Ознакомительная версия.
— И пронзай меня инфернальным взглядом, я все равно не допущу, чтобы ты маячила без прикрытия у всех прохожих на виду…
Юлия еще раз блеснула глазами, вздохнула, но, видимо, не желая омрачать торжественность церемонии неприличной перепалкой, молча опустилась на колени и припала лбом к черному мрамору постамента. Глеб, тоже прилично склонив голову, стоял за ее спиной, и его массивная фигура полностью скрывала скорбящую паломницу от посторонних взглядов. Когда оккультное общение реинкарнированной фрейлины со своей царицей, по недоразумению перевоплотившейся в кошку, закончилось, Глеб повернулся к охранникам и махнул рукой. Кольцо вокруг паломницы снова сомкнулось, что, по-видимому, не очень ей понравилось, но теперь она ограничилась только недовольными взглядами. Процессия отправилась в обратную сторону и уже миновала ворота с трогательной нержавеечной надписью, когда впереди возникла некоторая сумятица. Горюновские секьюрити, перекрывшие прилегающую к кладбищу территорию, не пропускали к воротам еще одну, на этот раз похоронную, процессию. Хоронили четырехлапую подругу семьи, всеобщую любимицу и мать обширного щенячьего семейства. Впереди траурной процессии в венках из роз несли портрет упокоившейся лабрадорши. За ним следовали носильщики с гробом покойной, за которым дюжая девица вела на поводках восьмерых беленьких сироток, повязанных за шейки траурными бантиками.
— Какая прелесть! — на минуту забыв о своей горестной утрате, всплеснула руками Юлия и хотела направиться к милым крошкам. — Не смейте таскаться за мной, если не хотите вылететь с работы! Я уж позабочусь, чтобы особо надоедливые не получили ни доллара и даже ни рубля из оговоренного гонорара! — цыкнула она на обступившую ее охрану. — Учтите, в контракте черным по белому записано, что недовольство охраняемой есть достаточное основание для аннулирования оплаты!
Последнее предупреждение было адресовано Горюнову и его орлам. И горюновские секьюрити, и новиковские охранники в ужасе шарахнулись от злопамятной нанимательницы и хозяйки. Вторые отбежали даже дальше первых: они уже на собственном горьком опыте знали, что Юлия слов на ветер не бросает.
— И немедленно пропустите все похоронные процессии, — продолжала Юлия распекать подчиненных, имея в виду главным образом Новикова. — Что вы устраиваете здесь очередь, как в какой-нибудь чиновничьей конторе?!
Действительно, за похоронной процессией с усопшей многощенной лабрадоршей пристроились уже и другие машины. На антеннах у них развевались траурные ленты, но кто именно там усоп, не было видно. Наверное, какие-нибудь малогабаритные любимцы семьи — попугайчики или хомячки. Тем не менее безутешные их владельцы и места упокоения для усопших выкупали за немалые деньги, и памятники воздвигнут — тоже не бесплатно.
— Похоронный — это тоже бизнес, — продолжала возмущаться Юлия. — Здесь, как и во всяком бизнесе, все должно быть максимально комфортно для клиентов. ЗАО «Общее благоденствие» предоставляет услуги на самом высоком европейском уровне! Ничто не должно омрачать чувства и так понесших невосполнимую утрату и скорбящих родст… то есть хозяев! А вы у ворот к месту упокоения устроили толкучку! Проходите, проходите, пожалуйста, и прошу извинить за задержку… Администрация приносит вам свои извинения за это нелепое недоразумение, — уже совсем другим, не сердитым, а предельно ласковым тоном обратилась бизнесгерл к скорбным носильщикам собачьего портрета.
Похоронная процессия лабрадорши двинулась к воротам, и когда с Юлией поравнялись беленькие щенятки с траурными ленточками на шейках, она снова в умилении всплеснула руками и повернулась к Глебу. Тот, единственный не испугавшийся штрафных санкций, последовал за Юлией и теперь стоял за ее спиной, держа обе руки в карманах куртки, и напряженно вертел головой в разные стороны.
— Нет, ты посмотри, посмотри, какая прелесть, — с упреком обратилась Юлия к бесчувственному в эстетическом смысле поклоннику и охраннику в одном лице, — как идут беленьким щеняточкам черненькие ленточки, как цветовые тона гармонируют между собой, оттеняя торжественность скорбного события…
И действительно, если бы Глеб смотрел на Юлию, он бы не мог не отметить, что черное Юлино платье, надетое скорбящей реинкарнированной фрейлиной Клеопатры по случаю посещения мемориала бывшей своей повелительницы, почившей на этот раз в кошачьем образе, очень красиво смотрелось на фоне беленьких щеняточек, к которым Юлия снова умильно склонилась, не сумев пробудить эстетических чувств в сердце толстокожего поклонника. Но Глеб на любимую не смотрел, он впился глазами в машину, остановившуюся за собачепохоронной процессией, и вдруг в ответ на нежное воркование девушки он с размаху пнул ее ногой под зад. Взвизгнув от боли и неожиданности, Юлия полетела на завизжавших от страха щеняточек. Ее траурное платье взметнулось, накрыв хозяйку с головой, и на черном фоне обозначилось еще одно контрастно-белое пятно, а общий собачий и Юлин визг слился с грохотом выстрелов. Там, где еще секунду назад стояла Юлия, просвистели пули и в клочья разнесли портрет усопшей псины. Пули же, выпущенные Глебом сразу из двух автоматических пистолетов, в этот же миг разнесли прикрытую маской голову киллера, палившего в Юлию из-за автомобиля с траурной лентой на антенне. Но киллер был не один. Второй убийца, тоже в маске, целился уже не в барахтавшуюся среди щенячьего переполоха Юлию, а в ее защитника. Глеб успел бы расстрелять и этого, но тут в его подсознание откуда ни возьмись, как будто с Олимпа свалился, ворвался фон Малахо́вка.
Поборник толерантности мчался с огромным ускорением, как будто тоже получил пинок ногой под зад, но ему явно поддала нога не простого смертного, а расстарался кто-то из богов. Сидя на облаке, как байкер на мотоцикле, фон Малахо́вка еще издали отчаянно размахивал руками, вопил как резаный:
— Моменто толерантность! Моменто толерантность!
«Вот что значат профессор, образованный человек! — еще успел подумать Глеб, прежде чем спустить курок. — Так и шпарит по иностранному!»
Все это аудиовидеонаблюдение и умственное заключение задержало последнее действие не более чем на секунду. Но эта задержка сыграла роковую роль. Глеба что-то ударило по голове — ощущение было такое, словно его огрели огромной палкой, — и сраженный телохранитель, провалившись в бездонную темноту, рухнул на свою подзащитную. Одновременно с Пановым упал второй киллер, еще в маске, но уже без головы, разнесенной пулями оплошавшего Глеба. Свидетели побоища — остолбеневшие секьюрити, увидели, как автомашина, из-за которой стреляли киллеры, резко развернулась и помчалась прочь, только шины взвизгнули на развороте. Этот заключительный визг словно вывел всех из оцепенения.
— Стой! Стой! Стреляйте! — завопили разом Новиков с Горюновым.
Куда там! Стрелять по удиравшей машине никто не решился. К коммерческому кладбищу подъезжали новые клиенты со своими усопшими — ненароком попадешь в невинных людей, потом в тюряге насидишься. Охранники кинулась к машинам, началась погоня, план «Перехват» объявили, но все без толку. Подельник убитых киллеров как сквозь землю провалился! Одно слава богу — охраняемая осталась жива и почти не пострадала, не считая синяка на пятой точке, небольшой ссадины на лбу и легких покусах на конечностях. Щеняточки, хоть и маленькие, а перепугались, когда Юлия на них упала, но что значит порода: навыки самообороны получили с генами от родителей — чемпионов и рекордсменов многих собачьих выставок и соревнований. Однако зубки-то у них еще крошечные, так что Юлия отделалась даже не покусами, а легкими покусиками. Первую помощь ей оказали неврапотолог с психоневрологом, сопровождавшие паломников, заодно они перевязали и Глеба. Потом раненого Юлиного защитника в бессознательном состоянии отвезли в госпиталь. Подстреленным киллерам медицинская помощь уже не понадобилась. Впоследствии их, несмотря на простреленные головы, опознали. Но не в ходе фэйс-контроля, а по отпечаткам пальцев. Оказалось, в убийцы для Юлии подрядились Корявый и молодой человек со справкой из психушки, устроивший ДТП Юлиной машине и впоследствии отправленный психиатрами на амбулаторное лечение.
Первое, что Глеб увидел сквозь черноту забытья, — какое-то кружение и верчение белых пятен перед своими глазами; и снова глаза застлала темнота. Когда же раненый немного оклемался, его посетили сразу трое знакомых — Курсаков, Новиков и Горюнов. Первое, о чем их спросил Глеб, это о крутившихся перед его глазами белых пятнах.
— Понимаем, понимаем, о чем ты беспокоишься, — усмехнулся Курсаков. — Конечно же, Юлия о тебе не забыла. Ходила вокруг твоей постели и разводила руками у тебя над головой до тех пор, пока врачи не сказали, что опасность миновала и ты идешь на поправку. А сейчас она в Швейцарии — Никандрову-то там сделали сложнейшую операцию, буквально вытащили с того света! Теперь она разводит руками над отцовской головой. А Марша сейчас в Южной Америке, долечивается у хилеров, ну и вудистских колдунов-лекарей не забывает.
Ознакомительная версия.
