— Здравствуйте. — Руди пожал ему руку. — Я хотел бы увидеть свой счет.
— Кто вы? Как вас зовут? — Мужчина без усилий перешел на английский.
— Рудольф Тоблер.
— Господин Тоблер! — Это имя ему было определенно знакомо. — Пожалуйста, входите. — Он пожал руку Алекс. — Кстати, меня зовут Кристофер Пехлянер.
Как и служащий банка «Гельвеция», он не поинтересовался, как зовут Алекс. Осмотрительность обязывает.
Пехлянер провел их по узкому коридору в большой конференц-зал, выходящий окнами на тенистый внутренний дворик. Стены были увешаны модерном.
— Спасибо, что согласились принять нас без предварительной договоренности. — Руди открыл портфель и достал бумаги. — Я пришел, чтобы получить кое-какую информацию, касающуюся моего счета. — Он прочитал номер счета, указанный вверху на выписке из банка «Гельвеция». — Это займет лишь несколько минут.
Руди передал Пехлянеру свой паспорт и другие документы.
— Я немного озадачен. — Пехлянер внимательно изучил паспорт Руди. — Я думал, что этот вклад является частью имущества, которым управляет Георг Охснер.
— Так и есть, — быстро ответил Руди. — Имущества моего отца. — Он указал на свое свидетельство о рождении и свидетельство о смерти отца. — Я его единственный наследник.
— Однако, когда господин Охснер давал полномочия моему коллеге на управление счетом, у меня сложилось впечатление, что наследников нет. Он сказал, что уведомит нас о настоящем владельце, когда придет время. До тех пор мой коллега, Макс Шмидт, должен выгодно вкладывать деньги, что он и делает уже много лет.
— Ну, как видно из этих документов, я — единственный наследник. Теперь вам придется иметь дело со мной.
— Думаю, стоит обсудить все это с господином Шмидтом. Особенно принимая во внимание смерть господина Охснера.
— Тогда сообщите Шмидту, что я хотел бы с ним встретиться незамедлительно.
— Не могу. Он в командировке. Вернется завтра. Уехал на похороны Георга Охснера.
— В таком случае, я там его и увижу. — Руди забрал паспорт и положил его в портфель. — Но все-таки я желал бы посмотреть выписки из своего счета.
Пехлянер просмотрел остальные документы.
— Кажется, все в порядке. — Он встал. — Если не возражаете, я сделаю копии этих документов?
— Пожалуйста, сколько угодно, — ответил Руди. — Как только я получу доступ к счету.
Когда Пехлянер вышел, Руди повернулся к Алекс.
— Видела? Сработало. — Он начал мерить шагами комнату. — Через несколько минут мы все узнаем.
Руди стал рассматривать небольшую картину, висящую возле двери.
— Это Жан Кокто. — Потом Руди перешел к соседней стене, к литографии, выполненной огромными мазками. — Лихтенстайн.[37] А у этих ребят хороший вкус!
Дверь открылась, и вошел Пехлянер, неся два темно-серых скоросшивателя. С глухим стуком он опустил их на стол.
— Это все, что у нас тут есть.
Атекс заметила надпись на корешке: «Цюрихский банк «Гельвеция» СЧЕТ № 230-SB2495. 880-01L». За годы к нему прибавилось множество цифр и букв, но это, несомненно, был счет, который отец Руди открыл в 1938 году.
Она взяла первую папку и прочитала наклейку: «Состояние счета за I–III кварталы». В папке хранились ежеквартальные балансы за прошедшие восемь месяцев. В следующей были трансакционные выписки за тот же период.
— Уверен, вы убедитесь, что все в порядке. — Пехлянер сел напротив Руди и Алекс. — Я взял на себя смелость и распечатал график, показывающий состояние счета за последние несколько лет.
Он положил на середину стола распечатанную на компьютере гистограмму.
Руди наклонился вперед, чтобы взглянуть на нее.
— Как видите, счет последовательно растет, несмотря на все колебания рынка, — объяснил Пехлянер.
Руди пододвинул график назад Пехлянеру.
— Это хорошо, но на самом деле меня интересуют выписки за 1987 год.
— Зачем они вам?
— Затем, что мне необходимо закончить с делами, касающимися отцовского имущества, а для этого я должен посмотреть, сколько денег было на счету к моменту смерти отца. Это случилось в октябре 1987 года.
Руди превращался в искусного лгуна, подумала Алекс. Или он таким всегда был?
— Я не уверен, что в наших архивах хранятся данные за такой длительный период. — Пехлянер открыл одну из папок и пробежал глазами первую страницу с итоговым балансом. — Согласно этим документам, мы стали управлять счетом лишь в январе 1991 года.
— Но господин Охснер говорил, что отдал вам все документы за предыдущий период. Не могли бы вы пойти посмотреть? — упорствовал Руди. — Не сомневаюсь, у вас наверняка есть архив.
— Внизу, в подвале. — Пехлянер встал. — Но я вам ничего не обещаю. Как я уже сказал, не я работаю с этим счетом.
— Буду весьма признателен, если вы просто взглянете.
— Это займет несколько минут.
— Ничего страшного. — Руди проводил Пехлянера к двери. — Если хотите, я вам помогу.
— Найн! — мгновенно отреагировал Пехлянер. — В подвал мы не позволяем спускаться никому. Думаю, вы понимаете причину. Дела наших клиентов не подлежат огласке.
Пехлянер плотно закрыл за собой дверь.
— Вы думаете, он найдет? — спросила Алекс. Она взяла со стола папку с трансакционными выписками и стала перелистывать страницы.
— Надеюсь, — сказал Руди, прохаживаясь по комнате. — Я и в самом деле желаю знать, что произошло.
— А если не узнаете?
— Попытка не пытка, верно?
— Ого! — Алекс остановилась на странице где-то посередине папки. — Взгляните сюда. — Она показала на абзац в середине страницы. — Вам известно, что к счету прилагается еще и сейф? Тут автоматический дебет — на аренду сейфа в банке «Гельвеция» здесь, в Цюрихе. — Она протянула листок Руди: — Смотрите: «Сейф 4483, Аренда. Цюрихский банк «Гельвеция», главная контора». Должно быть, сейф огромный. Его аренда обходится более четырех тысяч франков в год.
Руди внимательно прочитал выписку о дебете.
— Тут написано, что сейф находится в хранилищах главного здания банка «Гельвеция», — там, куда мы сегодня уже ходили. Интересно, почему в банке мне не сказали о сейфе, когда я туда заходил? И почему в конверте, который отец оставил для меня, нет ключа?
— Может, ключ у Когана?
— Или был у него. — Руди уставился на Алекс. — Странно, почему Охснер и словом не упомянул о сейфе?
— Возможно, он сам не знал.
— Как он мог не знать? — удивился Руди. — Такой дебет готовят ежегодно, верно?
— Неужели вы не помните, что сказал нам Охснер? Он просматривал лишь квартальные балансы по счету, чтобы понять, как идут дела. — Алекс указала на вторую папку. — Его не заботило, сколько платят за аренду сейфа или суммы других подобных выплат, ведь счет регулярно рос.
— Ты права. — Руди наблюдал, как Алекс пролистывает остальные документы. — Было бы забавно пойти в банк и посмотреть, что в сейфе, правда? А ведь я мог бы это сделать! Даже если нет ключа от сейфа в швейцарском банке, необходимо всего лишь заплатить пятьсот франков, чтобы кто-нибудь просверлил замок. Конечно, если у тебя есть доступ к сейфу. Со мной такое уже случалось.
— Но больше у вас такого права нет. Вас «отрезали» от счета. Забыли? — Алекс изучала страничку с кредитом. — А это что? Похоже на то, что в январе на ваш счет поступило четыре миллиона двести тысяч долларов.
Руди наклонился взглянуть.
— Зачем кому-то понадобилось это делать?
Алекс пролистала следующие страницы.
— Тут есть еще несколько подобных упоминаний. — Она быстро сложила общую сумму.
Цифры. С ними не поспоришь. Алекс с детства любила цифры, потому что им единственным не страшен хаос окружающего мира. Цифры — это навсегда, они не изменят. Они никогда не лгут. Например, когда ей было семь, она узнала, что у нее есть годовалый братишка — неоспоримое доказательство того, что отец завел новую семью еще до того, как бросил их с матерью.
— А что такое БВО? — спросила Алекс. Она вытащила еще одно кредитное извещение и передала его Руди. — Перевод на счет №… от «Кариббиэн траст бэнк», БВО.
— Скорее всего, это Британские Виргинские острова. У меня есть друзья, которые там живут. Но с чего бы они посылали деньги на этот счет? Они даже не знают о его существовании. Вообще никто не знает.
— В этом-то все и дело, верно?
— Что ты имеешь в виду?
— Это лишь вопрос времени.
— Что?
— Представьте, Руди: многомиллионный долларовый счет, за которым никто не следит, кроме какого-то старика, дотошно проверяющего баланс в конце каждого квартала.
— Кто-то использует счет для отмывания денег?
— Конечно. Если они успевали проворачивать свои манипуляции с деньгами до окончания квартала, Охснер мог ничего и не заметить.
— А что, если он был в доле? — Глаза Руди округлились от внезапно пришедшей мысли. — У него единственного было право переводить деньги со счета на счет. Он был поверенным в делах моего отца и мог поступать так, как ему заблагорассудится.
