— Леди, я ведь не медведь в зверинце.
Она глянула вниз, ничуть не изумившись.
— А разве я это утверждала?
— Вы кинули в меня булкой.
— Не городите ерунду, — сказала она нетерпеливо.
— Оскорбление действием, — сказал человек. — Подсудное дело, леди, — кидаетесь предметами.
— Предмет! Подумаешь, какая-то сдоба.
На уровне их ног появились рука и колено, лицо чуть придвинулось.
— Так вот, имейте в виду…
— Булку бросила не леди, а я, — сказал Д. — Судиться можете со мной. Адрес запишите: отель «Стрэнд-палас» фамилия — Д.
Он взял девушку под руку — ее-то как зовут? — и повел прочь. Человек в тумане взревел от злости, как раненый тюлень: — У-у, иностранец проклятый!
— А знаете, — сказала девушка, — зря вы за меня заступились.
— Зато вы узнали мою фамилию.
— О, а моя, если вам интересно, — Каллен. Роз Каллен. Идиотское имя, но мой папаша, понимаете ли, свихнулся на розах. Он вывел — так ведь говорят? — сорт «Маркиза Помпадур». И еще он любит фруктовые пирожные. Такие подают при дворе. А наш особняк называется Гвин-коттедж.
С машиной им повезло. Гараж рядом со станцией был хорошо освещен, свет от него проникал сквозь туман ярдов на пятьдесят. В гараже им предложили машину, старый «паккард».
— А у меня дело к лорду Бендичу. Какое странное совпадение.
— Не вижу ничего странного. Кого я ни встречу — у всех к нему есть дело.
Она медленно вела машину, полагая, что держит направление на Лондон. Машину встряхивало на трамвайных рельсах.
— По рельсам с дороги не собьешься.
— Вы всегда путешествуете третьим классом? — спросил он.
— Всегда, — ответила она. — Люблю выбирать общество по своему вкусу. Там хоть не напорешься на папочкиных деловых знакомых.
— Однако я же там оказался.
— Вот черт! — сказала она. — Надо же — в гавань заехали.
Она резко переключила скорость и развернула машину. В тумане завизжали тормоза, послышалась чья-то ругань. Теперь они неуверенно двигались в обратном направлении, машина пошла в гору.
— Ну, конечно, — сказала она, — даже скауты желторотые знают — под гору идешь, к воде придешь.
На вершине холма туман чуть рассеялся, проглянуло холодное серое небо, поблескивали, как стальные, колючки живых изгородей. Все дышало покоем. Ягненок на обочине дороги то скакал, то тихо щипал траву. Вдали, ярдах в двухстах, внезапно засветился огонек. Здесь был мир.
— Наверное, вы тут очень счастливы, — сказал Д.
— Счастливы? — спросила она. — С чего вы это взяли?
— Ну, у вас тут как-то… безопасно.
Он вспомнил, как дружески подмигнул ему детектив, и его слова: «Мы должны проявлять осторожность».
— Нет, по этой части у нас не очень-то, — сказала она своим еще не окрепшим девчоночьим голосом.
— Видите ли, мы уже два года воюем, — устало сказал он. — Я бы по такой дороге ехал очень медленно, чтобы при звуке самолета тут же остановиться и броситься в канаву.
— Ну, я думаю, вы сражаетесь не просто так, у вас ведь есть какая-то цель, верно?
— Уже не помню. Постоянная опасность, помимо всего прочего, со временем убивает в человеке все чувства. Мне кажется, кроме страха, я уже никогда ничего не почувствую. Мы утеряли чувство ненависти — и любви. Вы знаете, статистикой установлено — рождаемость у нас близка к нулю.
— Но ваша война-то продолжается. Значит, есть причина.
— Чтобы кончить воевать, нужно что-то почувствовать. Порой я думаю, что мы держимся за войну только страха ради. Лишить нас страха, значит отнять последнее оставшееся у нас чувство. Никому из нас мир не доставит удовольствия.
Впереди, как островок, показалась деревушка — старая церковь, маленькое кладбище, гостиница. Он сказал:
— Живя в таком раю, я бы на вашем месте нам не завидовал. — Он имел в виду безмятежный покой этих мест, странную призрачность дороги, убегающей за горизонт, в бесконечность.
— Чтобы вогнать в тоску, не обязательно нужна война. Деньги, родители и еще много чего — это не хуже войны.
— Вы ведь такая молодая, такая хорошенькая…
— Черт возьми, вы вроде собираетесь за мной приударить?
— О нет, нет, не собираюсь. Я ведь сказал вам… Я утратил все чувства. К тому же я уже старик.
Раздался оглушительный выстрел, машину отбросило в сторону, руки Д. взметнулись, прикрывая лицо. Машина замерла.
— Дрянную камеру подсунули, — сказала она.
Он опустил руки.
— Простите, во мне все еще сидит страх. — Руки его дрожали.
— Здесь бояться нечего, — сказала она.
— Не уверен.
Он нес войну в своем сердце. Дайте мне время, — подумал он, — я все здесь заражу страхом, даже эту деревушку. Мне бы надо колокольчик на шею нацепить, как прокаженному.
— Не устраивайте мелодрам, — сказала она. — Терпеть не могу.
Она включила стартер, и машина, подскакивая, докатила дальше.
— Должен же быть тут где-то пост дорожного мастера или гараж, или что-нибудь в этом роде, — сказала она. — Слишком холодно, чтобы менять эту рвань на улице. Да и поздновато — опять туман нанесло.
— По-вашему, можно ехать и дальше на спущенном колесе?
— Не бойтесь, — ответила она.
Он сказал виновато:
— Видите ли, меня ждет в Лондоне довольно серьезное дело…
Она обернулась к нему с недовольным выражением на худощавом, до смешного юном лице, похожая на ребенка, которому стало скучно в гостях. Ей было не больше двадцати. Она годилась ему в дочери.
— Ну зачем вы строите из себя загадочную личность? Хотите произвести на меня впечатление?
— Ничуть.
— Старый трюк.
— И многие его пытались проделать с вами?
— По пальцам не считала.
До чего же печально, — подумал он, — что вот такие юные существа уже знакомы с обманом. С высоты его лет молодость представлялась ему, — как это говорится? — порой светлых надежд.
— Ничего загадочного во мне нет. Обыкновенный бизнесмен, — сказал он мягко.
— Набитый деньгами?
— Что вы! Я представляю довольно бедную фирму.
Она внезапно улыбнулась ему, и он равнодушно отметил, что, пожалуй, кому-то она покажется красивой.
— Вы женаты?
— В каком-то смысле, да.
— Разъехались?
— Нет. Она погибла.
Впереди туман стал бледно-желтым. Она сбавила скорость, и машина, подскакивая, подъехала туда, где краснело множество автомобильных стоп-сигналов и звучали голоса.
— Я предупредила Салли, что мы будем здесь, — прозвенел женский голос.
Блеснула стеклом длинная витрина, донеслась тихая музыка. Низкий голос пел с фальшивым надрывом: «О, помнишь, как ты был печален, одинок, когда впервые повстречались мы с тобою…»
— Ну вот, вернулись к цивилизации, — хмуро сказала она.
— Нам тут заменят камеру?
— Хотелось бы…
Она открыла дверцу, вышла и сразу растворилась в тумане, огнях и прохожих. Он остался в машине. Теперь, когда мотор не работал, холод пробирал до костей. Д. попробовал мысленно набросать план дальнейших действий. Прежде всего ему предписывалось поселиться на Блумсбери-стрит в доме с указанным номером. Надо полагать, жилье было выбрано с таким расчетом, чтобы держать Д. под наблюдением. На послезавтра назначена встреча с лордом Бендичем. Они не попрошайки, они смогут уплатить хорошую цену за уголь плюс проценты с прибыли, когда окончится война. Многие шахты Бендича закрыты, так что обе стороны получают свой шанс. Д. предупредили, что появляться в посольстве нежелательно — посол и первый секретарь не внушали доверия, хотя второй секретарь считался лояльным. Ситуация безнадежно запутанная — вполне возможно, что как раз второй секретарь и работал на мятежников. Как бы то ни было, действовать надо осмотрительно, никто не предвидел осложнений, которые могли возникнуть после встречи на пароходе. Теперь жди всего — от установления конкурентных цен на уголь до убийства. Да, тот уже обогнал его в тумане. Где-то он сейчас?
Д. погасил свет в машине. В темноте вытащил документы из нагрудного кармана и после некоторого колебания засунул их в носок. Дверца машины резко распахнулась и девушка сказала:
— Какого черта вы погасили свет? Я измучилась, пока нашла вас. — Она включила свет и сказала: — Сейчас у них все мастера заняты, обещали прислать чуть попозже.
— Придется ждать?
— Я хочу есть.
Он осторожно вылез из машины, прикидывая, должен ли пригласить ее пообедать. Он берег каждый пенс, избегая лишних расходов.
— Здесь можно пообедать? — спросил он.
— Конечно. А денег у вас хватит? Я истратила последнее су на машину.
— О, да, да. Надеюсь, вы не откажетесь пообедать со мной?
— На это я и рассчитывала.
Он проследовал за ней в дом — в гостиницу или как это еще могло называться? В те дни, когда он молодым человеком приехал в Лондон для занятий в библиотеке Британского музея[3], таких заведений не существовало. Это было что-то новое. Старый дом в стиле Тюдоров[4] — он не сомневался, что это подлинный Тюдор — был набит креслами и диванами, а в том месте, где положено быть библиотеке, находился коктейль-бар. Человек с моноклем взял девушку за левую руку и принялся трясти ее.
