Улыбка уже не сходила с лица Дженаро.
— Слово о том, как машины Ако очистили небо от злых духов, достигнет самых далеких уголков, Пит.
— Как я понимаю, эти ребята получают премию, — заметил Шартелль.
— Какую премию! Они потребовали по двести пятьдесят долларов вперед. Ну, пойду собирать своих людей. Нельзя терять времени, — он попрощался с нами и растворился в толпе.
Шартелль восхищенно покачал головой.
— Ну до чего умный ниггер, — в его устах эти слова прозвучали, как высочайшая похвала.
Количество зеленых флажков на карте Альбертии в нашем доме все увеличивалось. В четверг, за три дня до выборов, назначенных на понедельник, нам стало ясно, что после подсчета голосов вождю Акомоло поручат формирование правительства.
Шартеллю нравилось стоять перед картой, попыхивая сигарой, с довольной улыбкой на лице. Изредка один из телефонистов, проданный нам Дженаро, подходил к карте и менял очередной желтый флажок на зеленый. Бывали случаи, когда красный флажок уступал место желтому, указывая на то, что округ, ранее поддерживающий Фулаву или Колого, засомневался в своем выборе.
— Должен признать, что нанести большего вреда мы бы им не смогли, — в четверг днем мы с Шартеллем сидели в гостиной, пили чай со льдом и ели маленькие сэндвичи, приготовленные Самюэлем. Под руководством Клод и Анны он продолжал овладевать секретами американской и европейской кухни.
— Что ж, будем сидеть на веранде и пить джин с тоником. Или у вас есть какая-то идея?
— Я тут переговорил с вдовой Клод. Она знает одно местечко в соседней стране, там правят французы и все такое. Ее знакомый — владелец курорта на берегу лагуны… В Африке есть лагуны?
— Понятия не имею.
— Вдова говорит, что там хороший пляж и маленькие коттеджи, а еда, по ее словам, просто восхитительная, то есть по меньшей мере съедобная. Если мисс Анна сможет уговорить Корпус мира обойтись без ее услуг пару дней, почему бы нам не поехать туда и не расслабиться? Я даже напьюсь, если буду в таком же хорошем расположении духа, как сейчас. Что вы на это скажете?
— Я в восторге.
Шартелль отпил чаю.
— Иногда срабатывает шестое чувство, Пит. Победа близка, и я ее чувствую. И мне это нравится. У вас нет такого чувства?
— Не знаю. У меня не столь обостренный нюх. Но будь я проклят, если мы можем сделать что-то еще.
Шартелль поставил бокал на стол и потянулся.
— Вы хорошо поработали, Пит. Лучше, чем кто бы то ни было, с кем мне приходилось иметь дело. Возможно, мы проведем вместе еще не одну кампанию.
— Возможно, — кивнул я.
Анна и я приехали на курорт в соседнюю страну следующим днем. Он называется «Ле Холидей Инн». Нас встретил хозяин и администратор курорта, низенький толстячок-француз Жан Арсеню. Как предупреждала нас вдова Клод, он любил поесть и особенно выпить, причем начинал с самого утра.
«Ле Холидей Инн» состоял из шести кабинок на берегу маленькой бухты с песчаным пляжем. Кабинки стояли в тени кокосовых пальм, а пляж начинался у дверей. Небольшой павильон служил столовой. Месье Арсеню жил в домике, часть которого занимала кухня курорта. Когда мы приехали, все кабинки были свободны.
Шартелль и Клод задержались на несколько часов, потому что Шартелль решил еще раз пройтись по центру Убондо.
— Хочу убедиться, что все в порядке, Пит. Я и вдова Клод приедем на «ласалле».
Едва мы занесли вещи в кабинку, месье Арсеню предложил нам распить бутылочку вина. Мы не отказались. Как выяснилось, наш хозяин любил не только выпить, но и поговорить. С Де Голля мы перешли на печень месье Арсеню, который уверял нас, что причина его болезни — плохая местная вода. Из-за этого ему приходится ограничиваться только вином. Я обратил его внимание, что вина осталось на донышке. Официант тут же принес вторую бутылку. Мы распили ее, обсуждая достоинства французских вин, и пришли к общему мнению, что они лучше в мире. Анна, правда, добавила, что и калифорнийские вина становятся все лучше, но месье Арсеню оспорил ее утверждение и разразился пятнадцатиминутным монологом об истории, технологии и будущем французского виноделия. Мы слушали, раскрыв рты, и Анна признала, что калифорнийским виноградарям пора искать другое занятие. По этому поводу мы решили попробовать редкого вина, которое месье Арсеню берег для особых случаев. Выпив его, мы согласились, что вино отменное. Потом мы поели. Такого вкусного бифштекса, как в «Ле Холидей Инн», мне не приходилось есть ни до ни после. К мясу мы заказали еще бутылку редкого вина. После ленча месье Арсеню поставил перед нами бутылку коньяка и два стакана. Сообщил, что намерен, как обычно в этот час, вздремнуть, и направился к своему домику, лишь слегка покачиваясь.
Мы с Анной решили переместиться под пальму и пить коньяк, любуясь бухтой. Я взял бутылку, Анна — стаканы. Казалось, в мире нет никого, кроме нас. Я снял рубашку, Анна — блузку. Плеснул коньяка в стаканы, и мы пили его маленькими глоточками и смотрели на лениво плещущуюся воду. Я положил руку ей на грудь, и Анна растегнула бюстгальтер. Ее рука прошлась по моему телу и она захихикала.
— Тебе это не мешает ходить?
— Ну, в таком виде ходить целый день трудно. К счастью, существует способ лечения.
— Один или много?
— Немало.
— А есть такие, что мы еще не пробовали?
— Думаю, не меньше двух десятков.
— А может, попробовать их сегодня днем, прямо сейчас?
— Все двадцать?
— Сколько сможем. Я хочу перепробовать с тобой все.
— Мы можем начать.
— Мы можем начать с французского способа?
— Французы называют его немецким. Или испанским.
— Так мы можем?
— Если ты хочешь.
Она вновь хихикнула.
— Давай попробуем и французский способ, и немецкий, и испанский, и английский, и американский. А русские? У них есть свой способ?
— Я не знаю.
— Они его еще не изобрели?
— Нет. Но мы сами изобретем русский способ. Нам это по плечу.
Анна повернулась ко мне и я поцеловал ее в губы, поднял на руки и отнес в нашу кабинку.
Потом я сидел под пальмой со стаканом коньяка и смотрел, как Анна плавает в бухте. Я пришел к выводу, что проведу остаток дней в «Ле Холидей Инн», буду любить Анну, пить прекрасное вино месье Арсеню, есть его великолепную еду. Попав в рай, я решил остаться в нем навсегда.
Анна выбежала на берег, ее волосы чуть потемнели от воды.
— Так будет всегда, Пит? Мы не перестанем любить друг друга?
— Нет, не перестанем. Мы будем жить на берегу. Я буду пить коньяк и смотреть, как ты плаваешь. Мы будем разрисовывать ракушки и продавать их туристам. Несколько штук мы продадим Шартеллю.
Анна наклонилась ко мне, отпила коньяка из моего стакана. Взглянула на меня.
— А мы не будем ссориться?
— Никогда.
— И всегда будем любить друг друга?
— Обязательно.
Она села, обхватив колени руками.
— Я так счастлива, Питер.
— Мы будем счастливы. Весь мир лежит перед нами. Он — наш.
Двойной автомобильный гудок возвестил о прибытии Шартелля. Мы поднялись. Я — с некоторым трудом. В сотне ярдов от нас остановился «ласалль». Шартелль сидел за рулем, Клод — рядом с ним. Шартелль встал, затем уселся на спинку переднего сиденья. Махнул мне бутылкой. Я поднял стакан, расплескав коньяк. Анна подняла с песка бутылку и возместила пролитое.
— Как вы, Пит, мисс Анна? — прокричал Шартелль и отхлебнул прямо из горлышка. Ждать ответа он не стал. — А мне хорошо, очень хорошо, просто отлично, — Клод вышла из машины и направилась к нам. Шартелль встал, отбросил бутылку и спрыгнул на землю через закрытую дверцу.
— О, для мужчины моих лет я еще очень прыткий!
— Он выпил почти целую бутылку коньяка, — пояснила Клод.
Шартелль был в одном из своих костюмов-тройке, белой рубашке, ярко-красном галстуке. Черной шляпе набекрень. Он постоял, вытащил из кармана сигару, сунул в рот, раскурил. Посмотрел на бухту, небо, потянулся, подпрыгнул и стукнул в воздухе каблуками. И, пританцовывая, двинулся к нам. Я слышал, как он напевает что-то себе под нос, высокий, стройный мужчина в широкополой шляпе, танцующий кэкуок на африканской тропе. То был веселый, насмешливый танец с короткими остановками, оборотами, шарканьем ног и забавными поклонами. Как-то мне довелось видеть похоронную процессию, возвращающуюся с кладбища в Новом Орлеане, и некоторые танцевали точно так же, как Шартелль. А он кружился и принимал важные позы. Полагаю, это был танец победы.
Я допил коньяк, отдал стакан Анне, подошел к мусорному баку, снял крышку. И принял бить по ней палкой. Крышка гремела, как барабан. Затем я начал восхвалять своего босса.
— Люди этой земли, поклонитесь, — теперь я стучал по крышке в такт словам. — Идет могущественный из всех… Величественна его походка… — Шартелль махнул сигарой, показывая, что слышит мою литанию. — Владыка душ избирателей… Сын света, дружбы с которым жаждут короли… — шаги Шартелля становились все сложнее. Он продолжал напевать, а я — восхвалять его. — Люди Земли знают его, как Шартелля… Имя его известно от страны Ог до Каша… Вот он идет, сын грома… Поклонитесь ему… Закройте глаза, чтобы его сияние не ослепило вас… Быстрее, ибо он уже здесь… Величайший из рыцарей предвыборных кампаний… Убивающий двух зайцев одним выстрелом пришел к нам!
