Обеспокоенная Джулия снова глубоко опустилась в кресло. Глаза Ориона блестели так, словно он только что получил лучший подарок на день рождения. Он скрестил руки на своем обширном животе и в задумчивости сплел пальцы. Он источал тепло и сочувствие, и у нее возникло впечатление, что в его округлом теле не было ни капли порока. Немудрено, что Эдда обожала его, и все заблудшие и мятущиеся выстраивались в очередь, чтобы стать его пациентами.
Но она не могла терять время на дальнейшие разговоры. В Лондоне она скрывала новость от матери, откладывала момент, когда сможет поделиться радостью о вновь обретенном зрении... пока почти не опоздала. И не смогла спасти ее. Она должна найти убийцу матери.
Джулия сделала над собой усилие, чтобы голос звучал спокойно:
— И что же ты хочешь сказать мне, Орион?
— Во-первых, бесполезно винить себя за то, что ты не спасла жизнь матери. Ты не можешь управлять своей способностью или неспособностью видеть. — Он пожал плечами. — Знаю, знаю. Ты думаешь, что все понимаешь. У нас пока еще нет хрустального шара, чтобы предсказать твое будущее...
— Орион!
Он покачал головой:
— Пожалуйста, прости меня. Во-первых, конверсивные нарушения встречались уже давно и в различных формах. Огромное число случаев было во время Первой мировой войны, мы называли это военным неврозом. Во время Второй мировой мы называли это боевой психической травмой. Во Вьетнаме и во время «Бури в пустыне» это могло быть частью синдрома посттравматического напряжения. Как ни называй, но во всех войнах у некоторых солдат отнимались ноги, переставали видеть глаза и слышать уши, но при этом без единого признака физического ранения. Тем не менее они не могут двигаться, видеть, слышать, или их «нервы» могут быть поражены, как черт знает что, и их постоянно трясет. Некоторые из них излечиваются. Некоторым это так и не удается. То же самое случается и в гражданской жизни. Люди, особенно молодые женщины, вдруг теряют способность говорить, ходить или, как в твоем случае, видеть. Все это хорошо отражено в отчетах...
— И? — нетерпеливо подгоняла она.
— Все это разные формы конверсивного нарушения. Когда-то оно называлось конверсивной ucmepuей, но вокруг слова «истерия» было столько предрассудков и недопонимания, что Американская ассоциация психиатров заменила его «конверсивным нарушением». В любом случае, эта болезнь известна давно. Фактически, почти две тысячи лет в Индии аюрведисты лечат ее проливанием молока с добавлением лекарств на лоб пациента. Здесь, в западной культуре, еще со времен Фрейда можно было провести гипноз, но это не всегда помогало.
— Орион, извини. Что ты хочешь сказать?
— Мозг — это сложный инструмент, до сих пор во многом непонятный для самых передовых ученых и технологий, но кое-что нам определенно известно. Например, мы знаем, что конверсивное нарушение является психиатрическим состоянием, при котором нарушение нормального функционирования органа вызывается психологическим конфликтом или критической ситуацией.
— Я знаю, что...
И тут ей показалось, что она услышала некий звук. Он был столь слабым, что она засомневалась, что вообще слышала его. Это было как ощущение чьего-то дыхания на шее. Ее натренированный слух, похоже, уловил его. Нет, не может быть. Она не стала оборачиваться назад, чтобы посмотреть на дверь кабинета, открывавшуюся в коридор.
Тяжелое лицо Ориона становилось все мрачнее. Он знал, что у всех, кто страдал этим нарушением, есть одно общее свойство — неспособность рассказать о некоем иссушающем душу отчаянии, даже если оно было вполне осознанным.
— Я должен предупредить. Невозможно гарантировать, что твое зрение сохранится надолго. Мы можем догадываться, что оно возвратилось спонтанно, потому что ты была готова преодолеть то, что вызвало твою слепоту. До тех пор, пока ты не поймешь, что именно это была за травма, или не столкнешься с ней вновь — а она более чем вероятно была довольно значительной и страшной, — есть весьма реальный риск, что, если что-то опять напомнит тебе о ней, например кольцо, ты можешь снова вернуться в прежнее состояние и ослепнуть. Можешь и не ослепнуть, однако такая возможность есть. Симптом действительно иногда проявляется вновь. Если это случится, вспомни наш сеанс гипноза. Я говорил, что ты можешь провести его сама, и это на самом деле так. Я не мог тебя отпустить, пока ты не поймешь все эти подробности.
В дверную щель Майя Стерн слышала предупреждение доктора, которое ей было совсем не интересно. Вместо этого она полностью сосредоточилась на том, что он сказал ранее: «Я не могу гарантировать, что твое зрение сохранится надолго». Эта новость приковала ее к месту.
Эта Остриан опять видит.
Она тихо вынула отмычку из замка и опустила ее в карман. Уверенными движениями вынула «Смит-и-Вессон» из-за пояса. Почувствовала, как замедлился ее пульс. Наслаждение от возбуждения пронизало ее насквозь.
— Я вернусь через две недели, и ты должна будешь опять прийти ко мне. Мы продолжим совместную работу, пока ты не выяснишь, какая травма спровоцировала твою слепоту, — продолжал Орион.
— Спасибо тебе, Орион. Как мне сказать, что значит для меня то, что ты сделал? — спросила Джулия.
— Этой улыбки будет достаточно. — Он поднял голову, и его широкое лицо расплылось в улыбке. — Ведь именно ради этого я делаю свое дело...
На этот раз Джулия была уверена. Слух не обманул ее.. И еще... она ощутила слабый запах духов Нормы. Он был еле заметен, но она достаточно остро чувствовала этот запах в лимузине и в квартире, он врезался в ее мозг. Она повернулась, разозленная тем, что Норма тайком повсюду следует за ней. Норма явно забылась. Совсем потеряла голову, волнуясь за свою новую беспомощную подопечную...
— Норма! — Она хотела отругать ее и обернулась на скрип двери. То, что она увидела, ошеломило ее.
— Джулия? Что случилось? — спросил Орион.
Лицо в щели между дверью и косяком было лицом убийцы ее матери: изогнутые брови, короткие черные волосы, впалые щеки и черные, как графит, глаза, которые щурились, просчитывая ситуацию. Неожиданно волна ярости, скорби и вины окатила Джулию. Все, что произошло за последние двадцать четыре часа... жестокая смерть матери, потеря зрения, чувство вины... все слилось в молнию неистовой ожесточенности. Руки хотели обвиться вокруг горла этой женщины и давить до тех пор, пока в ней не останется жизни. Пока убийца не станет такой же мертвой, как и мать.
— Я убью тебя! — завопила Джулия, вскакивая с места.
И тут она увидела пистолет, направленный на нее через приоткрытую дверь.
— Нет! — закричала Джулия. — Не надо!
Она упала на ковер позади большого кресла.
— Орион!
Последовало тихое «чанк». Она обернулась к психологу как раз в тот момент, когда первая пуля поразила его в сердце. За ней последовала вторая, в кровь и рваную ткань первой раны.
Орион открыл рот. Казалось, что грузовик врезался ему в грудь. Боль обожгла мозг. Фонтан крови залил живот. В этот момент за Орионом открылась другая дверь.
Это была Эдда Граполис, жена Ориона.
— Джулия! Почему ты кричишь на Ориона? Тебе уже пора идти. Что происходит? Орион...
Тут Эдда увидела упавшее тело. Увидела прячущуюся Джулию на полу. Она закричала.
Джулия как будто бы снова оказалась на месте убийства матери. Удивление на добродушном лице Ориона. Боль, исказившая его черты. Руки, поднявшиеся в почти умоляющем жесте, а затем упавшие на окровавленную грудь и безжизненно соскользнувшие на колени. Каждой клеточкой своего тела она понимала, что и он теперь мертв. Боль потрясла ее. Теплый металлический запах крови наполнил воздух. Убит!
И она должна быть следующей.
Прежде чем последовал очередной выстрел, она бросилась через комнату в квартиру Граполисов. Преследуемая криками Эдды, Джулия промчалась через холл к задней лестнице. Боже мой! Теперь на ней еще и смерть Ориона!
Борясь с инстинктивным желанием вернуться, объяснить, остаться с Эддой, помочь Ориону, бороться с убийцей, она заставила себя бежать дальше.
Все это произошло в считанные секунды. Как только жена упала на колени перед мертвым психологом и разрыдалась, Майя Стерн выдержала паузу у приоткрытой двери. Ей было велено придать убийству Остриан вид несчастного случая или, по крайней мере, все устроить так, чтобы быть в полной уверенности, что след не приведет к Крейтону Редмонду.
Если бы она убила ее здесь, ей пришлось бы убить и другую женщину, жену Граполиса. Поднимется общенациональный шум в прессе. Полицейское расследование. Им нужны будут подозреваемые...
Эдда Граполис вытянула перед собой дрожащие, покрытые пигментными пятнами руки так, словно они были волшебными палочками, способными стереть кровь и смерть, вернув ей дорогого Ориона.
— Джулия! — прошептала, а потом выкрикнула она. — Что ты наделала, Джулия! Боже мой!
