— Бедняга, — вздохнул Дьем. — Он не любит никуда выезжать.
— А наш курорт скоро будет построен? — спросил Нго Динь Ню.
— Скоро. — У Чан Ле Суан, раскачивающей сумочку на руке, был счастливый и довольный вид. — Пришлось, правда, потратить около двух миллионов долларов. Когда ты приедешь на отдых, ты будешь доволен. Я сказала французским архитекторам, чтобы они не экономили, а проектировали бы, рассчитывая на самые дорогие стройматериалы, нечто шикарное и поистине великое, как личные курорты американских миллиардеров. С зеркальными интимными комнатами, плавательными бассейнами, садом с вольерами, кинозалом, музыкальным салоном… Особенно шикарным будет твой курительный зал в восточноазиатском стиле, с видом на красивейший горный пейзаж, с дорогим гарнитуром старинной эпохи, за которым я направляла на самолёте в Гонконг одного китайца из Шолона. Второе — это моя ванная комната, отделанная такими материалами, что их едва ли может достать самая известная, самая богатая кинозвезда. Там будет научная система пара и душевых устройств, которые снимают усталость и вызывают особые ощущения на разных участках тела. Строительные работы на две трети уже завершены… Я назову этот курорт своим именем.
Дьем даже заморгал, когда она рассказывала о своей ванной. Нго Динь Ню, желая изменить тому, оборвал жену:
— Довольно, об этом поговорим потом. А сейчас мы с Дьемом должны встретиться с американскими должностными лицами для обсуждения общего положения. Как ты нашла политическую обстановку в Центральной зоне, а?
— Господи, — сказала Чан Ле Суан, — чуть не забыла, ведь Кан передал письмо Дьему. — Она достала из сумочки запечатанный конверт и протянула его Нго Динь Дьему. — Кана многое беспокоит в тамошней политической обстановке.
Дьем вскрыл конверт. В нём были письмо и секретный доклад о положении в Центральной зоне. В письме говорилось следующее:
«…Настроение масс также вызывает тревогу. Интеллигенты часто собираются и обсуждают вопросы, в которых мы не заинтересованы. Они занимаются сравнением одного строя с другим, хвалят Вьетконг и критикуют пас. Студенты и учащиеся, вместо того чтобы заниматься, стали упрямы и непослушны, они тайком передают друг другу бунтарские газеты, листовки, создают группы и организации, которые ведут неизвестно какую деятельность. Буддисты считают нас непримиримыми смертельными врагами. Их влияние в массах весьма сильно. Трудно понять поведение рабочего и крестьянского люда. Я по-всякому пытаюсь подкупить, заманить их, но как только они встречают вьетконговцев, то сразу же идут за ними. Из наших людей никто не рискует оставаться ночью в деревнях. По ночам полными хозяевами этих деревень становятся вьетконговцы. Не понимаю, откуда вьетконговцы знают всё о нас, от мелочей до крупных дел, в то время как мы ничего не знаем об их деятельности. Жаль, что я вдали от вас, братья, и не могу обратиться за вашим умным советом. Но я обещаю вам, что отдам все силы тому, чтобы никто у меня здесь не посмел поднять головы.
Уважаемый президент, есть ещё одна новость, о которой я должен немедленно поставить вас в известность: профессор Ле May Тхань сообщил, что в скором времени следует ожидать усиления деятельности Вьетконга во всех областях. Мы должны нанести предупреждающий удар. У профессора имеются сведения, так что прошу вас направить доверенное лицо для постоянной связи с ним и разрешить профессору действовать. Он считает, что время уже пришло, что он больше не может ждать, и хочет нанести по вьетконговцам очень чувствительный удар. Я полностью согласен с профессором и прошу вас принять его предложение. После этого мы могли бы отозвать его и поставить во главе университета, так как нам нужно много своих людей, которых можно было бы внедрить в бунтующую и никого не боящуюся молодёжь. Что касается этой молодёжи, то если я буду точно знать, кто из них занимается подрывной деятельностью, я безжалостно расстреляю их, а остальных загоню в армию, чтобы отбить у них надежду пойти за Вьетконгом.
Если в обстановке появится что-нибудь новое, я немедленно сообщу лично вам, президент, и брату Ню. К сему прилагается секретный доклад об обстановке в Центральной зоне для передачи его на просмотр американцам. Конечно, в этом докладе я не говорю всего, с тем чтобы американцы не могли знать, ибо они могут неверно оцепить усилия вашей семьи, что в свою очередь может привести к уменьшению их помощи нам и к тому, что они потребуют от нас разделить власть с какими-нибудь глупцами. Не могу скрыть от вас своё раздражение американскими инспекторами, которые вмешиваются в личные дела нашей семьи и рыщут буквально повсюду.
Смею просить вас, президент, направить способного человека, который мог бы как помогать мне в секретных делах на пользу вам и государству, так и сотрудничать с профессором Ле May Тханем в пресечении активизирующейся деятельности Вьетконга и в организации наступления на противника.
Молю всевышнего, да ниспошлёт он вам благодать. С уважением
Нго Динь Кан».
Дочитав послание наместника в Центральном Вьетнаме, Дьем задумался и молча передал письмо Нго Динь Ню. Прошло несколько минут, потом Дьем повернулся к Чан Ле Суан:
— В этом месяце… вы перевели новые суммы в банки за рубежом?
— Да, перевела. Помимо двух банков в США в один банк в Гонконге, потом в Швейцарии, затем во Франции, кроме того, недавно я открыла счёт в римском банке.
Дьем с довольным видом кивнул головой.
— В США переводите меньше, а больше в Швейцарию и Рим.
Когда Ню дочитал письмо, Дьем спросил:
— Ты гарантируешь, что никто не знает о нашем подземном ходе здесь? Можно ли доверять старику китайцу у входа в подземелье?
— Будь спокоен, — ответил Нго Динь Ню. — Старик знает, что ему не сносить головы, если он проговорится. Я его прямо об этом предупредил. Это мой верный слуга, я его хорошо знаю и к тому же дал ему много денег.
В комнате, где была назначена встреча, руководители американской разведки, шефы Нго Динь Дьема, поджидали братьев Нго. Когда те появились, Лэнсдейл и профессор Фишел, любезно улыбаясь, пожали им руки. Вслед за ними вошла и Чан Ле Суан, отправившая дочку погулять во дворе. Пожав её руку, Фишел церемонно и в то же время галантно, что никак не вязалось с его рыхлой фигурой, поднёс её пальцы к своим губам. Нго Динь Ню, казалось, не обратил на это внимания.
Дьем, спрятав письмо Нго Динь Кана, передал Лэнсдейлу доклад. Пока тот внимательно вчитывался в него, Дьем тихо переговаривался с Ню:
— Ни я, ни ты не можем оставить Сайгон. Но кто-то из нашей семьи должен поехать к Кану, чтобы он успокоился. Я очень люблю его. Завтра, когда ты встретишь Тхука, предложи ему навестить Кана на несколько дней…
В это же время Фишел вёл беседу с Чан Ле Суан о балах, организованных Союзом американских друзей Вьетнама.
— Вы были королевой на этих балах. Рядом с вами поблекли все другие красавицы. Все бывавшие там чувствовали, что наш муж счастливчик.
— Ну а вы?
— Что касается нас, то мы считаем, что не напрасно были преодолены десятки тысяч километров, чтобы добраться сюда. Я побывал во многих местах: Париж, Токио, Гавайи, Бангкок, Манила, но только здесь…
Он оборвал фразу. Чан Ле Суан улыбнулась. Лэнсдейл закончил чтение доклада Нго Динь Кана. Всем своим видом он выражал неудовлетворённость.
— Здесь слишком много говорится о деятельности господина представителя в Центральном Вьетнаме. Опасаюсь, что он слишком высокого мнения о себе и что его деятельность пс приносит в действительности тех результатов, которых нам хотелось бы. Согласно донесениям агентов ЦРУ, которыми я располагаю в том районе, обстановка в Центральной зоне ухудшилась катастрофически и господин представитель находится в большом замешательстве. Влияние Вьетконга там расширяется с каждым днём. Наше же влияние сократилось до нескольких городов и посёлков. Верными нам остаются только те, кому мы платим деньги. У меня есть конкретные цифры и факты. Президент Эйзенхауэр будет очень недоволен, узнав, что наш план за эти пять лет не только не получил развития, но и срывается по частям. Прошу прощения, президент, но иногда мне кажется, что ваш родной младший брат в Центральной зоне не пользуется доверием населения и что он располагает ограниченными способностями, чтобы справиться с осуществлением нашего плана в этом обширном районе. Если обстановка будет ухудшаться, боюсь, что в наступающем финансовом году нам будет трудно уговорить Вашингтон сохранить помощь на нынешнем уровне. Президент и сенаторы в Вашингтоне требуют от нас очевидного прогресса.
— Мы по-прежнему твёрдо удерживаем власть в своих руках, — попытался оправдаться Нго Динь Дьем. — Вы же знаете, Кан делает всё, что в его силах.
— Долг американцев ещё больше помогать нам, — поддержала брата мужа Чан Ле Суан. — Ибо если мы не одержим победу, то тем самым будет утрачена честь Соединённых Штатов Америки, нашего великого союзника.
