– Предприняло ли управление или районный комиссариат какие-нибудь шаги, о которых я еще не знаю?
Полковник с сожалением покачал головой:
– Не могу же я дать телефонограмму во все воеводские управления: «Предписывается розыск марок…» Каких именно марок? – обратился он к НД.
– «Россия». Номинал – тридцать копеек, двухцветная, выпуска 1858 года, водяной знак – «тройка», – начал цитировать по записи в блокноте НД. – Судя по надписям, сделанным в альбомах, рисунок в центре мартен был перевернут…
– Ну вот видишь! – прервал его полковник. – Помимо всего… рисунок в центре был перевернут! Даже если бы я мог отдать сколько-нибудь разумное распоряжение, то до этого следовало бы организовать курсы по филателии по меньшей мере для двух офицеров в каждом повяте. А представляешь, Глеб, какие были бы результаты? В одно прекрасное утро камеры предварительного заключения по всей стране заполнились бы коллекционерами! Ну как ты объяснишь работнику на периферии, что ты ищешь двухцветную марку с перевернутым рисунком в центре, стоимостью тридцать копеек, выпуска 1858 года? Это же вообще… черная магия. Увольте, – отрезал полковник.
Мы все умолкли.
– Я попытался выявить круг знакомых убитого, – снова начал НД. – Но все впустую. Вдова ничего не знает и никого не подозревает.
– Да, это убийство и ограбление совершены мастерски, – высказал свое мнение полковник. – И расследование можно загубить. Это действительно необычное дело… Врачебный консилиум, включая доктора Кригера, считает, что в ближайшие дни Глеб сможет приступить к работе. Разумеется… к легкой работе.
– Я слышал, полковник, что вы хотите дать ему отпуск, – буркнул НД.
– Отпуск? Кто вам сказал? Я? Ну и идея! Ни с того ни с сего послать парня в отпуск?
НД с безразличным видом опустил глаза: «Дело не мое – поступай как знаешь».
– Глеб, ты в самом деле собираешься отдыхать? – В голосе полковника слышалось удивление.
– С внеочередным отпуском, который вы мне обещали, можно подождать, – ответил я, памятуя слова полковника, произнесенные им, когда он переступил порог палаты.
– Ну, значит, договорились. Видишь? – обратился он к НД. – Передавать кому-нибудь другому дело об убийстве филателиста было бы неразумно. Глеб начал это дело, получил по голове, теперь пусть сам рассчитается со своим обидчиком. Коль скоро он числится самостоятельным работником, пусть сам реабилитирует себя и сведет счеты со своим личным противником.
Из всего этого я понял, что и проблема моего отпуска, и весь разговор моих гостей были обдуманы заранее.
НД изобразил на лице сожаление и, не дав мне рта раскрыть, продолжил:
– Как я уже говорил, Олесь Кригер опять был со мной в вилле. С его помощью я сделал выборочную опись тех марок, которых не хватает в альбомах. Опись я тебе оставлю. Впрочем, с Олесем ты сам поговоришь… Комната в вилле по просьбе вдовы и но решению прокурора открыта. Вдова и служанка, кроме кратких заявлений для протокола, до сих пор ничего существенного не сказали… Все. Точка. Конец. Финиш…
– Да… Вот видишь, как обстоят дела, – добавил мой дорогой шеф, слегка поглаживая животик и безуспешно пытаясь заложить ногу за ногу, что всегда делал в тех случаях, когда считал вопрос исчерпанным.
Я и НД притворились, что ничего не замечаем.
– В следующий раз я постараюсь первую же пойманную рыбу – а позавчера я поймал вот такого сома – в знак благодарности послать твоей маме, Глеб, – переменил тему разговора полковник. – Она, надеюсь, пришлет мне жирных червей? Говорят, что черви в вашем районе самые лучшие…
– Я вижу, ты взялся всерьез за дело об убийстве и грабеже, – сказал НД, прерывая излияния моего драгоценного шефа о рыбной ловле.
НД взял кляссер, как назло торчавший из-под подушки, и начал его листать.
– Покажи ему, Глеб, серию марок Боснии и Герцеговины, – вставил полковник. – Пусть посмотрит!
– Это даже любопытно, – разглагольствовал НД. – Но если бы дело шло о красивых картинках, я мог бы еще понять: люди собирают миниатюрные репродукции. Но пусть мне растолкуют, в чем красота измазанной штемпелями, грязной и нечетко отпечатанной «Гвианы» или «Лба молдавского быка». А ведь есть и такая марка!
Я понял, что, очевидно, НД просматривал каталоги или обогатил свои познания в области филателии с помощью доктора Кригера.
– Ты рассуждаешь так, словно никогда не ходил в школу, не собирал марок и благодаря коллекционированию не приобретал знаний о мире. Короткая у тебя память, – прервал я НД.
– Пусть! Но меня марками не соблазнишь. И в эту веру меня никто не обратит. Это совершенно бесполезное занятие!
Я взглянул на шефа. Он скучал. С какой охотой он отправился бы сейчас на рыбалку: только что прошел дождь и клев должен быть отличным.
НД расхаживал по палате, убеждая самого себя в том, что никто не уговорит его собирать марки.
Деревянная груша с кнопкой звонка уже несколько минут была у меня в руке. Я нажал три раза.
В дверях показалась медсестра:
– Я хочу заметить, что посетители злоупотребляют гостеприимством…
Мой шеф даже просиял от этого неожиданного откровения. Он встал и протянул руку:
– Ну, Глеб, хотелось бы еще поговорить с тобой, но сам видишь… выпроваживают. Ничего не поделаешь.
После ужина я открыл казенный кляссер с марками. Чтобы вести расследование об убийстве коллекционера, нужно было научиться свободно разбираться в марках и уметь пользоваться каталогами.
Меня должны были выписать из больницы. Пакет с каталогами и портфель с кляссером и личными вещами уже лежали у двери палаты.
Попрощавшись с лечащим врачом, я зашел к доктору Кригеру, чтобы поблагодарить его за бескорыстную помощь, кроме того, мне хотелось еще получить от него дополнительно кое-какую информацию об убийстве коллекционера.
Я выслушал массу советов, которым, подобно большинству выздоравливающих, следовать не собирался. Затем мы перешли к делу об убийстве. Я спросил Кригера, что ои думает об этом не как врач, а как филателист.
– Гм… Что вам сказать, капитан? – задумался он на минуту. – Мы обсуждали это дело с НД в ту ночь, когда совершилось убийство. Я как раз находился в анатомическом отделении, когда привезли тело убитого… Я, естественно, поинтересовался, кто был этот человек. Когда-то мы с ним даже были в некотором роде конкурентами. Только я всегда вынужден был ему уступать: он мог заплатить за марки более высокую цену и, по-моему, всегда переплачивал. Наконец он перестал посещать Клуб филателистов. Одни говорили, что он разорился на марках. Другие – что он якобы приобрел за солидную сумму коллекцию классиков[2] исключительной ценности. Было это лет десять тому назад.
– Как вы считаете, могла эта исключительно ценная коллекция попасть к нему из сейфов Национального банка, то есть быть той коллекцией марок, которая предназначалась для Почтового музея?
– Скорее всего, да, – подумав немного, сказал доктор. – Постараюсь объяснить, почему я так считаю… Существует польская марка выпуска 1860 года «10 копеек за лот». Эта марка, погашенная круглым штемпелем № 1, не относится к разряду редких. Подобных марок довольно много. Но кроме марок с зубцами, есть марки «За лот» без зубцов. Их подлинность проверяется шириной полей, которая должна быть значительно больше, чем у марок с зубцами. Это, конечно, весьма редкие экземпляры. Такого рода оригинальных, беззубцовых марок «За лот» в мире может быть всего около десятка или немногим больше… Так же обстоит дело с маркой «Десять краковских крон» или, скажем, с австрийским «Меркурием» выпуска 1851 года, стоимостью тридцать крейцеров… «Меркурий» со штемпелем «Промышленность», розового цвета можно встретить раз в жизни. И если, скажем, вам когда-то довелось увидеть в коллекции беззубцовые «За лот», «Десять краковских крон», «Меркурий», «Цюрих» № 1 и № 2, а спустя несколько лет обнаружить следы этого комплекта в виде сорванных наклеек в альбомах в тех местах, где эти марки должны были бы находиться, то вы можете со всей определенностью считать, что источник появления этих редких марок мог быть только один.
– Считаете ли вы, если принять во внимание пустые места в альбомах и следы наклеек, что в числе прочих у убитого коллекционера были украдены перечисленные вами марки?
– Да, – подтвердил доктор. – Как вам, возможно, уже рассказал НД, десять лет назад я был в кабинете директора банка в тот момент, когда из сейфов извлекли коллекцию марок большой ценности, предназначенную дли музея, но она туда так и не попала… С тех пор мне и запомнился тот комплект, о котором я говорю. Его нельзя было не запомнить! В коллекции убитого филателиста не хватает именно этих марок, поэтому я могу с уверенностью сказать, откуда они и где я их видел до этого. Список украденных марок находится у НД, только его следует проверить. В больнице вы, оказывается, не теряли времени даром, копались в каталогах, – рассмеялся Кри-гер. – Если обнаружите в списке какую-нибудь ошибку, заранее прошу прощения. Проверяя альбомы в доме убитого, я давал НД информацию как любитель, а не как специалист и каталогами почти не пользовался.
