— Но вы лишь опекун.
— Именно. И, как видно из письма, теперь я управляю счетом. Я единственный наследник. И могу затребовать любой необходимый мне документ. Я прав?
— Уже нет.
— Что вы имеете в виду? Пока не найдется семья Коганов, именно я отвечаю за этот вклад.
— Может, так и было принято в 1938 году. — Рейнбек вернула письмо Руди. — Однако в настоящий момент законы изменились.
— Что вы такое говорите? — воскликнула Алекс. — У господина Тоблера есть все права знать, что происходит с его счетом.
— Сожалею. Я лишь следую правилам, которые изменились под давлением американского правительства. — Она задержала взгляд на Алекс.
— Этот счет открыт на имя Рудольфа Тоблера, и пока не объявится настоящий владелец…
— Вот в этом-то и загвоздка. — Рейнбек положила руки на стол. — Несколько лет назад американское правительство и иже с ним надавило на нас, чтобы мы запретили анонимные вклады, якобы для того чтобы прекратить отмывание наркодолларов. И мы пошли им навстречу. Могу признать, что неохотно. Теперь имена владельцев-пользователей всех швейцарских счетов обязательно должны быть оглашены.
— Ну и что же? — недоумевала Алекс. — Мы знаем владельца. Он указан в письме.
Рейнбек взяла какой-то документ со стеллажа, находящегося у компьютера.
— Видите это? — Она передала Алекс пакет, необходимый для открытия счета. — Пожалуйста, внимательно изучите форму в конце.
Алекс открыла последнюю страницу, увидела вверху большую черную букву «А», после которой шли слова: «Feststellung des wisrtschaftlich Berechtigten».[35]
— Эту форму, в которой указывается владелец-бенефициарий, теперь необходимо заполнять для каждого счета в любом банке, — объяснила адвокат. — Даже для вкладов, сделанных ранее. Никаких «дедовских статей».[36]
— Но ведь владелец-бенефициарий нам известен. — Алекс махнула Руди, чтобы тот дат ей письмо. — Его зовут Аладар Коган. Вот его адрес: улица Андраши, 6, Будапешт. — Она достала ручку и стала заполнять форму. — Теперь у господина Тоблера есть право получить доступ к счету?
Рейнбек покачала головой.
— Все не так просто. Нам необходимо знать, кто является владельцем в данный момент.
— При всем уважении к вам, должна заметить, что в данной форме требуется указать лишь имя владельца-пользователя и вовсе не спрашивается, жив ли он до сих пор. — Алекс пододвинула заполненный формуляр «А» на противоположный конец стола.
Рейнбек вернула его назад.
— Но владелец-бенефициарий должен быть живым человеком.
— Однако же вам достоверно не известно, что эти супруги умерли, верно? — Алекс вновь подтолкнула документ в сторону Рейнбек. — Следовательно, форма действительна. По крайней мере до тех пор, пока не доказано обратное.
— В действительности все наоборот. Это нам должны быть предоставлены доказательства того, что они живы. — Рейнбек встала. — Таков теперь закон. Именно этого добивалось ваше правительство.
Она указала на документ.
— Чтобы получить доступ к данному вкладу, вы обязаны предоставить нам определенные доказательства того, что владельцы-бенефициарии живы. Лучше всего, понятно, чтобы они сами заглянули в банк.
— А вы интересовались, живы ли они, когда открывали этот счет? — допытывалась Алекс.
— Мы даже не знали об их существовании, — возразила адвокат. — В этом-то и суть опекунского счета. Банку о нем ничего не известно.
Женщина повернулась к Руди.
— А теперь, когда мы знаем, что это опекунский счет, нам ничего не остается, как дождаться сведений об истинных владельцах.
— Раньше, — объяснил Версари, — открыть счет в банке мог любой человек, обменявшись рукопожатием и поставив подпись. Но теперь мы обязаны знать, кто является истинным владельцем. И если вы не сможете подтвердить, что господин и госпожа Коган живы, вы обязаны доказать, что они умерли. И назвать имена их наследников.
— Пока мы не предоставим эту информацию, мы ничего не сможем посмотреть? — уточнил Руди.
— Ничего. — Версари скрестил руки на груди. — Это означает также, что и управляющий счетом из Финакорпа потерял право доступа к счету. Я прав?
Он повернулся к Рейнбек, ища у нее поддержки.
Она утвердительно кивнула.
— Вступает в силу немедленно? — поинтересовался он.
Она вновь кивнула.
— Пока они не предъявят нам живого бенефициария, счет будет заблокирован.
Руди встал.
— Если учесть, что это была еврейская семья, которая во время Второй мировой войны жила на оккупированной фашистами территории, сколько шансов на то, что они живы?
Цюрих
Понедельник, после полудня
— Надо же было свалять такого дурака! — Руди проталкивался сквозь толпу клиентов на тротуаре перед входом в банк. — Зачем было показывать им это письмо?
— Вы не виноваты. — Алекс едва поспевала за ним. — Откуда вам было знать?
— Я лишь хотел довести до их сведения, что у меня есть все права на этот счет. А оно вон как вышло. Теперь-то мне ни за что не добыть информацию. — Он напомнил Алекс Железного Дровосека из «Волшебника страны Оз», который ждал, чтобы его впустили в Изумрудный город, а когда впустили, сообщили: «Неужели ты не знаешь? Никому нельзя видеть волшебника. Никому».
— Я всего лишь желал узнать, какую операцию совершил компьютер в 1987 году. — Руди обернулся и жалобно посмотрел на Алекс. — Я только хотел собственными глазами посмотреть на выписку из счета. Но теперь мне ее не видать.
— А может, все не так и страшно? — успокоила его Алекс. — Почему бы не заняться поисками той семьи и не заработать двадцать миллионов?
— Точно! — У Руди загорелись глаза. — Мне нужно найти Коганов! И заставить их заполнить формуляр «А». Тогда уж банку придется показать выписки.
— Почему вас так волнуют эти выписки из счетов?
— Потому что тогда я узнаю, отчего умер мой отец.
— Я и так могу сказать, что в них будет. — Алекс потянула Руди за рукав и заставила придержать шаг. — Необходимо лишь раскодировать инструкции, введенные в компьютер. Код дал команду компьютеру, чтобы на всех выписках в конкретный день октября вместо имени опекуна вверху стояло название компании вашего отца. Вот и все. Ничего больше.
— Но мы не знаем, ради какой операции это было сделано.
— А какая разница?
— Это поможет мне узнать все наверняка.
— И не мечтайте! Такого не случится.
— Меня только что осенило! — воскликнул Руди. — Мы могли бы заглянуть в Финакорп. Уверен, у них сохранились старые документы. Помнишь? Они приняли на себя управление счетом, после того как этим бросил заниматься сам Охснер. И я как официальный владелец счета имеют право заставить их показать все документы.
Алекс кивнула в направлении маленького канала.
— Их контора, кажется, там. Остается зайти и спросить.
— Но Охснер говорил, что этот менеджер из Финакорпа стал управлять счетом только в начале девяностых. А манипуляции с кодом были проделаны в 1987-м.
— Не беда. — Руди подтолкнул ее вперед. — Насколько я знаю Охснера, он передал этому менеджеру все документы, включая банковские выписки за весь истекший период.
— А если нет?
— Попытка не пытка, спрос не беда, правда? — Руди похлопал по своему портфелю. — А эти документы подтверждают, что официальным владельцем счета являюсь я. Как инвестиционный менеджер, служащий Финакорпа обязан предоставить мне доступ ко всем бумагам, так ведь?
Руди зашагал по мосту.
Алекс не спешила следовать за ним.
— Но банк только что отказал Финакорпу в доступе к счету.
— Но в самой Финакорп об этом еще не знают. Пока. — Он повернулся к Алекс. — Помнишь, что сказал Версари? Он с ними никак не связан. Он лишь отправляет им копии банковских операций со счетом. Пройдет несколько дней, прежде чем правда раскроется.
— Но если в компании попытаются воспользоваться компьютером, чтобы провести операцию, узнают тотчас же.
— Поэтому нам стоит поторопиться.
«ФИНАКОРП — КОРПОРАЦИЯ ПО УПРАВЛЕНИЮ ФИНАНСОВЫМИ АКТИВАМИ» — гласила золотая табличка на двери. Руди нажал на маленькую золотую кнопочку справа от двери и отошел назад.
— Не забудь, — прошептал он Алекс, — веди себя так, как будто ничего не произошло. Все будет в порядке. Говорить начну я.
— Я не понимаю, зачем вообще я там нужна.
— Ты нужна мне, чтобы помочь как можно быстрее просмотреть документы. Потом мы уйдем, пока они не успели узнать, что из-за меня потеряли доступ к счету. — Руди позвонил еще раз.
Мужчина, открывший дверь, как будто только что сошел с обложки каталога «Брукс бразерс». «Наконец-то красавец банкир», — подумала Алекс. Высокий, красивый, холеный и безукоризненно одетый. Великолепно сшитый серый костюм и белая рубашка. Галстук от «Гермес» — такой, как был на Охснере.
