— ФБР? — удивился Райан, до конца не веря, что этот неухоженный, расплывшийся монстр когда-то был агентом ФБР.
— Я не работаю десять лет.
— Вы знаете Алекса Тингредиса?
— Денежного Мужика? Ага. Алекс хороший парень. Он все еще носит свою задницу сзади. Здесь эта порода вымирает.
— Не будете возражать, если я позвоню ему и спрошу о вас? — поинтересовался Райан, стараясь забыть о мучительной боли, охватившей теперь всю левую сторону.
— Не веришь мне?
— Просто пытаюсь снять лыжи.
— Последнее, что я слышал — Тингредис в Атланте.
— Он вернулся в округ Колумбия. Я звонил ему пару дней назад. У меня в бумажнике есть его домашний номер телефона.
Каз нашел номер, уселся в кресло рядом с кроватью и набрал нужные цифры. После третьего гудка Алекс снял трубку.
— Алло?
— Это Денежный Мужик Тингредис? — спросил Каз. На его лице появилась улыбка.
— Кто это?
— Это долбаный Эдгар Гувер, звоню тебе из рая для умерших федералов.
— Каз, это наверняка ты. Только не говори, что все еще дышишь. Я-то думал, что девять граммов тебя уже нашли.
— Потребуется несколько больше, чем девять граммов, чтобы я перестал служить. — Они оба рассмеялись, потом Каз продолжил: — Слушай, ты знаешь парня по имени Райан Боулт?
— А что?
— Он говорит, что знаком с тобой. Я пытаюсь выяснить, на кого он работает. Тони Нью-Йорк сделал ему приличную дырку в ноге.
— С ним все в порядке?
— Да, но у Тони сильная головная боль. Я отправил его поиграть на арфе.
— Никто не станет скучать по такому куску дерьма.
— Этот парень, Боулт… Можешь описать его? — спросил Каз, поглядывая на Райана, который изо всех сил пытался не дергать ноющей ногой.
— Если в нем шесть футов два дюйма, весит около ста восемнадцати фунтов, симпатичный, хорошо выглядит, калифорнийский блондин, то это, вероятно, он. Райан был принимающим игроком в Стэнфорде. И кое-чего добился.
Каз оглядел Боулта и кивнул.
— Я сейчас передам ему трубку. Скажи мне, он ли это. — Он протянул трубку Райану, тот взял ее и посмотрел на Каза.
— Мне казалось, это я вас проверяю.
— Слушай, мы проверяем друг друга, жениться мы не собираемся, так что расслабься.
Райан поднес трубку к уху.
— Алекс? — его голос звучал слабо.
— Да. Ты в порядке?
— В некотором смысле. Кто этот парень?
— Ты знаешь, я комплиментами не разбрасываюсь, но Соломон Казоровски был лучшим агентом, с которым я когда-либо работал. Я не знаю, во что ты влез, но если это связано с Мики Ало или всем тем, о чем мы говорили с тобой недавно, тебе лучше слушать его, Райан. Если кто и сможет вывести тебя из туннеля, это Каз…
— Спасибо, — поблагодарил Райан. — Я передаю ему трубку. — Он протянул ее Казу, тот поднес трубку к уху.
— Голос у него неважный.
— Ему несладко, но он поправится.
— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — В голосе Алекса слышалось беспокойство.
— Ага, пришли мне гавайскую рубашку. А то я выгляжу как Поль Баньян. И если наш разговор записывается, сожги пленку. Она не пойдет на пользу никому из нас.
— Эти опросы общественного мнения просто невероятны, — говорил Эй-Джей в номере Хейза Ричардса в отеле «Савой». Тигарден хотел, чтобы губернатор остановился у Колфилдов, но Хейз стоял как скала. И Эй-Джей сообразил, что в долгосрочной перспективе проживание у Колфилдов не стоило таких усилий. Поэтому они переселили Ричардса в апартаменты на седьмом этаже.
Было десять часов утра. Весь аппарат избирательной кампании собрался в Айове, чтобы разработать план действий. Все пришли в апартаменты Хейза… Кроме самого губернатора присутствовали Кэрол Вакано, чета Рушаров, Вен и Ван, Малкольм Рашер и Сьюзан Уинтер, все в джинсах и футболках. А Эй-Джей ходил взад-вперед перед окном, обрамлявшим серое айовское утро.
— В общем счете мы достигли двадцати одного процента. Мы нокаутировали Скатини, и у него сейчас только сорок процентов. Он даже не получит большинства, если эти данные точны. Остальные дурни вообще выбыли из игры. У Галлифорда десять процентов, у Сэвиджа — семь, а Дехэвиленд… Так, посмотрим, у него четыре процента после двух месяцев расцеловывания свиней с голубыми ленточками и зарабатывания геморроя на сиденье трактора. Те, кто не пришел ни к какому решению, составляют меньше двенадцати процентов и склоняются на нашу сторону.
— А как насчет процентов по отдельным пунктам? — поинтересовался Малкольм.
— В общем мы получили в плюс девять процентов. Что касается ценностей, плюс семь. Экономика — плюс пятнадцать, а мы не сказали ни слова о том, как ее исправить, поменять или разобраться с ней. Чертовски забавно. — Эй-Джей хвастливо прошелся по комнате. — Говорю вам, наш лозунг — это лозунг победителя, это наш главный пони. Сегодня вечером мы пройдем во второй тур, как мы и планировали. Потом мы сядем в этот пригородный поезд и отправимся в Нью-Йорк, где исправим все, что беспокоит компанию по перевозке грузов и профсоюз «дальнобойщиков».
— Как я смогу это сделать? — спросил Хейз. — Я даже не знаю, из-за чего эти ребята поссорились.
— Я все проработал, малыш. Разве так бывало не всегда? — Тигарден подошел к Ричардсу и похлопал его по щеке, словно любящий папочка.
Хейз резко убрал его ладонь.
— Прекрати это дерьмо, Эй-Джей. Мне нужно с тобой поговорить.
— Ладно, мальчики и девочки, все отправляются завтракать.
Сотрудники повалили к выходу. Все, кроме Сьюзан Уинтер, развалившейся в крайне миниатюрных шортах и топе с американской проймой в кресле рядом с Хейсом. Она даже не собиралась двигаться с места, и Хейз не выгонял ее, когда все остальные ушли. Как только номер опустел, Ричардс встал.
— Как я буду решать проблемы забастовки «дальнобойщиков»? Я войду в здание с этими парнями, когда все будут глазеть на меня. Я буду выглядеть идиотом, если у меня ничего не получится.
— Мы хотели бы поговорить наедине. Ты не возражаешь, Сьюзан? — спросил Эй-Джей двадцатипятилетнюю женщину, соблазнительно переплетавшую обнаженные ноги, вращая ступнями в белых с рантом мокасинах.
— Она может остаться.
— Я не собираюсь это обсуждать, пока мы не останемся одни.
— Ты явно забываешь, что это я баллотируюсь на пост президента Соединенных Штатов.
— Черт, — выругался Эй-Джей, брызжа слюной на всю комнату. Брызги попали на обнаженное бедро Сьюзан, и та вытерла ногу с брезгливой гримаской. — Ты и в самом деле думаешь, что это все о тебе?
— Разумеется, обо мне. Это не твою физиономию, не твою репутацию они обсуждают.
— Но идеи-то мои, Хейз. Именно я тот парень, который все это крутит.
Ссора возникла так быстро, что это удивило их обоих.
— Ты хочешь знать, как ты справишься с забастовкой «дальнобойщиков»? Я тебе расскажу, только убери ее отсюда!
Напряжение в комнате стало еще ощутимее, потом Хейз наконец подошел к двери и открыл ее.
— Оставь нас на минуту, Сью.
Женщина поднялась, неторопливо двинулась к выходу, всем своим видом демонстрируя свое отношение к происходящему. Когда дверь закрылась, Хейз повернулся к Тигардену.
— Хватит с меня этого дерьма! Я не позволю с собой обращаться, как с какой-нибудь тупой задницей. Ты мне не нужен, чтобы говорить, что я думаю.
— Эй, Хейз, если бы меня здесь не было, ты бы все еще продавал страховые полисы. И если ты считаешь, что я не прав, отпусти меня и увидишь, во что превратится эта кампания.
— Ты злишься из-за того, что хотел Сьюзан, а я ее получил.
— Нет, я злюсь из-за того, что каждая хорошая идея, каждый фрагмент достойной стратегии для тебя исходят из моей головы. И теперь мы сидим здесь, мы готовы сыграть величайшую пьесу в нашей жизни, а ты начинаешь разговаривать так, словно это твоих рук дело. Я нашел Мики Ало. Я устроил теледебаты. Я придумал решающее событие. Я! Не ты! А я! И если ты начнешь читать газеты и решишь, что все это о тебе, тогда ты самый глупый сукин сын на планете!
Они свирепо смотрели друг на друга через комнату. Наконец, Хейз глубоко вздохнул.
— Как сработает эта штука с «дальнобойщиками»?
— Я не знаю. Мики работает над этим. Он сказал мне, что сделка заключена. Тебе остается только приехать туда, войти в комнату с этими двумя парнями, провести там час и объявить, что ты все устроил. Ты соединил труд и менеджмент. Ты снова заставил Америку работать.
— Сначала я хочу узнать принципы соглашения.
— Ты хочешь ратифицировать этот долбаный контракт? — Эй-Джей был сбит с толку. — Ты о грузовиках знаешь только то, что их тяжело объехать на подъеме.
— Расходы на транспортировку и оплата по километражу отражаются на стоимости товаров. Этот расход ложится на плечи покупателей. Это напрямую действует на конкурентоспособность наших товаров на мировом рынке.
