11 июня 2002 года
Царство Польское, Варшава
Летающая тарелка
Летающая тарелка – один из самых модных ночных клубов Варшавы обрел свое название потому что и в самом деле там была летающая тарелка. Хозяин клуба, капитально перестраивая полицейский участок, сожженный во время беспорядков 1981 года, сделал этакую … инсталляцию, как модно сейчас говорить. Некоторые торговцы, торгующие авто выделяют свое здание автомобилем, либо въезжающим в кирпичную стену, либо выезжающим из нее. Здесь же было круче – в качестве козырька посетителям служила врезавшаяся в здание на уровне второго этажа летающая тарелка. От дождя, коли тот случался, она защищала несильно – но выглядело круто.
Граф Ежи просто поражался, откуда у его новой подруги берутся силы. Вот уже вторую ночь он не смог нормально поспать и часа, урывая недостающее малыми кусками на службе, отчего даже отец заметил, что он не ходит, а ползает как сонная муха. Елена же, несмотря на то, что они творили по ночам, утром выглядела свежей и отдохнувшей – а сегодня она еще потащила его в этот проклятый клуб. Представить друзьям, как она сказала. В принципе, граф сначала хотел отказаться – но потом все же подумал, что это будет нелишним. Мало ли кто там… подвисает или как там они говорят, в этом клубе и пусть все знают, что место занято. Никогда никто из мужчин рода Комаровских не делил свою женщину с кем-то.
Как и многие заведения в центре Варшавы, Летающая тарелка расположена была на самой обычной улице, довольно широкой, и стоянки там не было, ни охраняемой никакой другой. Да рядом еще и другие, работающие по ночам заведения, были. Поэтому, машины стояли припаркованными в совершенном беспорядке по обе стороны улицы, порой в два ряда, так что ни пройти не проехать. Граф Ежи уже пожал, что взял свою Мазерати – пусть она была здесь как нельзя уместна, но запросто могло статься, что какой-нибудь набравшийся придурок, выезжая на дорогу, заденет ее и помнет кузов. Или у кого-то с сомнительным чувством юмора хватит ума порезать тент. В общем и целом – граф Ежи, выбирая место для парковки (довольно далеко, чуть ли не в двух кварталах от клуба), дал себе зарок оставить эту машину в покое и найти себе что-то попроще и понеприметнее…
Летающая тарелка была похоже на клубы для быдла в Санкт Петербурге, в которых граф Ежи бывал и не раз – бьющие по глазам вспышки стробоскопов даже на улице, двое здоровенных одетых в кожу громил на фейс-контроле (чудовищная безвкусица), бьющая по ушам музыка – под которую только быдло и может развлекаться. В Санкт Петербурге как ни странно, такие клубы любили посещать молодые и не очень дамы высшего света, предпочитая сохранять инкогнито – там они выбирали себе кавалеров помоложе. Граф Ежи тоже бывал в таких – потому что дамы из высшего света были его слабостью, если они ударялись в разврат, то остановить их было невозможно. Но удовольствия от таких клубов он не получал. Потому что не был быдлом.
Слово "быдло" которое кто-то сочтет оскорбительным и даже ругательным, для графа Ежи Комаровского и таких как он не было ругательством и просто обозначало суть человека. Не может ведь ругательством быть название собаки. Собака – она собака и есть. Вот и быдло – люди с низким, недостойным шляхты образованием и воспитанием, с низкими запросами и устремлениями. Человек мог быть богатым, и даже очень богатым – но он от этого не перестает быть быдлом, даже если купит золотой Роллс-ройс или построит "фамильное имение" о пяти этажах. Суть быдла в том, что оно голодно. С детства оно росло голодным, оно не могло получить надлежащего образования и воспитания и теперь, при малейшей на то возможности, оно любыми способами пытается выделиться из серой, быдляческой толпы и показать себя чем то более значимым, чем оно есть на самом деле. Голод и память о пережитом в детстве голоде заставляет его жить жадно и напоказ, постоянно доказывая себе и другим что-то. В то же время шляхта, аристократия, дворяне ничего и никому не пытаются доказать. Они знают себе место и знают себе цену, многие из них настолько богаты, что могут не заботиться о деньгах и посвятить себя служению тому, что они считают праведным. А быдло не служит – быдло жрет. Вот поэтому быдло предпочитает если музыку – то так чтобы стены дрожали, если дом – так о пяти этажах, если машину – так обязательно позолоченную. Это те, кто дорвался. А те кто не дорвался – таких подавляющее большинство – исходят в бессилии злобой и, выбиваясь из сил, тянутся, пытаясь сделать так, чтобы заметили и их. Хотя бы по музыке, гремящей из окна в два часа ночи.
Через фейс-контроль их пропустили не особо и смотря – графиню Елену тут хорошо знали. На первом этаже "Летающей тарелки" была танплощадка, танцпол на втором – бар со спиртным, комнаты для тех, кто хм… хочет продолжить так удачно завязавшееся на танцполе знакомство и, как поговаривали, подпольное казино с большими ставками. Азартные игры на большей части территории Российской Империи были запрещены, и по мнению графа Ежи это было правильно. Поляки азартный народ, разреши им – продуют весь родовой капитал за зеленым столом.
Дверь, ведущая в рай (или ад) отверзлась пред ними – и басы низкочастотников ударили по ушам так, что граф Ежи поморщился. Аппаратура здесь стояла очень мощная – такая, что каждый звук аж в диафрагме отдавался…
Играл рэп. Польский рэп. Весьма своеобразная музыка, польские слова с североамериканским, довольно убогим музыкальным сопровождением. Слова чаще всего были откровенно бунташскими, например как сейчас "Хей, кто поляк – на багинеты", речитатив припева, повторяющийся из раза в раз под буханье низких частот – но студентам Варшавского политеха, которые и были здесь основной клиентурой, именно такая музыка нравилась.
– Пошли, не стой здесь! – Елена потянула его за руку к бару. От бара уже кто-то махал им руками…
Слава Иезусу, их компания находилась на противоположном конце бара от того места, где кучковались содомиты. Довольно большая компания, человек двадцать. Молодые паны и паненки, студенты, вызывающе одетые, довольно развязные. Двое паненок побрились налысо, еще несколько – покрасили волосы в отвратительные, неестественные цвета. Почти у всех в руках бокалы с коктейлями такого же, отвратительно яркого цвета – как они это могут пить? Кричали они так, что перекрикивали музыку.
Двоих граф Ежи узнал – как раз те двое, что попытались выпустить ему кишки под мостом, а потом позорно бежали. Оба были пьяны – но один взглянул ему в лицо – и узнал, точно узнал…
Наскоро перезнакомившись со всеми, граф Ежи заказал напиток – водку с большим количеством льда, чтобы не отставать от всех – но и не напиться, сохранять трезвую голову. Водка по вкусу была явно контрабандной, "подвального купажа". Молодой граф еще раз мысленно проклял полковника Збаражского, предложившего ему такую авантюру. Ничего хорошего, кроме Елены – пока от этой авантюры он не получил.
В компанию – он понял, что все они студенты Политеха – он влился достаточно быстро, атмосфера в Летающей тарелке была дружелюбной и космополитичной, его происхождение и убеждения здесь никого не волновали. Москаль – так москаль, содомит – так содомит. Хозяина заведения волновало наличие денег в карманах клиентов, клиентов волновала общительность и способность выкинуть какой-нибудь номер "на бис". Он как раз успел "домучать" свой бокал с плохой водкой – как Елена потащила его на танцпол.
Танец был откровенно примитивным, для него, польского графа, которого с детства учили мазурке, он вообще был дурацким. Просто дергайся всеми частями тела, стараясь попадать в такт бухающей музыке и не задеть соседа на площадке. А если и задел – ничего страшного…
– Знаешь, кого ты мне напоминаешь? – крикнула Елена
– Кого?
– Священника в борделе! Расслабься!
И пьяно захохотала…
Постепенно граф втянулся в танец – танец был простым, а он был пьян меньше, чем соседи по танцполу и он именно танцевал, а не вихлялся, стараясь не упасть. Ему это даже начало нравиться, когда Елена выбилась из сил.
– Все… Пошли передохнем…
Компания, с которой они "зависали" переместилась в один из углов, обставленных кожаными диванами и небольшими креслами – пуфиками без спинок. Кое-кто из дам уже предпринимали вполне определенные усилия чтобы… поближе узнать своих кавалеров.
Но графа Ежи – он не был пьян, для того чтобы опьянеть ему нужно было намного больше, чем большой бокал сильно разведенной водки, привлекло не это. Его привлек человек, как-то незаметно присоединившийся к его компании, пока они танцевали. Среднего роста, молодой, с простым и неприметным лицом, круглые очки без оправы. Граф попытался вспомнить – ему показалось, что когда они вошли сюда – он уже был здесь, стоял недалеко от двери – но в этом он не был уверен. Заведение было переполнено людьми, а слепящие вспышки стробоскопов делали сколь-либо надежное опознание нереальным.
