— Нет! А на кой черт ей понадобился настоящий «Вальтер»? — Миттер все еще не успокоился. — Уж не застрелила ли она кого-нибудь?
— Сегодня ночью убили Магнуса Мэнкупа. — Дейли подсознательно связал вопрос с собственными мыслями. — Помните, он заходил к Ловизе после спектакля? С ним были трое друзей — женщина и двое мужчин.
— Убили? — Актер испуганно присел на раскладушку. — Неужели она?… Ну конечно, я их всех знаю, — ответил он с опозданием на вопрос. — Вы ведь, кажется, тоже были в компании Мэнкупа? — Он наконец узнал Дейли.
— Может быть, кто-то из них приходил попозже? — спросил Енсен.
— Никто. Как только все ушли, я сразу лег спать. Всю последнюю неделю мы репетировали допоздна, и если бы не вы, я бы наконец выспался… И затем… — Он немного подумал и покачал головой. — Если она сама не взяла пистолет, то это мог сделать любой, пока здесь было вавилонское столпотворение.
— Ну что? — Обменявшись взглядом с Дейли, Енсен пожал актеру руку. — Если надо будет, вызовем вас свидетелем, господин Миттер! А пока остается лишь извиниться за то, что разбудили, и пожелать спокойных сновидений.
— Спокойных? Едва ли. — Миттер поежился. — Знаете, у Шиллера есть такая баллада. Всадник скачет в темноте по еле затянутому льдом Боденскому озеру, добирается до берега и тут узнает, какая опасность ему грозила…
— «И мертвым упал он внезапно с коня», — прочитал на память Енсен.
— Вот-вот. Цитируете правильно, а декламируете отвратительно. — Актер поморщился. — Как подумаю о пистолете! Мой собственный труп — вот что мне будет сниться…
Они вышли на безлюдную улицу. Миттер, спасаясь от ночного холода, плотнее закутался в халат. Он стоял в черном проеме дверей, словно не решался остаться в одиночестве.
— Если вы один из друзей Мэнкупа, — обратился он к Дейли, — то должны знать…
— Что? — отозвался тот.
Тихо урчал мотор полицейской машины, за стеклом виднелся полуосвещенный приборным щитом темный силуэт.
— Писатель Дитер Баллин действительно принадлежит к тем, знаменитым?
— Принадлежит, — односложно ответил Енсен.
— Я как-то поинтересовался у Теодора Баллина — он завсегдатай нашего театра, — так он почему-то заявил, что даже не слыхал о таком.
— А почему вы вдруг заговорили о Баллине? — Дейли уже открыл дверцу машины.
— Да просто так. Случайно вспомнил его. Когда вы все ушли, он еще раз вернулся.
— Баллин подходил в выдвижному ящику?
— Не заметил. Тут было еще полно журналистов, к тому же я еле держался на ногах — так хотелось спать!
Рихтеру было поручено искать неоконченную статью. Занятие это доставило ему куда меньшее удовольствие, чем разглядывание журнальных красоток, и все же, под пристальным взглядом Муна, он не пропустил ни одной бумажки. Статей было много — отпечатанных на машинке, в гранках, даже несколько рукописных, — но все они были закончены, о чем свидетельствовала четкая, чем-то напоминавшая оттиск сургучного перстня, подпись: «Магнус Мэнкуп». Необследованной осталась лишь шкатулка из светлого дерева, задвинутая в глубь секретера. И тут Рихтер сразу же наткнулся на две чрезвычайные находки. Молча он положил бумаги перед Муном.
Мун без труда понял, что одна из них — выданное Мэнкупу официальное разрешение на ношение огнестрельного оружия. Слова «система „Вальтер“» не нуждались в переводе. Номер 12572, тот же, что на орудии убийства. Понять остальные три документа оказалось труднее. Это были бланки какого-то информационного агентства. Заметив на одном из них имя Магды Штрелиц, Мун сунул остальные в карман и пошел за Баллином. С таким же успехом можно было использовать в качестве переводчика Ловизу, к которой Мун испытывал куда больше симпатий, но не будь других причин, одного номера пистолета было достаточно, чтобы отказаться от ее услуг.
Баллин спокойно взял бумагу, но, заглянув в нее, как-то странно посмотрел на Муна.
— Неужели вы за такой короткий срок успели навести справки? — спросил он с тревожным недоверием.
— Мы нашли это среди бумаг Мэнкупа, — объяснил Мун.
— И больше ничего? — Баллин перевел взгляд с Муна на потягивавшего пиво Рихтера.
— Нет, — соврал Мун. — Переведите, пожалуйста! Если вам это неприятно, могу обождать Енсена, — добавил он, заметив секундное колебание Баллина.
— Ничуть, — спокойно ответил тот. — Боюсь, что этот документ повредит Магде, но, как друг Мэнкупа, считаю своей обязанностью сделать все, что способствует расследованию.
«Информационное агенство „Сириус“. Быстро, дешево, выгодно! Самые достоверные сведения о любой фирме и жителе Федеративной Республики Германии. Всесторонняя информация — лучшее средство защиты от сомнительных сделок и знакомств!»
За отпечатанной типографским способом шапкой следовал машинописный текст:
«На ваш запрос сообщаем следующее: Магда Штрелиц испытывает серьезные денежные затруднения. За последние полгода она получила, и то с трудом, лишь два заказа на проектирование квартирных интерьеров. Ее репутация модернистского архитектора отпугивает клиентов с более солидными вкусами. Ввиду этого Магда Штрелиц совместно со скульптором Лерхом Цвиккау, с которым находится в долголетней интимной связи, основали фирму по изготовлению надгробных памятников. Поскольку фирма новая, им, чтобы выдержать конкуренцию, приходится соглашаться на оплату по выполнении заказов. Таким образом, Магда Штрелиц остро нуждается в довольно крупной сумме для приобретения дорогостоящего материала — мрамора и гранита».
— Пригласите Магду Штрелиц! — попросил Мун.
— Теперь уже Магду Цвиккау, — с гримасой поправил Баллин. — Надо сказать, что их свадебная ночь сильно отличается от описываемой романистами идиллии.
— Почему они скрывали от вас этот факт?
— Не знаю.
— Может быть, Мэнкуп был против?
— Не думаю.
Минут пятнадцать тому назад Магда вышла из кабинета подавленная. Хотя никто не сказал ей это прямо, она, несомненно, должна была догадаться по вопросам, что ее подозревают в убийстве Мэнкупа. Но за эти четверть часа Магда, как ни странно, успела прийти в себя. По лицу трудно было догадаться о ее внутреннем состоянии. Державшая сигарету рука не дрожала, стул она придвинула обычным грациозным движением, даже не позабыла, садясь, придать эффектную складку жакету, надетому на этот раз на вишневую сторону. Магда ничем не походила на обычного преступника, выдающего себя если не волнением, то деланным, искусственным равнодушием. Удивительным было и поведение Баллина, его безразличная готовность выполнять обязанности переводчика на допросе.
Муну невольно вспомнилось шуточное прозвище друзей Мэнкупа — «Четырехножник Гамбургского оракула». Дельфийский оракул гадал над треножником. Одуряющий дым сжигаемых благовоний приводил пророчицу в невменяемое состояние, она бормотала невнятные слова. В обязанность главного жреца входило приводить этот лепет в стройную систему предсказаний, что он и делал, большей частью сообразуя их с собственными интересами. Сейчас в роли древнегреческого оракула выступал Мун. При помощи «четырехножника» надо выяснить, что же произошло за несколько минут до полуночи, а роль истолкователя возьмет на себя комиссар Боденштерн. Как бы то ни было, надо доискаться до истины. Мун предчувствовал, что это будет нелегким делом.
— Вы по-прежнему настаиваете, что не выходили из своей комнаты, пока не услышали крик Баллина? — спросил Мун.
— Не выходила.
— Что вы делали сегодня на аэровокзале?
— Я там не была.
— Дейли видел вас. Вы прятались за рекламным стендом.
— Он ошибся, это была не я.
— Вам было известно, что после смерти Мэнкупа наследуете десять тысяч марок?
— Нет.
— Нотариус утверждает обратное.
— Возможно, Магнус и говорил, я сейчас точно не помню. Во всяком случае, в деньгах я не нуждаюсь.
— Прочтите эту справку.
Взглянув на бланки информационного агентства, Магда побледнела. То, чего втайне опасался Мун, не отучилось. Баллин не приготовил ее к этому сюрпризу.
— Ну, что вы сейчас скажете? — спросил Мун.
— Отрицать не имеет смысла. Наша фирма действительно очень нуждалась для начала в основном капитале.
— Вы обращались к Мэнкупу с соответствующей просьбой?
— Да. Он отказал.
— По каким причинам?
— Он не объяснил.
— Я сегодня был свидетелем неоднократных резких стычек между вами и Мэнкупом. Это наталкивает меня на предположение, что какие-то действия с вашей стороны поколебали его дружеские чувства.
— Ничего подобного.
— Как же вы тогда объясняете факт, что Ловизе он сам предложил денежную помощь, а вам категорически отказал?
