И вновь журналисты прореагировали так, как реагируют на нечто очень важное. В чем это важное, я не понял, так как был в положении человека, попавшего в незнакомую компанию, где все друг друга давно и хорошо знают и связаны какими-то отношениями. Эти отношения проявляются во внешних действиях, но суть их для чужака остается загадкой.
Вид у генерала был вполне бравый, но мне показалось, что все происходящее не доставляет ему удовольствия. Он сдержанным поклоном ответил на приветственные аплодисменты и сказал, что будет рад оказаться полезным создателям фильма в меру своей компетентности.
— Прошу извинить за длинное вступление, — объявил Кыпс. — Приступаем к пресс-конференции. Господа журналисты, задавайте вопросы.
— Санкт-Петербург, агентство «Русская линия», — представился один из журналистов. — Господин Кыпс, как вы натолкнулись на идею этого фильма?
Кыпс принял таинственный вид.
— Это была рука судьбы, — многозначительно возгласил он. — Да, господа, рука судьбы! Идею фильма мне подсказал человек, от которого я меньше всего этого ожидал. Вы поразитесь, господа, когда узнаете, кем был этот человек. Он был генералом КГБ. Вы не ослышались. Именно он, отставной генерал-майор КГБ, однажды ночью пришел ко мне в котельную и рассказал, что на кладбище баварского города Аугсбурга похоронен единственный эстонец, награжденный высшей наградой Третьего рейха — Рыцарским крестом с дубовыми листьями: полковник Альфонс Ребане. Он знал его лично. И этот разговор предопределил всю мою дальнейшую жизнь. Последовал поиск свидетелей, кропотливая работа в архивах. Так и родился сценарий этого фильма.
— Третьего рейха? — с недоумением повторил Муха. — Я чего-то не врубаюсь. Кино-то про что? Кто кого победил на этой Векше?
— Альфонс Ребане не полковник, — возразил тот же журналист. — Он — штандартенфюрер СС...
— Как?! — поразился Муха.
— Почему в своем сценарии вы называете 20-ю дивизию СС Эстонским легионом, а ее командира полковником? Не значит ли это, господин Кыпс, что вы сами не вполне убеждены в том, что представлять махрового эсэсовца в роли национального героя Эстонии не вполне этично? А если называть вещи своими именами, не считаете ли вы, что ваш фильм — откровенная политическая провокация, направленная на обострение противоречий в эстонском обществе?
— У вас нет никаких оснований для таких обвинений! — возмущенно парировал Кыпс. — Художник творит по своим законам. Для меня не имеет значения, какое звание было у моего героя. Для меня главное, что Альфонс Ребане был блестящим эстонским офицером, патриотом своей Родины и яростным борцом против коммунистического режима!
— Вопрос к генерал-лейтенанту Кейту, — вмешался в ход пресс-конференции другой журналист. — Газета «Эстония». Господин генерал, вы согласны с тем, что штандартенфюрер СС может быть сегодня образцом для молодых эстонских солдат?
— Слушай, мы куда попали? — с недоумением спросил Муха. — Они тут что, совсем с дуба съехали?
— Я согласен лишь с тем, что художник творит по своим законам, — уклонился от прямого ответа генерал-лейтенант.
— 20-я Эстонская дивизия СС была сформирована из «восточных» батальонов, — напористо вел свою линию журналист. — Их деятельность была настолько успешной с точки зрения командования СС, что на немецких картах Эстония первой из прибалтийских республик была помечена штампом «Judenfrei»: «Свободна от евреев». А правильнее сказать: «Очищена от евреев». Альфонс Ребане был командиром одного из таких батальонов.
Но генерал не дал втянуть себя в спор.
— Давайте вернемся к нашему разговору после того, как фильм будет снят и мы увидим его на экране, — предложил он.
— Я не сомневаюсь, что Март Кыпс создаст подлинный шедевр, — не отступал корреспондент неизвестной мне, но чем-то симпатичной газеты «Эстония». — Но это не сможет отменить того факта, что Нюрнбергский трибунал признал СС преступной организацией.
Я с интересом ждал, что ответит на это командующий Силами обороны Эстонии, но тут в разговор вмешался еще один журналист:
— Газета «Ээсти курьер», — представился он. — Мой коллега из русскоязычной «Эстонии» настаивает на том, чтобы строго придерживаться исторических фактов. Да, в Нюрнберге СС была признана преступной организацией. Но есть и другие факты: от рук коммунистов погибло в тринадцать раз больше эстонцев, чем от рук фашистов. И я сейчас повторяю вопрос, который задал руководитель общества «Мементо» господин Уно Сяэстла на открытии мемориала возле Синимяэ: «Когда будет Нюрнберг для коммунистов?» Пора перестать препарировать историю в угоду политической конъюнктуре. Поэтому мы будем приветствовать фильм Марта Кыпса, но лишь в том случае, если в нем не будет никаких недомолвок. Героями фильма должны быть те, кто был в действительности: отважные эстонские солдаты и офицеры 20-й дивизии СС во главе со своим командиром штандартенфюрером СС Альфонсом Ребане!
— Послушай, Сенька, — обратился я к Артисту. — Ты уверен, что это тот фильм, с которого начнется твое победное шествие к вершинам Каннского фестиваля?
— А также берлинского и монакского? — поддержал меня Муха.
— Что ты несешь, что ты несешь? — разозлился Артист. — Какой фестиваль в Монако? В Монако играют в рулетку, а не смотрят кино!
— Да? — сказал Муха. — А я и не знал.
— Ты не ответил на мой вопрос, — напомнил я Артисту. Но он лишь сердито засопел и отвернулся к трибуне.
— Господа, наша пресс-конференция превращается в политический диспут, — заявил Кыпс. — Я обдумаю все, что услышал. Я открыт для любых мнений. Но особенно значимым для меня будет мнение генерал-лейтенанта Кейта. А сейчас прошу задавать вопросы, относящиеся непосредственно к съемкам. Я вижу, есть вопрос у корреспондента российской телекомпании НТВ. Прошу вас, господин корреспондент.
— Спасибо. Среди гостей присутствует господин Генрих Вайно, влиятельный правительственный чиновник. Значит ли это, что правительство Эстонии поддерживает идею создания этого фильма?
К микрофонам подошел высокий пожилой эстонец, плотный, с крупной бритой головой, одетый строго официально. Вероятно, он не ожидал, что станет активным участ-ником пресс-конференции, но ответил уверенно, без малейшей задержки:
— Нет, не значит. Но мы не считаем себя вправе вмешиваться в творческую жизнь эстонских деятелей культуры. Поэтому я присутствую здесь в качестве наблюдателя. И не считаю возможным давать какие бы то ни было комментарии.
— А теперь, дамы и господа, — сенсация! — объявил Кыпс. — Здесь находится человек, присутствие которого во время съемок придаст творческому процессу некую ауру, привнесет в сегодняшний день живой отголосок души Альфонса Ребане. Между прошлым и настоящим всегда есть незримая связь. Она эфемерна, но она есть. И поэтому я с особенным удовольствием представляю вам прямого потомка героя нашего фильма, его внука — историка и художника Томаса Ребане! Итак, господа, Томас Ребане!
Возле микрофонов появился будто бы вытолкнутый из толпы почетных гостей долговязый малый. Он был в коротком белом плаще и прекрасно сшитом сером сюртуке, с хорошо уложенными светлыми волосами, элегантным красным галстуком-бабочкой и красной гвоздикой в петлице. Но вид у него был явно растерянный и даже, как мне показалось, слегка затравленный. Появление его в центре всеобщего внимания было, похоже, сюрпризом не только для публики, но и для него самого.
Аудитория сначала удивленно примолкла, потом оживилась, раздались аплодисменты, зашуршали моторы телекамер, засверкали блицы фотокорреспондентов. Томас Ребане довольно быстро освоился и даже галантно поклонился, как бы благодаря за внимание, вовсе не заслуженное его скромной персоной.
— Господа журналисты, можете задавать вопросы! — разрешил Кыпс.
Первым оказался корреспондент газеты «Эстония».
— Черт побери, Томас! — сказал он. — Я знаю тебя больше десяти лет — с тех пор, как тебя вышибли с истфака Тартуского университета. Но даже и не подозревал, что ты внук национального героя Эстонии. Почему ты молчал?
— Да я и сам не знал, — ответил Томас. — Мне сказали об этом всего две недели назад.
— Кто тебе об этом сказал?
— Ну, те, кто меня нашли.
— А конкретно? Или это секрет?
— Да нет. Господин Юрген Янсен.
Член политсовета национал-патриотов, которого Кыпс представил как одного из главных спонсоров, приблизился к микрофонам и уверенным жестом руки попросил внимания:
— Позвольте мне дать пояснения. Да, действительно всего две недели назад я сообщил Томасу, что он является внуком Альфонса Ребане. Но знали мы об этом давно. Просто не было документов, которые подтверждали бы это с полной достоверностью. Альфонс Ребане был для коммунистов злейшим врагом. Поэтому родители Томаса тщательно скрывали это опасное для них родство. По вполне понятным причинам не афишировал его и Альфонс Ребане. Что же касается вашего не слишком тактичного замечания о том, что Томаса Ребане «вышибли» с исторического факультета, то тут есть и другое объяснение. Он сам ушел из университета, так как чувствовал интуитивное неприятие той идеологизированной лжи, которая в советские времена выдавалась за историю. Не так ли, Томас?
