— Теннисом занимаетесь, месье… Криф.
— Крафт. Джордж Крафт. Да, и теннисом тоже. Присядьте, месье Сен-Бри. У меня к вам дело. Вам, как мне известно, нужны деньги. Мне же нужна некоторая документация вашего покойного родственника Гюстава Гаро. Вы, надеюсь, поняли меня?
— Конкретнее. Какая документация вас интересует?
Крафт снова улыбнулся — широко и открыто, словно рекламировал зубную пасту. И Клод вспомнил исповедь Боля — то место, где он рассказывает о появлении американского дипломата, предложившего купить депутатов: уходя от Боля, дипломат торжествующе улыбнулся.
«Тот самый или все они так вышколены на улыбки?» — подумал Клод.
— Несите нам все, что есть в доме у Гаро, — записные книжки, бумаги, черновики, а мы уж сами разберемся. Идет?
— Я подумаю.
Крафт дотронулся ледяными пальцами до запястья Клода.
— Думайте сейчас, здесь. И решайте. Что вас смущает? Гонорар? Останетесь довольны.
— Кажется, я внятно ответил — подумаю. Всего хорошего.
Клод встал.
— Сколько времени вам нужно на размышление, месье Сен-Бри?
— День.
Но Клод решил не торопить события и только через три дня появился в «Мистрале».
— Передайте, месье Бернар, вашему американскому ДРУГУ» что я жду его у себя завтра ровно в полдень.
— В мансарде?
— Месье Бернар, у меня нет другого жилья.
— Хорошо, месье, хорошо. Я передам, как вы сказали.
На другой день в двенадцать часов дня Джордж Крафт без стука распахнул дверь чердачной комнаты Клода.
— Хелло, месье Сен-Бри! Вы неплохо здесь устроились.
— Добрый день, месье Крафт.
— О, да вы правильно назвали мое имя! Браво.
Клод спрыгнул с постели и подвинул гостю стул.
— Итак, месье Крафт, дело принимает серьезный оборот.
Американец насторожился, оглянувшись зачем-то на дверь.
— Да, да, месье Крафт. Все гораздо серьезнее, чем вы думаете. Но опасность для вас, а опасность есть, не за дверьми и не за окнами моей кельи. Вот она где — в этой магнитофонной кассете. Давайте-ка ее послушаем.
Крафт покосился на стены, сделав движение бровями, как бы говоря: а как там соседи?
— Полдень, месье Крафт, у нас, во Франции, время священное. Все едят. У обитателей мансард нет ни кухни, ни холодильников, и обедают они в забегаловках. Так что не опасайтесь — никого рядом нет.
Клод включил магнитофон.
«Моя жизнь подходит к логическому концу, к завершению…» — заговорил усталым голосом Жозеф Боль.
Крафт слушал, не меняя ни позы, ни бесстрастного выражения лица. Сидел он неестественно — очень прямо, скрестив руки на груди.
Когда пленка кончилась, отрывисто спросил:
— Сколько?
— Всю сумму, обещанную Болю.
Крафт как бы вернулся к жизни: поднял брови и оттопырил нижнюю губу.
— Да, месье Крафт, не удивляйтесь — я хочу именно всю ту сумму, которая была обещана Болю. Но не за эту кассету. Я вам ее дарю. Бесплатно. На память. Я хочу всю сумму, предложенную Болю за то, что оставшиеся в живых три депутата проголосуют за эти ваши игрушки, за ракеты. Я займусь тем, чтобы три названных вами поименно деятеля Соседней страны, которые сейчас пока еще «против», переместились на другую половину парламента — к тем, которые «за». Вы, американцы, поручаете всю эту операцию мне и платите ровно столько, сколько обещали покойному Болю. Ясно?
— Здесь что-то новое, месье Сен-Бри.
— Нет, все то же самое, месье Крафт. Для вас важен конечный результат — 103 руки, поднятые «за». Чтобы ваши ракеты поселились в Соседней стране. И это сделаю я. За те же самые деньги, которые вы хотели дать Болю. Какая вам разница, кому платить? Мне лично плевать и на ракеты, и на участь Соседней страны. Но я не упущу случай, месье Крафт, чтобы заработать большие деньги.
— Все, что вы сказали, надо обдумать.
Ах, вот как! Теперь вы просите тайм-аут. Ну, что же, думайте, вернее, советуйтесь, связывайтесь с Вашингтоном. Это уже ваше дело. Но мое предложение для вас самое верное. Риск? Никакого! Провал? Исключен. Я частное лицо. К тому же француз, и в случае чего — все шишки только на меня, а вы — в стороне. Посудите сами — негоже вам, американцам, напрямую предлагать деньги депутатам Соседней страны. Неужели урок Боля пошел не впрок? Другое дело я.
Крафт, наконец, вставил слово:
— Но у нас, безусловно, есть, как бы вам сказать, ну, опытные и доверенные люди из местных в Соседней стране… А вас мы не знаем.
— Предполагаю. Но я почему-то не хочу, чтобы гонорар уплыл к другим. Это я нашел кассету в доме Гаро, я в курсе всей истории и я желаю на ней заработать сполна. Вы меня не знаете, это верно. Так постарайтесь узнать. Я показываю вам пример своего великодушия — дарю ценнейшую кассету.
Крафт поднялся.
— Вопрос, который вы поставили, я сам решить не могу. Вы понимаете.
— Понимаю. И надеюсь на дальнейшее тесное сотрудничество.
— Могу ли я взять кассету?
— Она ваша, месье Крафт.
Крафт вытащил кассету из магнитофона, сунул в боковой карман пиджака, но, передумав, переложил во внутренний.
— Видимо, у вас осталась переписанная копия? — спросил он уже в дверях, по привычке улыбаясь, но натянуто и нехотя.
— Это уже не ваши проблемы, месье Крафт, сколько у меня копий и где я их храню. Будьте осторожны — лестница здесь очень крутая, дом старинный, ему два с лишним века.
За ужином Клод подробно описал друзьям встречу с американским дипломатом.
— Пока все идет по нашему сценарию, — согласился Жан-Поль. — Но не забывайте, что американцы отличаются удивительной непредсказуемостью в поступках. Они и мыслят-то не как мы, европейцы, а вроде китайцев — шиворот-навыворот, на свой манер. То слишком прямолинейны и наивны, то, наоборот, ходят вокруг да около, и не поймешь, чего хотят, к чему клонят. Вы разве не замечали?
— Я мало сталкивался с ними, — отвечал Клод. — Но этот Крафт, у него располагающая внешность и манера держаться. Мне нравится, что он не петляет, а идет напрямик. Я не люблю людей, беседуя с которыми надо ломать голову над тем, что они думают, а не что говорят.
Робер покачал головой.
— Я бывал в Штатах, писал о них. Американский образ жизни и мышления отличаются вседозволенностью. Привитое с детства сознание вседозволенности и превосходства над неамериканцами — это, на мой взгляд, их национальная болезнь, уродство. Все и везде должно быть так, как хотят они. Как дети, не понимающие слова «нет».
— Дети со временем понимают.
— Может быть, поймут и они. Хотя бы на минуту, если нам удастся доказать их просчеты с ракетами и депутатами в Соседней стране. Хороший был бы урок.
Жан-Поль вытер салфеткой губы.
— Не будем, друзья, делить шкуру неубитого медведя. Давайте-ка лучше поставим себя на место американцев. Заполучив столь важную кассету, как бы поступили мы? Первое — крупно откупиться от Клода и на том с ним порвать. Да, но вдруг он продаст магнитофонную ленту прессе? Клод в их главах показал себя беспринципным делягой, ему и память убитого дяди не в счет — лишь бы захватить большие деньги. Возникает второй вариант — убрать Клода. Тогда и концы в воду. Но опять же — где уверенность, что вместе с его трупом, который, скажем, обнаружат в Сене, не всплывет и дубликат кассеты? Где он ее хранит, кому доверил? Вопрос. Остается третий вариант — принять предложение. А почему бы и нет? Как вы думаете?
— Черт их знает, дядя Жан-Поль, этих янки. Робер же говорит, что у них мозги набекрень.
Робер побарабанил пальцами по столу, и рядом появился официант.
— Чего изволите?
— Нет, нет… Ступайте… Набекрень-то набекрень, но в том и загвоздка. А если они начнут слежку за Клодом или захотят расправиться с ним? Кто может знать, как эту шараду решат изощренные умы в шпионских ведомствах Америки, их компьютеры?
— Во всяком случае отступать некуда — кости брошены, игра в разгаре, — молвил Жан-Поль. — И Клоду ничего не остается, как включиться. Полностью.
— Риск есть, очень большой риск, — твердил Робер. — Дурачить особые службы янки — это вам не с сельской девкой плести шашни. Опасно, Клод, опасно.
Глава девятая
Двойная игра Клода Сен-Бри
Прошла неделя. Клод каждый день заглядывал в «Мистраль», но Бернар молчал. И только примерно на десятые сутки было передано, что Крафт встретится с ним в Люксембургском парке.
Стоял солнечный осенний день. Флегматичный пожилой полицейский дремал у золоченых, ажурного литья ворот. Оранжевые листья каштанов застилали дорожки.
Крафт стремительно шел навстречу Клоду по центральной аллее и, поравнявшись с ним, взял под руку, увел на узкую тропинку под сень японских сакур.
— Слушайте меня внимательно, месье Сен-Бри. Все это время после смерти Боля мы, как вы понимаете, не спали. В известном вам списке депутатов Соседней страны есть некий Карл Дорт, помните?
