Бойцы серьезно кивнули, понимая всю сложность приказа. Они прошли настоящий ад, как и их командир, и привыкли пользоваться оружием без колебаний, поскольку те, с кем им приходилось сражаться прежде, не стали бы медлить, появись у них возможность убить русских. Теперь все было сложнее, и Тарас Беркут чувствовал неправильность ситуации, в которой оказался. Ему не приходилось выполнять специальные операции на своей территории, как не приходилось прежде воевать со своими же товарищами по оружию, и теперь, несмотря на все, что майор говорил своим бойцам, было очень сложно заставить себя думать о десантниках, как о враге, которого нужно уничтожить.
Майор Беркут, разумеется, не мог знать, что точно так же терзался сомнениями и генерал Буров, отдавший приказ, и командир Двадцать второй бригады специального назначения, на долю которого выпало исполнить его.
Разговор, случившийся почти сутки назад, и уже изменивший десятки судеб, проходил без свидетелей. И те, кто сейчас трясся в наполненном шумом и вибрацией грузовом отсеке старого Ан-26, могли лишь догадываться, что предшествовало этому вылету.
– Произошел государственный переворот, – без обиняков произнес Буров, вышагивая из угла в угол по своему кабинету. Сейчас генерал казался запертой в тесную клетку птицей, стремительным и гордым хищником, орлом или быстрым соколом, лишенным свободы. – Мне точно известно, что президент Швецов сейчас находится под Туапсе, под охраной военнослужащих из состава воздушно-десантных воск. Он там против своей воли, и это известно многим, но все делают вид, что ничего не происходит. Сейчас, когда американцы устраивают демонстрацию силы у наших границ, когда их корабли находятся в нескольких сотнях километров от русских берегов, кто-то отдал приказ об отмене боевой готовности, который мягче, чем преступным, назвать невозможно. Я считаю, что ситуация, сложившаяся в стране, может обернуться катастрофой, и остановить ее может лишь законно избранный президент. И вам, товарищ полковник, предстоит выполнить мой приказ и освободить Алексея Швецова из-под ареста, позволив ему вновь вернуться к власти. Вы готовы сделать это? – сурово спросил генерал. – Учтите, в случае неудачи преступником станете вы, я и те, кто будет выполнять этот приказ, простые солдаты и офицеры. В случае же успеха, я уверен, вам прикажут молчать о том, что произошло, и можете не рассчитывать на высокие правительственные награды.
– Как скоро нужно действовать?
Полковник не задавал лишних вопросов, да Буров и не ждал их, иначе и не стал бы обращаться к этому офицеру. Когда банды террористов во главе с Шамилем Басаевым вторглись в Дагестан, нарушив хрупкий мир между Россией и фактически ставшей к тому времени независимой Чечней, отряд спецназа, всего полтора взвода, оказался окружен несколькими сотнями "духов" в горном селении, и вел непрерывный бой почти сутки.
В живых уже осталось всего восемь бойцов, в том числе и раненый командир, капитан, истекая кровью, продолжавший вести огонь по противнику. Кончались патроны, и когда у каждого осталось по половине магазина, а то и меньше, когда последняя граната разорвалась среди боевиков, унеся несколько жизней врагов, в аул, сметая огнем и гусеницами взявших поселок в осаду бандитов, ворвалась мотострелковая рота.
Сергей Буров, тогда еще носивший звание подполковника, лично возглавил атаку, сумев прорваться к уже приготовившимся умирать спецназовцам, и, потеряв при отходе половину роты, вытащил их из смертельной западни. С тех пор прошло много лет, подполковник стал генерал-полковником, а капитан получил погоны полковника и бригаду спецназа, но этот бой остался у них в памяти. И сейчас командир бригады был намерен вернуть долг, а должен он был, ни много, ни мало, жизнь, и ею сейчас готов был рискнуть.
Разумеется, майор Беркут мог лишь догадываться, кто и почему принял такое решение, заставив его и еще двадцать человек, опытных бойцов, прошедших огонь и воду, стать предателями в глазах своих товарищей, заставив их быть готовыми убивать тех, с кем совсем недавно дрались плечо к плечу. И майор не знал, что тоже возвращает долг, как и его командир.
Двенадцать лет назад Тарас Беркут, тогда еще младший лейтенант, тоже был в том дагестанском горном селении, вместе с тремя десятками товарищей приняв неравный бой, и выжив лишь благодаря мотострелкам Бурова. Знай он это, возможно, майору было бы проще, ведь он не любил ходить в должниках. Но на самом деле сейчас это было не столь важно, офицер просто выполнял приказ, делал то, чему его учили, то, что приходилось совершать не раз, рискуя жизнью и видя, как гибнут его товарищи, бойцы, доверившие ему свои жизни. Он привык подчиняться, и сейчас у Тараса Беркута не возникало и тени сомнения в приказе.
– Все, время, – еще раз взглянув на часы, произнес Беркут и, проверив, как сидит парашютный ранец, который командиру помог надеть один из бойцов, распахнул дверь.
Холодный воздух ударил в лицо майору, но для него это было привычно, и не вызывало беспокойства. Беспокоиться, со злой иронией подумал Беркут, нужно будет, оказавшись на земле, а здесь, в небе, можно было пока расслабиться. Как-никак, у каждого из них есть еще целая минута свободного полета.
– Приготовились, – двадцать человек разом поднялись на ноги, выстроившись у распахнутого люка. – Первый пошел, – спецназовец спокойно шагнул в раскинувшуюся за бортом "антонова" ночную темноту. – Второй пошел! Третий! Четвертый!
Один за другим бойцы Беркута покидали самолет, растворяясь в чернильной тьме, и когда командир последним совершил прыжок, как-то буднично шагнув в пустоту, первый из тех, кто камнем летели к земле, раскрыл парашют. Майор, увидев светлые пятна куполов, одно за другим возникавших в считанных десятках метров от земли, спокойно досчитал до пятидесяти, и сам, наконец, рванул кольцо. Его ощутимо подбросило вверх, когда прочный шелк расправился под набегающим потоком воздуха, и Беркут, умело управляя парашютом, смог приземлиться в центре небольшой поляны. Упав на колени, майор "погасил" купол, сбросив ранец и передернув затвор автомата.
– Все приземлились? – увидев своего заместителя, спросил майор, мысленно пересчитывая собравшихся на поляне людей. Спецназовцы деловито скатывали парашюты, кое-как заталкивая их обратно в ранцы. Двух человек не хватало.
– Все, командир, – капитан, отзывавшийся на позывной Юнкер, указал на двух бойцов, вышедших из-за деревьев. К радости Беркута никто из них не хромал и не демонстрировал полученные при приземлении травмы иными способами, хотя оба, похоже, совершили посадку в гуще леса.
– Слушайте внимательно, – обратился майор к собравшимся вокруг него бойцам, державшим оружие наготове и постоянно обшаривавших взглядами окружавшую их стену леса.
Сгрудившихся на прогалине спецназовцев обступила непроглядная тьма. Наверно, при свете солнца лес этот казался уютным, радовал глаз, но сейчас, глубокой ночью, он не вызывал ничего, кроме стойкого чувства опасности. И если хоть один местный житель увидел парашютистов, не поленившись хоть кому-то об этом рассказать, очень может быть, что сейчас среди деревьев уже крадутся, замыкая кольцо облавы, десантники из группы захвата, готовясь вступить в бой с непрошенными гостями.
– Итак, бойцы, – продолжил Беркут, – с этой секунды считайте, что мы на вражеской территории. Неважно, что мы говорим с противником на одном языке, неважно, что носим одинаковую форму и давали присягу служить одной и той же стране. Нас здесь не ждут, и, встретив, примут за врагов, а врагов должно уничтожать. Никто не станет выяснять, кто мы и откуда, по крайней мере, до того, как прозвучат первые выстрелы, а потом и подавно будет не до этого. Но мы должны избегать боя, уклоняться от него, по возможности вообще никого не убивая. Командование поставило перед нами важную и ответственную задачу, которую мы не имеем права не выполнить. – Командир помедлил и добавил: – На территории недостроенного санатория примерно в пятнадцати километрах отсюда под охраной роты десантников из Сорок пятого гвардейского полка ВДВ специального назначения находится президент России. Он был арестован, отстранен от власти в тот момент, когда стране нужен сильный и решительный лидер. Американцы посмели открыто угрожать нам, и кто-то, испугавшись их угроз, решил предложить им сделку, потребовав личную безопасность в обмен на свободу законно избранного президента. Это недопустимо, и мы должны помешать такой сделке, освободив Швецова, вернув его к власти. До нас еще никому не доводилось выполнять задачу столь важную и столь сложную, и я вам скажу, хоть и не люблю громкие слова, что от нас и боле ни от кого сейчас зависит судьба России, безопасность нашей родины. И я надеюсь, что вы не осрамите спецназ.
Никто ничего не сказал, не то согласившись со словами командира, не то просто не найдя, что можно было ответить. Спецназовцы не привыкли думать о политике, и сейчас по большему счету им не было разницы, освобождать ли президента или кого-то еще. Они получили приказ, не от генерала, не от командира бригады, от своего майора, от того, кому за годы службы привыкли верить больше, чем самим себе, и были готовы этот приказ выполнить.
