Неудивительно, что Унманн только надорвал упаковку, бросил на бумаги беглый взгляд и швырнул пакет на стол. Аркадий чуть было не последовал его примеру, но вдруг увидел на последней странице следственного заключения драгоценную подпись: "Младший лейтенант А.О. Ямской". Так, значит, Ямской еще в те дни (ему, наверное, и двадцати не было!) познакомился с американским дипломатом Джоном Осборном и тогда же, тридцать с лишним лет назад, оказал ему первую оплаченную услугу!
— А вы разве не знаете? — неуверенно спросил Фет.
— Чего?
— Еще час назад прокуратура распорядилась вас задержать по подозрению в убийстве. В реставрируемой церкви на улице Серафимовича нашли труп. Оказался какой-то Микоян, адвокат. А на окурке — отпечатки ваших пальцев. Может, позвоните майору Приблуде? — Он потянулся к телефону.
— Пока не надо, мне предстоит опередить события.
Аркадий, чтобы избежать ареста, отправляется в Ленинград с Савеловского вокзала на "поезде особого назначения", который везет "чернорабочих, завербовавшихся на три года на какие-то северные шахты". По большей части "это были бывшие уголовники, народ с наколками и ножами". Аркадий видит на платформе Чучина, который посылает милиционеров с его, Аркадия, фотографией осмотреть вагоны, но пассажиры оказывают им такой дружный и наглый отпор, что они даже не успевают добраться до купе, где едет Аркадий. Аркадию сует бутылку сосед— "осетин, соплеменник Сталина, приземистый, со сталинскими усами, бровями и глазами навыкате", и предупреждает, что в этом поезде "стукачей мы ловим и режем им глотки". Аркадий везет с собой мешок с изъятым из домика, а также удостоверение убитого Кервиллом гэбиста.
Из Ленинграда Аркадий добирается до маленькой железнодорожной станции у финской границы. Начальник погранзаставы связывается с майором, начальником финского пограничного поста, который у него уже который месяц "спрашивает, что делать с этим проклятым сундуком". Майор возвращается.
— Ну как, прав следователь? — спросил начальник заставы.
Майор брезгливо сунул Аркадию в руку конверт.
— Экскременты каких-то мелких зверьков во всех шести отделениях внутри сундука.
Из Выборга Аркадий на самолете возвращается через Ленинград в Москву. Он пишет подробный отчет о ходе расследования и прилагает к нему вещественные доказательства: конверт, получен ный от финского майора, вещи убитых, волоски из клеток, запись показаний Ирины и запись разговора Осборна и Унманна от 2 февраля, адресует мешок на имя Генерального прокурора и мысленно восстанавливает ход событий.
Через несколько часов Осборн и Кервилл сядут в само-лет… Он еще раз оценил точность, с какой Осборн планировал свои приезды и отъезды. Унманн испугался, что рейс, которым ларь с соболями Кости Бородина отправится в Ленинград, вдруг задержится. На какой срок можно без риска усыпить маленьких животных? Часа на три? На четыре? Более чем достаточно. А по дороге из аэропорта на вокзал Унманн вколол им еще дозу. Вывезти ларь за границу на самолете было нельзя из-за досмотра. И его отправили местным поездом на тихую пограничную станцию. Осборн приехал туда на автомобиле несколько раньше. Пакгауз на финской стороне, как ему объяснил майор, практически не охранялся. И Осборн незаметно вошел туда, а в его пальто наверняка были вшиты особые карманы. Был ли у него сообщник среди финских пограничников? Какая разница! Ведь весь свой путь ларь проделал без всякого его участия.
Костя Бородин, Валерия Давыдова и Джеймс Кервилл погибли в парке Горького, а Джон Осборн увез за границу шесть отборных живых и здоровых баргузинских соболей.
Аркадий отправляет мешок по почте, проникает к себе домой через подвал, чтобы остаться незамеченным, переодевается в парадную форму старшего следователя и слышит музыку в квартирах выше и ниже этажом: из Кремлевского Дворца съездов передают "Лебединое озеро”. Сунув пистолет под китель, он едет на такси в центр.
Аркадий отдал последний рубль таксисту и пешком дошел до площади Свердлова. Он увидел Уильяма Кервилла: тот вышел из "Метрополя” и направился к туристскому автобусу — в бежевом дождевике и твидовой шляпе с узкими полями он был неотличим от других американцев, стоявших у автобуса.
Издали заметив его, Кервилл делает ему знак не подходить. Позади автобуса стоит машина ”с нарядом милиции”. Аркадий беззвучно произносит: "Осборн”, но Кервилл его не понимает. Затем Аркадий перехватывает Осборна у Троицких ворот Кремля, когда тот подходит к автомобилю, чтобы ехать в аэропорт. Услышав от Аркадия, что "следствие завершено", Осборн говорит: "Мне надо успеть на самолет. Через неделю Унманн принесет вам десять тысяч долларов. Если хотите, ту же сумму в любой другой валюте. Главное. чтобы все были довольны. Если Ямской завалится, а вы не дадите впутать меня в это дело, то эта услуга будет стоить еще дороже Поздравляю: вы не только привели дело к блестящему финалу, но и извлекли из него максимум выгоды. Будь это арест, меня бы уже везли на Лубянку! Следовательно, вы могли прийти только за деньгами", Аркадий в ответ берет его под прицел и объясняет, что стоит Осборну опоздать на самолет — и для него все будет кончено: "Мы возьмем вашу машину, прокатимся немножко и объявимся в управлении КГБ какого-нибудь заштатного городка. Естественно, они сразу же свяжутся с Лубянкой. Конечно, к вам отнесутся со всей предупредительностью, но кое-куда позвонят, осмотрят клетки в Люблино, доставят в Москву небезызвестный ларь”. В ответ Осборн извлекает из кармана платок с узором из пасхальных яиц, который Аркадий подарил Ирине, и предлагает простой обмен: "Меня — за нее. Я скажу вам, где она. И учтите, времени для размышлений у вас нет! Там, где она сейчас, ей оставаться недолго. Вы не можете не понимать, что я без колебаний продам своих сообщников, лишь бы не опоздать на самолет. Мы оба теряем драгоценное время”. Аркадий соглашается и узнает, что Ирина возле фонтана в сквере у университета на Ленинских горах.
— Я беру вашу машину. — Аркадий спрятал пистолет в карман. — Вы ведь без малейшего труда сможете купить себе еще одну.
— Обожаю Россию! — прошипел Осборн.
Аркадий мчится к университету в полной уверенности, что Осборн ему солгал, чтобы заманить в ловушку.
Он выжидал в тени елей. Осборн уже, наверное, летит. У дальнего конца бассейна показались две тени. Они направились в сторону Аркадия, но вдруг покачнулись, упали, и по воде побежали волны. Аркадий кинулся туда, на ходу доставая пистолет, Унманн прижимал коленями опрокинутую фигуру к гранитному бортику бассейна. Голова и плечи его жертвы были под водой. Но той удалось на секунду вывернуться, и Аркадий увидел под рукой Унманна лицо Ирины. Немец ухватил ее за длинные волосы, чтобы утопить, и тут Аркадий закричал. От неожиданности Унманн отпустил Ирину. она уцепилась за бортик, хватая ртом воздух. К ее лицу прилипли мокрые пряди.
— Встать! — приказал Аркадий, но Унманн только ухмыльнулся в ответ, и Аркадий ощутил холодное прикосновение металла к затылку.
— Бросьте-ка ваш пистолетик, — произнес над его ухом голос Ямского, и Аркадий подчинился. На его плечо ласково легла ладонь прокурора. — Вы мне не оставили иного выхода, Аркадий Васильевич! Если бы вы слушали, что вам рекомендуют, такая грустная ситуация не возникла бы. Но вам обязательно надо было все делать по-своему. А я отвечаю за ваше поведение и должен положить вашим выходкам конец даже не столько ради себя, сколько ради того учреждения, которое мы оба с вами представляем. Кто прав, кто виноват, значения не имеет. И ваших дарований я вовсе не преуменьшаю: трудно найти другого следователя с такой редкой интуицией, находчивостью и профессиональной безупречностью. Я так на вас полагался, а вы…
Унманн вдруг встал и боком приблизился к ним. Внезапно он ткнул Аркадия под ребро и сразу отдернул руку. Аркадий поглядел вниз и увидел рукоятку ножа, торчащую у него из живота. По его телу пробежала ледяная дрожь. А Ямской продолжал:
— И вы меня очень удивили, явившись сюда спасать эту шлюху. Интересно, что Осборн именно так и предсказал. Такова судьба всех индивидуалистов. Сколько лет я вас предупреждал. И в конечном счете я, пожалуй, оказываю вам услугу. Вы не присядете?
Они с Унманном отступили. Ноги у Аркадия подогнулись, он ухватил обеими руками рукоятку и рванул. Нож оказался обоюдоострый, безупречно заточенный. "Немецкая работа!" — подумал Аркадий, чувствуя, как по телу сползают теплые струйки крови, и молниеносно всадил нож в живот Унманна. Немец опрокинулся в бассейн, и инерция увлекла Аркадия следом за ним. Вынырнули оба одновременно, и Аркадий вогнал нож еще глубже, дернув его вверх. Ямской метался у бортика, выбирая момент для выстрела. Унманн бил Аркадия по щекам, но тот изловчился, крепко ухватил его и утянул под воду. Аркадий различил над собой смутное пятно — лицо Унманна. Но тут между ними словно разлилось темное облако. Аркадий встал, с трудом переводя дыхание. Рядом на воде покачивался труп Унманна.
