– Курс триста пятьдесят, высота семь тысяч метров, – эти слова командир экипажа произнес для "черных ящиков", бортовых самописцев, фиксировавших все, происходящее на борту. Конечно, при аварии большее значение будут иметь записи, снятые с приборов, но в случае их повреждения или если их не найдут вовсе, что случалось время от времени, переговоры пилотов и позволят выяснить, что именно случилось в небе. А во время нынешнего вылета, каждый член экипажа, урезанного на одного человека, ощущал это буквально кожей, могло произойти все, что угодно.
Пилоты, сотни раз выполнявшие подобные задания, сразу поняли, что те люди, которые сейчас тряслись в наполненном ревом мощных газотурбинных двигателей грузовом отсеке, были не простыми солдатами. Собственно, странно было уже то, что они, вооружившись до зубов, летели не в Чечню, что было бы понятно, а из Чечни. Причем оружие их тоже обращало на себя внимание, о чем штурман "Антонова" не замедлил сообщить второму пилоту:
– Видал, какие у них у всех стволы? – второй пилот, понизив голос, кивком указал на человека, занявшего место бортинженера, якобы из-за того, что в трюме места для него уже не хватило. – Я такие чаще по телевизору видел, когда какой-нибудь спецназ показывают, а вживую только один раз, да вот сегодня еще.
– Это и есть спецназ, – отозвался командир, сидевший, как и полагалось, в кресле левого пилота, бросив взгляд через плечо. – Военная разведка.
Действительно, вооружение этого отряда было довольно необычным. Ни у одного из двадцати человек не было, например, привычного "калаша". Большая часть бойцов, на форме которых не было абсолютно никаких знаков различия, обычный камуфляж, только и всего, да разгрузочные жилеты типа "Тарзан" М-22, была вооружена автоматами с необычно толстыми стволами, короткими магазинами и складывающимися прикладами скелетного типа.
Бесшумный автоматный комплекс, известный также под именами "автомат специальный" и "Вал", созданный в свое время для спецназа КГБ и армейских спецподразделений, являлся довольно редкой системой. Интегрированный глушитель и дозвуковые пули калибра девять миллиметров обеспечивали высокую скрытность применения такого оружия и внушительную эффективность огня. Выстрелы звучали не громче хлопка в ладони, при этом тяжелые пули со ста метров прошивали стальной лист толщиной шесть миллиметров, а бронежилеты армейского типа пробивали вообще едва ли не с полукилометра.
Автоматами "Вал" снаряжение группы, вылетевшей из Моздока, не ограничивалось. Пять человек вместо автоматов "Вал" были вооружены бесшумными снайперскими винтовками "Винторез", или бесшумным снайперским комплексом, согласно официальной номенклатуре. "Винторезы" отличались от автоматов лишь постоянным прикладом, магазинном меньшей емкости, рассчитанным на десять, а не на двадцать патронов, и тем, что ствол был рассчитан на применение не бронебойных, а обычных пуль. Впрочем, боеприпасы, равно как и магазины, у винтовки и автомата были взаимозаменяемыми. Штатные оптические прицелы ПСО-1, которыми оснащались все отечественные снайперски винтовки, начиная со старой доброй СВД, были заменены на ночные прицелы типа НСПУ-3. Прицел пассивного типа позволял поражать цели ночью на дальности до шестисот метров. Разумеется, каждый боец имел при себе несколько ручных гранат, пистолет, десантный кинжал и метательные лезвия. В качестве средств поддержки два бойца располагали реактивными огнеметами "Шмель", а еще двое были вооружены одноразовыми гранатометами РПГ-27, способными пробить шестисотпятидесятимиллиметровую стальную броню с двухсот метров.
Майор Беркут, слышавший разговор между пилотами даже не взглянул в их сторону. Его вообще мало интересовало происходящее в кабине, гораздо чаще этот человек смотрел на часы, словно чего-то ждал. Секундная стрелка наматывала один круг за другим, и, наконец, минутная добралась до нужной отметки.
– Через шестьдесят секунд ровно выходите на связь с землей, – приказал Беркут. – Сообщите им о неполадках в двигателе, запросите аварийную посадку.
– Что это значит, майор, – возмутился первый пилот. – С какой стати вы тут командуете? У нас есть полетное задание, я не подчиняюсь вашим приказам. – Командир экипажа упрямо выпятил челюсть.
– Это приказ генерала Бурова, так же, как приказ принять нас на борт, – сквозь зубы процедил Беркут. – Повторяю, запросите аварийную посадку. Аэродром Степной в восьмидесяти километрах северо-восточнее, квадрат семь-четырнадцать. И сбросьте скорость, мне нужно успеть высадить своих бойцов.
– Да что вообще происходит, – взвился командир экипажа. – Майор, что все это значит?
– Вам поставлена задача совершить посадку на аэродроме в квадрате семь-четырнадцать, и ждать нашего появления. Если мы не появимся в течение трех часов, взлетайте и далее следуйте своему полетному заданию.
Пилот вздрогнул – на мгновение сквозь лицо майора-спецназовца проступила морда хищника, безжалостного, расчетливого, никогда не убивающего ради потехи, но такого, каждый удар которого, скупой и точный, неизменно становился смертельным. Летчик понял, что ради своей цели, ради успеха никому не известной операции, которую спецназ проводил здесь, на русской земле, этот офицер без колебаний может вытащить кинжал и перерезать глотки всему экипажу.
– Ясно, – пилот кивнул, разом потеряв желание продолжать спор – он вдруг ощутил силу, свирепую и неодолимую, и сила эта была не на его стороне. И, потом, именно такой приказ экипаж получил перед вылетом. Да, все верно, им было приказано доставить группу спецназа к месту назначения, но место это никто не сообщил. Теперь оставалось верить, что майор тоже действует по распоряжению командующего группировкой Федеральных сил в Чечне. – Выполняем. – Он обернулся ко второму пилоту: – Скорость триста пятьдесят, снижаемся до тысячи метров.
– Держитесь на этой высоте, пока мы не покинем самолет, – напоследок приказал майор, выходя из кабины.
Тарас Беркут, командир роты спецназа, с трудом протиснулся между ящиков, которыми был наполовину заставлен грузовой отсек, добравшись до своих бойцов. Двадцать человек, вооруженные до зубов, в разгрузочных жилетах, многочисленные карманы которых были заняты магазинами, гранатами, сигнальными ракетами и прочими важными для любого диверсанта вещами, разом повернули головы, взглянув на командира.
Спецназовцы казались неуклюжими из-за укрепленные на животе каждого бойца парашютных ранцев. Один парашют также лежал на сиденье, будучи предназначен для самого майора. Вообще десантирование при помощи парашютов становилось уже достоянием истории, ведь тяжелый транспортный самолет с несколькими десятками, а то и сотнями десантников, являл собой очень уязвимую цель для вражеских ракет и перехватчиков. Обычно спецназ, да и десантные войска пользовались вертолетами, но сейчас случай был особый, и парашюты пришлись очень кстати.
– До высадки две минуты, – предупредил Беркут своих бойцов. – Все готовы? Еще раз поверьте снаряжение, на земле времени для этого может не быть.
Двадцать человек кивнули, пробежавшись пальцами по ремням и креплениям своей экипировки. Для каждого это был не первый прыжок с парашютом, равно как и не первый разведвыход. Все они прошли настоящую войну, и то, что предстояло выполнить сейчас, не казалось особо сложным, хотя именно эта внешняя простота предстоящего задания и была наиболее опасной. Сам майор очень хорошо понимал, что значит недооценить серьезность предстоящей операции.
– Прыгать будем с тысячи метров, – сообщил командир. – Парашюты не раскрывать как можно дольше, иначе нас могут заметить с земли. Кольцо дергать не раньше, чем через сорок пять секунд после прыжка, но не ждите дольше минуты, иначе по склону размажет, ясно? Прыгать будем над горным склоном, так что будьте осторожнее при приземлении, берегите ноги.
Они находились на своей территории, вернее, над ней, но уже начинали воспринимать происходящее, как инфильтрацию в тыл противника, готовясь вступить в бой, едва коснувшись земли подошвами десантных ботинок. И это было правильно, ведь те, кто может встретить их внизу, не станут выяснять, кто свалился им на голову. У них тоже был приказ, еще более жесткий, и они попытаются его выполнить без колебаний, как делали это не единожды и прежде, вступая в схватку с самым беспощадным противником.
– Запомните, парни, – произнес майор, и его голос звучал, словно над шумом двигателей. – Мы не должны устраивать войну. Перед нами поставлена задача проникнуть на объект, охраняемый ротой воздушно-десантных войск, освободить находящегося под их охраной человека, и как можно быстрее покинуть район операции. Против нас будут действовать такие же русские парни, и я не хочу, чтобы сегодня ночью погиб кто-то из них или из вас. Нам нечего делить, поскольку десантники тоже выполняют приказ, и не их вина в том, что приказы теперь отдают преступники. И потому те, кто ждет нас сейчас на земле, будут считать нас врагами, и будут действовать так, как положено действовать по отношению к врагу, то есть попытаются уничтожить всех нас. Они давали присягу, и будут выполнять эту клятву, если понадобится, вступив с нами в бой. Понимаю, что не могу требовать этого от вас, от тех, кто привык драться без компромиссов, вести войну на уничтожение, но я хочу, чтобы оружие сегодня молчало. Я верю, вы сможете выполнить задачу, не проливая напрасно кровь, но если возникнет опасность, если нас обнаружат, тогда открывайте огонь на поражение, не задумываясь.
