Его звали Рэмбо, и он был с виду вполне обыкновенным парнем с длинной густой бородой и спадающими на шею волосами. Он стоял у бензоколонки на окраине города Мэдисон, штат Кентукки, вытянув вперед руку в надежде, что его подберет машина, и потягивал кока-колу из большой бутылки; возле его ног лежал спальный мешок, и кто бы мог подумать, что через день, во вторник, на него будет охотиться вся полиция округа Бэзэлт. И уж никак нельзя было предположить, что к четвергу он будет скрываться от Национальной гвардии штата Кентукки, полиции шести округов и множества частных лиц, любящих пострелять по живой мишени.
Впрочем, Рэмбо знал, что его ожидают неприятности.
Крупные неприятности, если он не будет начеку. Машина, в которую он просился, чуть было не сбила его, отъезжая от бензоколонки. Потом из потока автомобилей выскочила полицейская машина и подкатила прямо к нему – он уже знал, что будет дальше, и весь напрягся. «Нет, черт возьми. Только не в этот раз. Больше я не уступлю».
На машине крупными буквами было написано:
Она остановилась рядом с Рэмбо, покачивая радиоантенной, и полицейский, перегнувшись через переднее сиденье, открыл дверцу для пассажира. Он смотрел на залепленные грязью сапоги, мятые джинсы с заплатой на одной штанине, голубой свитер с пятнами чего-то, похожего на засохшую кровь, и куртку из оленьей шкуры. Его взгляд задержался на бороде и длинных волосах. Нет, не это его беспокоило, а что-то другое, но начальник полиции не мог понять, что именно – Ну, полезай сюда, – сказал он.
Рэмбо не шелохнулся.
– Я сказал, полезай сюда. Должно быть жарко под солнцем в такой куртке.
Рэмбо отпил кока-колы, взглянул на проходившие мимо машины, посмотрел сверху вниз на полицейского – и… остался на месте.
– У тебя что-то со слухом? – поинтересовался полицейский. – Садись в машину, пока я не разозлился.
Теперь Рэмбо изучал его, как только что тот изучал Рэмбо: небольшого роста и плотный, морщинки у глаз и неглубокие оспины на коже, из-за которых его лицо казалось грубым.
– Не глазей на меня.
Рэмбо продолжал его изучать: серая форма, верхняя пуговица рубашки расстегнута, узел галстука ослаблен, рубашка спереди промокла от пота. Какое у него оружие – Рэмбо видно не было. Кобура была пристегнута слева, с противоположной от пассажира стороны.
– Я тебе говорю, – сказал полицейский. – Мне не нравится, когда на меня глазеют.
– А кому нравится?
Рэмбо еще раз глянул по сторонам, потом поднял свой спальный мешок. Садясь в машину, положил мешок между собой и полицейским.
– Давно ждешь? – спросил полицейский.
– Целый час.
– Мог бы прождать и дольше. Здешние обычно никого не подвозят. Особенно таких, как ты. Это незаконно.
– Быть таким, как я?
– Не умничай. Я хотел сказать, что подвозить незнакомых у нас не разрешается. Многие из тех, кто останавливается кого-то подвезти, расстанется с кошельком, а то и с жизнью. Закрой дверь.
Рэмбо неспеша отпил кока-колы, а потом сделал то, что ему было ведено.
– Не беспокойтесь, – сказал он полицейскому. – Я не собираюсь вас грабить.
– Очень смешно. – Кстати, если ты не обратил внимания на надпись на машине: я здешний начальник полиции Тисл. Уилфред Тисл. Хотя вряд ли имеет значение, как меня зовут.
Они пересекли центральный перекресток города, где светофор переключался на желтый. По обе стороны улицы вплотную стояли магазины – аптекарский, бакалейный, оружейный, скобяной, а также десятки других. Вдали виднелись холмы, высокие, зеленые, кое-где тронутые красноватой желтизной умирающей листвы.
– Куда направляешься? – спросил Тисл.
– Это имеет значение?
– Нет. Честно говоря, никакого значения это не имеет. И все же – куда ты направляешься?
– Может быть, в Луисвилль.
– А может быть, нет?
– Вот именно.
– Где спишь? В лесу?
– Именно.
– Сейчас, я думаю, в лесу безопасно. Ночью холодает, и змеи залезли в свои норы.
Рэмбо отпил кока-колы.
– Тебя подвез сюда кто-то из нашего города? – поинтересовался Тисл.
– Я шел пешком. Встал на рассвете и шел пешком.
– Ну, я тебе очень сочувствую. Значит, недаром я взял в свою машину.
Рэмбо ничего не сказал. Он знал, что случится дальше. Они проехали по мосту над ручьем, миновали здание суда.
– Полицейский участок рядом с судом, – показал Тисл. Однако не свернул к участку, а повел машину дальше, к выезду из города. И только за щитом с надписью «ВЫ ПОКИДАЕТЕ МЭДИСОН. СЧАСТЛИВОГО ПУТИ» остановился у обочины.
– Будь осторожен, – сказал Тисл.
– И не напрашивайся на неприятности, – закончил за него Рэмбо. – Вы это хотели сказать?
– Правильно. Ты это уже слышал. Поэтому мне не надо объяснять, почему из-за похожих на тебя парней, часто бывают неприятности. – Он положил спальный мешок на колени Рэмбо и потянулся, чтобы открыть дверцу. – Ну, будь осторожен.
Рэмбо медленно вышел из машины.
– Еще увидимся, – сказал он, захлопывая дверцу.
– Нет, – покачал головой Тисл. – Думаю, не увидимся.
Он развернул машину и поехал обратно в город, посигналив на прощание.
Рэмбо смотрел вслед удалявшейся машине.
Потом допил кока-колу, швырнул бутылку в канаву и, перекинув ремень спального мешка через плечо, направился в город.
Воздух был густ от чада – что-то жарилось на жире. Старуха за стойкой уставилась на Рэмбо через свои бифокальные очки, рассматривая его одежду, шевелюру, бороду.
– Два гамбургера и кока-колу, – сказал Рэмбо.
– Сделай это на вынос, – услышал он сзади.
Глянув в зеркало за стойкой, Рэмбо увидел в проеме входной двери Тисла.
– И сделай это побыстрее, Мерль, ладно? – добавил Тисл. – Парень очень спешит.
Старуха недоуменно склонила набок голову.
– Да, да, Мерль, а пока ты этим занимаешься, как насчет чашки кофе для меня?
– Как скажете, Уилфред, – проговорила она, по-прежнему недоумевая, и пошла налить кофе.
Рэмбо смотрел в зеркало на Тисла, а Тисл смотрел на Рэмбо. На рубашке у Тисла красовалась булавка Американского легиона. Интересно, на какой войне ты был, подумал Рэмбо. Для второй мировой ты слишком молод.
Он повернулся.
– Корея? – спросил Рэмбо, показывая на булавку.
– Правильно, – ответил Тисл без всякого выражения.
Они продолжали смотреть друг на друга.
Рэмбо перевел взгляд на левый бок Тисла, где висела кобура. И удивился – там был не стандартный полицейский револьвер, а полуавтоматический пистолет, судя по его большой рукоятке – 9-миллиметровый «браунинг». Рэмбо доводилось пользоваться «браунингом». Рукоятка большая потому, что там тринадцать патронов, а не семь или восемь, как в большинстве пистолетов. Рэмбо отметил, что пистолет чертовски идет Тислу, в котором было пять футов и шесть или семь дюймов, а на невысоком мужчине такой большой пистолет должен выглядеть неуклюже – но не выглядел.
– Я тебе говорил не глазей на меня. – Прислонившись к музыкальному автомату, Тисл достал из пачки в кармане рубашки сигарету и зажег. – Ну, ты меня обдурил, верной – Не нарочно.
– Конечно, не нарочно. И все же ты меня обдурил?
Хозяйка принесла Тислу кофе и повернулась к Рэмбо.
– Какие вам сделать гамбургеры? Простые или огородные?
– Что?
– Одно мясо или с зеленью?
– Побольше луку.
– Как хотите.
Старуха ушла жарить гамбургеры.
– Вот обдурил так обдурил, – сказал Тисл и как-то странно улыбнулся. – Я хочу сказать, на вид ты умный. И говоришь вроде как умный, вот я и решил, что ты все понял. А ты взял и вернулся. Может, у тебя с головой не все в порядке, а?
