И вот теперь Ривера мертв. Тело его нашпиговали пулями из девятимиллиметровых автоматических пистолетов «Хеклер энд Кох МР-5», находящихся на вооружении нового подразделения тайной полиции, так что не остается никаких сомнений в том, чья это работа. Они как бы подчеркивали — не связывайтесь с нами.
Энвигадо по-своему понравилась… манера действий этого нового подразделения, которое, по-видимому, должно стать его самым опасным врагом. Он любил игры на грани жизни и смерти точно так же, как и свое громадное состояние. Да и вообще, футбол, бой быков, контрабанда наркотиков — все это просто хорошие игры для крестьянина из Санта-Фе-де-Антьокия, с помощью убийств добившегося контроля над второй по величине преуспевающей группировкой колумбийского кокаинового картеля. Первой, самой могущественной группировкой заправлял клан Очоа родом тоже из района Медельины. Этот клан претендовал на то, что ведет свой род от конкистадоров, многие поколения семьи Очоа владели громадным ранчо «Финка ла Лома» в предгорьях вблизи Медельина.
Члены клана Очоа и заправилы картеля из старинных семей Кали и Боготы считали между собой Энвигадо головорезом и выскочкой, которому просто везло. Вместе с другой гангстерской семьей — Гачами — Энвигадо резал, убивал, пытал и запугивал, упорно прокладывая себе путь к вершинам кокаинового бизнеса в Колумбии. А это значит — к вершинам кокаинового бизнеса во всей Южной Америке и, можно сказать, во всем мире.
Но старинные семьи кокаинового картеля возмущали гангстеризм и крайняя жестокость Энвигадо и Гача. Год назад сына Гача выпустили из тюрьмы в Боготе, где он содержался по обвинению в убийстве, но не предстал перед судом из-за «отсутствия свидетелей». Три дня он пьянствовал с проститутками в старом квартале Канделариа, а за ним в это время следили люди из американских войск специального назначения, все они, будучи южноамериканцами, тайно работали в Колумбии. Они проследили младшего Гача до ранчо его отца, где оба Гача и были застрелены в тот момент, когда развлекались с обнаженными девицами в бассейне, по размерам в половину олимпийского.
Энвигадо почти не сомневался, что стареющий глава клана Очоа — дон Фабио, тайные банкиры и промышленники Кали и Боготы приложили руку к убийству семьи Гача. Поэтому он жил с постоянным ощущением, что смерть бродит где-то рядом.
Приближенных он подбирал очень тщательно; любого, вызывавшего хоть малейшее сомнение, убивали преданные Мурильо и Сонсон, а иногда и сам Пабло. Сейчас он был для тайной полиции целью номер один, за ним охотились, чтобы убить или выдать Соединенным Штатам (соглашение о выдаче членов картеля явилось причиной, по которой Энвигадо формально вынес смертный приговор бывшему президенту Колумбии Эмилио Барко, жизни которого теперь угрожала смертельная опасность), поэтому Пабло Энвигадо никогда дважды подряд не ночевал в одном месте. Он не пользовался телефоном, а приближенным запрещалось даже упоминать его настоящее имя.
Жесткая система безопасности и личной охраны в сочетании с настоящей любовью к нему бедных крестьян и обитателей трущоб в Медельине и во всей Антьокии, которые восхищались им за то, что он объявил войну правительству, позволяли Энвигадо пока оставаться в живых.
Он разъезжал по Европе, встречаясь с потенциальными распространителями наркотиков с вызывающей дерзостью. Он понимал, что подобная дерзость помогает поддерживать миф о его могуществе, и считал: если все тщательно спланировать, то такие поездки ничуть не опаснее обеда в роскошном ресторане Боготы «Хостериа Салинас» в обществе дипломатов и высокопоставленных правительственных чиновников. А Пабло нравилось обедать там по крайней мере раз в месяц. Боже мой, как ему нравилась его жизнь!
Последняя поездка в Европу была просто необходима. ИРА прислала своих эмиссаров в Медельин, и именно Кейси предложил использовать тайные каналы террористов для распространения кокаина в Европе. Но Кейси был так же осторожен, как и Энвигадо, поэтому он разработал план в духе Макиавелли, по которому его самый опасный оппонент в Военном совете «временной» ИРА судья Юджин Пирсон принуждался не только дать согласие на сделку с картелем, но и заняться созданием и руководством тайной сетью распространения кокаина, держась при этом подальше от ИРА.
Энвигадо одобрил тщательно разработанный коварный план человека с трубкой из Белфаста, и его люди помогли начать осуществлять его. Пабло нравилась идея стать вместо ливийского полковника Каддафи основным покровителем ИРА. Как бы там ни было, у картеля и ИРА были одни и те же методы, если не одни и те же цели.
Энвигадо удивился, увидев среди встречающих его Германа Сантоса. Брат Германа — Рикардо — явился ключевой фигурой в тонкой комбинации, задуманной Кейси, а Герман осуществлял связь с Рикардо, который должен был уже вернуться в Колумбию, проведя несколько недель в Европе.
— …а теперь еще проблема с Рикардо, — сказал Гарсиа.
Пабло продолжал улыбаться, как будто и не услышал сказанного. Он не произнес ни слова, пока они не подошли к опушке. Окружающие отошли в сторонку от Германа Сантоса, и он остался стоять перед хозяином один.
Гарсиа почувствовал скрытую ярость Энвигадо, замолчал и оставил Энвигадо и Сантоса вдвоем.
Герман Сантос старался не смотреть в глаза Пабло.
— Что за проблема, Герман Сантос? — тихо спросил Энвигадо. Где-то в лесу завизжали обезьяны.
— Дон Пабло, мой брат все еще в Нью-Йорке… — Сантос с трудом заставил себя посмотреть в глаза Энвигадо.
— Почему? Он что там, еще не всех шлюх перетрахал?
— Дон Пабло, Рикардо потерял девчонку.
— Потерял? Что значит потерял?
— Понимаете, мы перехватывали все звонки и письма ее родителей, а сама она не пыталась связаться с ними. Но они с Рикардо поссорились, он сказал ей, что она убивает себя порошком, а ей непременно хотелось попробовать «крэк». Рикардо предупредил ее, чтобы она не глупила, девчонка рассердилась и ушла в спальню. Он запер дверь на ключ и пошел выпить пива, а когда вернулся, ее уже не было. Она позвонила в службу сервиса и удрала. Рикардо предупредил всех на улицах, но девчонка словно сквозь землю провалилась.
Наступила тишина, замолчали даже вопившие в лесу обезьяны, и только где-то вдали раздавался стук дятла. А еще были слышны шумы рации одного из телохранителей. Эти звуки только еще более усиливали зловещую тишину.
Энвигадо внимательно посмотрел на Германа. Его уже можно считать мертвецом, Энвигадо вправе распорядиться его жизнью по своему усмотрению.
— О чем предупредил? На каких улицах?
— У нас связи почти со всеми гангстерскими шайками в Нью-Йорке и в департаменте полиции. Люди уже ищут ее, но они не знают, насколько она важна для нас, мы не стали говорить об этом по определенным причинам. Лично я считаю, что девчонку сбила машина и она находится в больнице. Мы проверяем и больницы, но у Рикардо нет ее фотографии.
— У Рикардо… нет ее… фотографии?
Окружавшие их люди услышали в этих словах смертный приговор, и каждый поблагодарил Деву Марию, что не находится сейчас на месте Германа.
— Так нас учил инструктор-израильтянин. Для Рикардо небезопасно было иметь фотографию девчонки.
Энвигадо задумался, принимая решение.
— А у нас есть ее фотография? — спросил он, не обращаясь ни к кому персонально.
— Конечно, шеф. — Хесус Гарсиа стоял футах в тридцати, но в наступившей тишине все могли слышать его слова. — У меня в досье есть две ее фотографии. Надо было, чтобы Рикардо знал, как она выглядит. Мы получили их от… друзей из Рима.
Энвигадо кивнул и заговорил, обращаясь к Хесусу, но не глядя на него:
— Сделай копии и отправь их нашим друзьям из департамента полиции Нью-Йорка. Как быстро можно это сделать?
— Можем отправить по факсу, шеф. Воспользуемся полицейской линией связи.
— Наш человек на узле связи полиции надежен?
— С ней все в порядке. У нее есть отец, мать и двое братьев в Ланоке. Братья работают на нас.
Энвигадо нахмурился.
— Сегодня?
— Постараемся, в крайнем случае завтра.
— Завтра. Хорошо. Луис…
Рестрепо подошел ближе.
— Луис, лети в Нью-Йорк. Это очень важно.
— Понял.
— Найдешь там Рикардо и передашь ему, что его брат умрет медленной смертью, если к концу недели он не отыщет девчонку и не доставит ее сюда в Антьокию.
Энвигадо без всякой злобы, а даже с симпатией посмотрел на Германа, который заправлял делами картеля в Майами и Новом Орлеане, имея в своем распоряжении миллионы.
— Герман, лично к тебе я ничего не имею. Ты будешь свободен сразу, как только твой сосунок-братец привезет сюда в целости и сохранности эту маленькую наркоманку.
Энвигадо наклонил голову, мысли его были заняты уже другими делами. Он ласково потрепал Германа Сантоса Кастанеду по плечу и направился к поджидавшему «доджу». Двигатель машины ожил, и Мурильо распахнул дверцу.
