* * *
Анна-Мария Мелла управлялась на кухне. Рыбу поставила в духовку, кастрюлю с картошкой на плиту. Газеты и другая почта пополнили растущую кипу отложенного на потом.
Анна-Мария разгрузила и снова загрузила посудомоечную машину. Встряхнула пакеты с мусором, чтобы их можно было нести. Пальцы стали липкими.
«Неужели так трудно завязать пакет? – подумала она. – Насколько проще продолжать бросать мусор в кучу, которая может завалиться в любую секунду, и ждать, когда пакет в мусорном ведре сменит кто-нибудь другой? Насколько легче каждый раз переступать через переполненные мусорные мешки возле входной двери, делая вид, что их не существует? И сколько энергии экономит человек, когда ставит пустой пластиковый стаканчик из-под йогурта в холодильник, вместо того чтобы его выбросить? Слишком много вопросов. Неужели нет ни одного исследования на эту тему?»
Анна-Мария набрала номер Томми Рантакюрё, надела наушники, сунула ноги в деревянные сабо и приготовилась выйти под снегопад с липкими пакетами в руках. Томми Рантакюрё молчал, и ей пришлось оставить ему сообщение. Анна-Мария велела Томми сидеть дома до конца недели, но он должен был ответить на ее звонок.
Забыв на время о кухне, она сосредоточилась на завалах обуви в прихожей. Зимние ботинки и сапоги убирать, похоже, рано. На дворе снег. Что за паршивый май в этом году! Завтра по пути на работу Мелла заедет к Томми, так она решила. Позвонит в дверь и выяснит, что случилось.
Когда Анна-Мария попыталась вытащить пылесос, на нее свалилась швабра. В кладовке, как всегда, черт ногу сломит. «Может, не стоит сейчас беспокоить Рантакюрё? – спросила себя она. – В конце концов, я ему не мать. Сколько можно с ним нянчиться?» Он появлялся на работе с явными признаками похмелья, да еще брал больничный, когда уходил в запой. Может, пора перестать потакать ему? С другой стороны, зачем вообще потакать, когда человеку нужна помощь? И не лучше ли будет доверить это дело специалистам?
Анна-Мария взяла телефон и набрала сообщение для Томми:
«Будь добр, позвони. Сейчас же. Я всего лишь хочу знать, как ты».
Йенни спустилась со второго этажа в наушниках – слушала музыку. Анна-Мария прошла за дочерью на кухню.
– Можешь пропылесосить? – спросила она.
Йенни вытащила затычку из одного уха:
– Что?
– Пропылесосить, – повторила Анна-Мария. – Только внизу, в прихожей и на кухне. Я там перебирала обувь, и…
– Но, мама, стоит мне только появиться, как ты тут же нагружаешь работой… Почему бы тебе не обратиться к Густаву или Петеру?
– Ладно, – прошипела Мелла. – Я сама все сделаю.
– Ты никогда не просишь, мама, – продолжала Йенни. – Ты приказываешь. И насаждаешь в семье матриархат. Спасибо.
Она снова развернулась в сторону лестницы.
– Так что? – крикнула ей вслед Мелла. – Мне пылесосить? И как быть с равенством и справедливостью в таком случае?
– Я все сделаю, – ответила Йенни. – Только не сейчас. Почему твои приказы нужно исполнять немедленно? Ты слишком много нервничаешь, мама.
«Мне скоро выходить, – подумала Мелла. – Вот только полью цветы и достану из духовки семейный ужин».
* * *
Ребекка Мартинссон почистила тряпичные коврики свежим снегом, постелила их на только что выскобленный пол и затопила печь, чтобы немного просушить помещение. Когда зазвонил телефон, она подумала, что это журналисты, и решила не отвечать. «Надеюсь, в скором времени они подыщут себе другую тему», – решила Ребекка.
Но это оказался Монс.
– Ты спрашивала насчет специалиста по организованной преступности, – начал он, даже не поздоровавшись. – Она позвонит тебе в течение ближайшего часа со скрытого номера. Ответь, пожалуйста. И она не в восторге от нашей просьбы, скажем так.
– Спасибо, – Ребекка опустилась на край дивана, чтобы не смять аккуратно расставленные подушки. – Только знаешь, меня ведь отстранили от расследования.
– Да-да, наслышан, – рассмеялся Монс. – Ну ничего, этот контакт может пригодиться тебе в дальнейшем.
Они поговорили еще немного. На выходные Монс планировал морскую прогулку под парусом с друзьями. Ребекка сказала, что у них в Кируне ничего не видно на расстоянии вытянутой руки из-за снега.
– Что за чертовщина? – удивился Монс.
По тону его голоса Ребекка поняла, что, если бы не дефицит времени, он непременно приехал бы в Курраваару навестить ее.
Распрощавшись с Монсом, Ребекка подогрела кофе, который еще оставался в турке, и подумала, что неплохо было бы съесть чего-нибудь на ужин. Пролистала сегодняшние газеты, наслаждаясь запахом кофе и чистого дома. Снуррис топал по комнате и никак не хотел успокоиться.
– Что с тобой? – спросила его Ребекка. – А ну, лежать!
Зазвонил телефон – скрытый номер.
– Ребекка, – представилась она, схватила Снурриса за ошейник и уложила насильно.
– Здравствуйте, я Эва Юханссон. Монс просил меня позвонить вам.
– Да, большое спасибо, что вы сделали это. Я прокурор из Кируны, и…
– Монс ввел меня в курс дела, насколько это было возможно. И я читала о вас, и об этих убийствах тоже.
Ребекка услышала, как Эва Юханссон зажгла сигарету и сделала затяжку.
– Итак, чем могу быть вам полезна? В нашем распоряжении полчаса, и больше звонков не будет.
Ребекка рассказала о Брусничном Короле Франсе Меки.
– Ему скоро девяносто, и он женат на русской женщине лет тридцати с небольшим. Мы пропустили ее фотографию через программу распознавания лиц. Возможно, эта женщина замешана в захвате крупного предприятия несколько лет тому назад. Это была громкая история, с целой армией коррумпированных полицейских, прокуроров, судей и чиновников, включая их налоговое ведомство. В том же доме мы столкнулись с двумя громилами и молодой женщиной, которая выглядела, как… ну грудь, ягодицы, накладные ресницы, силиконовые губы… Мы почти уверены, что эти громилы заправляют в автодоме с проститутками. И продают наркотики.
Ребекка рассказала о борзой по кличке Бенгт, которую насмерть загрызли бойцовские собаки.
– То есть они не исчезли после убийства? – спросила Эва.
– Нет.
– В Кируне сейчас дома и улицы переносят на новое место в связи с расширением шахты. Это беспрецедентный случай, а для криминала – лакомый плод, который к тому же висит в легкодоступном месте. Чем, собственно, занимается предприятие Брусничного Короля?
– Ну
