, что делает ее такой особенной? Интересно было бы узнать. В последние годы она время от времени появлялась в тех кругах, где вращался Оке Лильегрен. Ее видели в ресторанах с некоторыми из его директоров. Я связывался со Стокгольмом, и мне сказали, что Элизабет Карлен несколько раз, довольно некстати и, конечно, по чистой случайности, оказывалась под руку с тем или иным мужчиной, который очень интересовал полицию. Вот, собственно, и вся ее история. История преуспевающей шведской проститутки.
— Почему ты выбрал именно ее?
— С ней можно поладить. Мне много раз доводилось говорить с ней. Она не из пугливых, и если я скажу, что ее ни в чем не подозревают, она мне поверит. К тому же, мне кажется, что у нее, как и у любой проститутки, особо развит инстинкт самосохранения. Она многое замечает. И не любит полицейских. А как известно, лучший способ избежать общения с полицией — это с ней не ссориться.
Валландер снял куртку, повесил на стул и освободил от бумаг часть стола. Элизабет Карлен курила, следя за каждым его движением. Как настороженная птица, подумал Валландер.
— Вы уже знаете, что ни в чем не подозреваетесь, — начал он.
— Лильегрена зажарили в собственной кухне, — проговорила Элизабет Карлен. — Я видела его плиту. Дорогая штучка. Но я ее не включала.
— Мы так и не считаем, — сказал Валландер. — Нам нужна информация. У меня есть пустая рама, и я хочу вставить в нее фотографию, сделанную на вечеринке в доме Лильегрена. На его вилле. Я хочу, чтобы вы назвали мне его гостей.
— Неправда. Вы хотите совсем другого. Вы хотите, чтобы я рассказала вам, кто его убил. Ничем не могу помочь.
— Что вы подумали, когда узнали, что Лильегрен мертв?
— Ничего. Просто рассмеялась.
— Почему? Смех — весьма необычная реакция на смерть человека.
— Вы, должно быть, не знаете, что собственная кончина представлялась ему несколько иначе? Вы не слышали про мавзолей на кладбище под Мадридом? Лильегрен хотел, чтобы его похоронили там. «Сканска»[9] строила мавзолей по его собственным эскизам. Из итальянского мрамора. А он умер в собственной духовке. Думаю, ему бы самому стало смешно.
— Давайте вернемся к вечеринкам, — сказал Валландер. — Говорят, там занимались сексом.
— Не без этого.
— Как именно все происходило?
— По-разному.
— Нельзя ли чуть подробнее?
Она сделала несколько глубоких затяжек, что-то взвешивая. Все это время она неотрывно смотрела Валландеру в глаза.
— Оке Лильегрен любил собирать людей, которые могли позволить себе жить на полную катушку, — наконец проговорила она. — Людей, ненасытных во всем — во власти, в деньгах, в сексе. К тому же Лильегрена окружал ореол надежности. Он создавал вокруг своих гостей безопасную зону. Никаких скрытых камер, никаких шпионов. Никакая информация не могла просочиться за стены его дома. И еще он знал толк в женщинах, знал, кого приглашать.
— Например, вас?
— Например.
— А еще?
Казалось, она не сразу поняла вопрос.
— Какие еще женщины приглашались на вечеринки?
— Это зависело от пожеланий.
— Чьих пожеланий?
— Гостей. Мужчин.
— Какого рода были эти пожелания?
— Кое-кто хотел переспать со мной.
— Это я понял. А кто еще туда приходил?
— Имен я не назову.
— Как они выглядели?
— Молодые. Совсем молодые. Блондинки, брюнетки. Черные. Иногда был кое-то постарше, были женщины спортивного склада. В общем, разные.
— Вы их знали?
— Не всех. Только некоторых.
— Как он их находил?
Она медлила с ответом. Потушила сигарету, зажгла новую. Она по-прежнему не спускала с Валландера глаз.
— Вы спрашиваете, как такой человек, как Лильегрен, находил то, что хотел? — проговорила она. — Лильегрен был не ограничен в деньгах. У него были помощники. Связи. Ради одной вечеринки ему могли доставить девушку из Флориды. Ей, может, никогда и в голову не приходило, что однажды она окажется в Швеции. А уж тем более в Хельсингборге.
— Вы сказали, что у Лильегрена были помощники. Кто они?
— Шоферы. Ассистент. Потом, Лильегрен обычно нанимал в дом мажордома. Разумеется, англичанина. Но они часто менялись.
— Как звали мажордома?
— Никаких имен.
— Но мы в любом случае до них доберемся.
— Не сомневаюсь. Но это не значит, что их имена вы получите от меня.
— А если вы назовете мне несколько имен, что тогда будет?
— Я могу умереть, — так же спокойно сказала она. — Может быть, в духовке не запекут. Но приятного все равно будет мало.
На какое-то время Валландер задумался. Он понял, что ему в самом деле не вытянуть из Элизабет Карлен ни одного имени.
— Среди гостей Лильегрена было много известных людей?
— Да.
— Политики?
— Да.
— Бывший министр юстиции Густав Веттерстедт?
— Я сказала, что вы не получите никаких имен.
Вдруг он заметил, что она подала ему знак. В ее словах был подтекст. Она знала, кто такой Густав Веттерстедт. Но он никогда не участвовал в вечеринках.
— Там бывали бизнесмены?
— Да.
— Арне Карлман? Он торговал предметами искусства.
— У него почти такая же фамилия, как у меня?
— Да.
— Никаких имен. Больше повторять не буду. Встану и уйду.
Тоже мимо, подумал Валландер. Ее намеки были очень прозрачны.
— Как насчет артистов? Так называемых «звезд»?
— Приходили пару раз. Очень редко. Думаю, Оке им не доверял. И, наверно, не без причины.
— Вы упомянули о черных девушках. Если я правильно понял, вы имели в виду цвет кожи, а не волос?
— Да.
— Вы не помните девушку по имени Долорес Мария?
— Нет.
— Она приехала из Доминиканской Республики.
— Я даже не знаю, где такая находится.
— А Луизу Фредман? Семнадцати лет. Может быть, моложе. Светловолосая.
— Нет, не помню.
Валландер сменил тему. Пока разговор ее не утомлял.
— На вечеринках занимались сексом?
— Да.
— Расскажете?
— Вы хотите деталей?
— Охотно.
— Описания голых тел?
— Не обязательно.
— Это были оргии. Остальное можете представить себе сами.
— Могу ли? Я в этом не уверен.
— Если бы я сейчас разделась и легла на этот стол? Неожиданный поворот, правда? Примерно так все и происходило.
— Значит, неожиданности?
— А разве может быть иначе, когда вместе сходятся ненасытные мужчины?
— Ненасытные мужчины?
— Именно.
Валландер быстро подвел итоги. Копнуть поглубже ему пока не удавалось.
— У меня есть к вам одна просьба, — сказал он. — И один вопрос.
— Я пока еще не ушла.
— Просьба моя такая: давайте мы с вами встретимся еще раз. Скажем, в течение нескольких дней.
Она кивнула. У Валландера возникло неприятное ощущение, что в их договоренности был подтекст. Смутно вспомнилось, как несколько лет назад он ездил в Вест-Индию. Ужасная поездка.
— А вопрос мой очень простой, — продолжил он. — Вы упомянули о шоферах Лильегрена. О сменяющемся штате прислуги. Но вы сказали, что у него был ассистент. Ведь вы употребили единственное число. Верно?
Он уловил легкое изменение в ее лице. Она поняла, что проговорилась, хотя не выдала ни одного имени.
— Этот разговор фиксируется только в мои личных записях, — сказал Валландер. — Так я правильно расслышал?
— Нет, неправильно, — резко сказала она. — Разумеется, у Лильегрена было несколько ассистентов.
Значит, я не ослышался, подумал Валландер.
— На сегодня достаточно, — сказал он вслух и поднялся.
— Дайте мне докурить.
При этих словах Элизабет Карлен впервые отвела от него взгляд.
Валландер выглянул в коридор и кивнул Шёстену, который все это время читал газету для яхтсменов. Элизабет Карлен поднялась, пожала Валландеру руку и в сопровождении Шёстена направилась к выходу. Вернувшись, Шёстен застал Валландера стоящим у окна: он наблюдал, как Элизабет Карлен садится в машину.
— Ну как, хорошо поговорили? — спросил Шёстен.
— В общем, да, — рассеянно ответил комиссар. — Она согласилась встретиться еще раз.
