Эти двое были в целом «сладкими». Но дотошными. К ним требовался особый подход. Брать их на понт, хвастаясь всем подряд, было бесполезно. Они были очень богатыми людьми, то есть успели объегорить немало народу и, само собой, считали себя аферистами. За лоха здесь они держали Боню.
Переубеждать их в Бонины планы не входило. Напротив, он решил, подыгрывая им и «кося под валенка», глушануть их козырной картой. Своими московскими связями, перед которыми пасовали все провинциалы, включая самых крутых.
Боня опрокинул рюмку, передернулся, закусил и поскучнел лицом.
— Но есть проблемы, — неожиданно сообщил он. — Как же без них?
В глазах у Пономаря мелькнул испуг.
— Какие проблемы? — встревоженно спросил он.
— Строителей хороших не можем найти, — пожаловался Боня. — Набрали стройплощадок, центровых, а строить некому. Шабашников-то, конечно, полно. Чурок всяких. А зачем нам чурки? Нам чурок не надо. — Он еще пожевал и кивнул. — Да. Нам надо по последнему слову техники. Чтобы ух!
Он потряс в воздухе кулаком.
— А что вы строить собрались? — насмешливо поинтересовался Виктор.
Боня видел, что Виктор не верит ни одному его слову. Это был трудный клиент. Хуже всего было то, что в дуэте с Пономарем он играл первую скрипку.
— Смежные производства, — небрежно ответил Боня. Он вел беседу так, словно она его не очень занимала.
Просто пришел человек после работы и делится надоевшими ему проблемами.
— Запчасти будем выпускать для Автозавода. — Он наклонился к Марине. — Да ты ешь, ешь. Вон осетрины возьми. С хреном. Любишь хрен-то?
Он вновь ущипнул ее и захохотал, будто в восторге от сказанной сальности. Марина залилась румянцем и легонько ударила его по руке.
Виктор и Пономарь переглянулись.
— Что-то я не вкурил насчет производств, — подозрительно протянул Виктор. — Какие запчасти?
— Ну, для тачек, — пояснил Боня, удивляясь его непонятливости. — Мы же договор с Автозаводом подписываем. Будем им запчасти поставлять. Сами-то они не справляются. Заодно и сборку на себя возьмем. Не всех, конечно, моделей. А самых ходовых. «Восьмерки», там, «девятки». «Десятки», опять же, пора на конвейер ставить. Главное, чтобы Березовский вперед нас не влез. Вот аферюга, мама родная! У вас, кстати, на его людей выходов нет?
У Пономаря брови полезли наверх. Боня говорил так уверенно, что даже Виктор, кажется, заколебался.
— А на заводе готовы с вами такой контракт подмахнуть? — продолжал он каверзные расспросы в надежде поймать Боню.
— Нет, конечно! — жуя, хмыкнул Боня. Ловушки Виктора он обходил с легкостью. — На фиг мы им сдались? Им и без нас хорошо. Делиться никто не любит. А только куда они денутся? К ним же президент в ноябре приезжает. На юбилей. Речь будет толкать. Руководство завода собирать. Губернатора, там, мэра. Момент больно удачный. Близкие наши в Кремле пообещали, что он там этот вопрос поднимет. Они же в нашей схеме тоже участвуют. По полной программе! А чего, вы думали, они стараются, землю носом роют? Просто так, что ли?
Ни Пономарь, ни Виктор до этой минуты не знали, что президентская администрация роет носом землю, чтобы отдать часть завода Владику и Боне. Ответить им поэтому было нечего.
— И выходит, что ж, завод против президента полезет? — добивал их сарказмом Боня. — Так, что ли?
— А Владик мне ничего об этом не говорил, — пробормотал Пономарь ошарашенно.
Виктор сверлил Боню взглядом, пытаясь понять, есть ли в его словах хотя бы крупица правды или все это является наглым вымыслом.
— Как не говорил? — Боня в ужасе перестал жевать и откинулся на спинку стула. — Правда, что ли? Нет, честно? Блин, опять проболтался! Ну что за язык у меня! Помело поганое! Сколько я уже через это попадал! Отрежут когда-нибудь!
Он с досадой хлопнул себя кулаком по колену и, высунув язык, демонстративно покусал его, словно наказывал этот не подвластный ему орган.
— А ведь в натуре! — вспомнил он, пораженный. — На той неделе клялся Владику, что пока не подпишем, никому ни звука! Ну что я за лошина! Как пасть открою — беда.
И Боня поспешно выпил.
— А ты не заливаешь? — в упор спросил Виктор, не сводя с Бони острого подозрительного взгляда.
В нем все еще ощущалась враждебная отчужденность. Но Боня чуял, что тот уже тоже повелся. И решил закрепить успех.
— Мы бы вообще этот завод под себя забрали, — доверительно поведал он. — Так уж между нами. Если уж у нас такой базар пошел. С близкими нашими в Кремле я тему обозначил. Ну, вы поняли, с кем, да? Давайте, говорю, входите в половину. Выставляйте его на аукцион. На залоговый. Ваш ресурс, наши бабки. Денег-то у нас во! — он провел рукой по горлу. — А чего? Миллионов за тридцать весь завод оторвать! Плохо, что ли? Да это, считай, на всю жизнь кормушка. Еще правнукам останется. Они, конечно, не против. Двумя руками «за». Но там одна фигня есть, — он вздохнул и сокрушенно покрутил головой. — Короче, попросили дать время.
— А чего ждать-то! — возбудился Пономарь. — Если такое можно провернуть, надо срочно браться!
— Президент пока не готов, — опять вздохнул Боня. — Говорит, надо подумать. Может, говорит, я его под себя заберу. Этот Автозавод. Под зятя. Ну, под Окулова. Чтобы в одних руках и «Аэрофлот» был, и завод. Дочка ему так подсказала. У ней же своя логика. Я уж все как есть говорю. Потому Ельцин и приезжает, что посмотреть хочет личными глазами.
Про зятя Боня вставил специально, зная, что ничто не придает такого правдоподобия, как детали, относящиеся к родственным связям. Получалось, что Боня сведущ в семейных секретах президента. Виктор и Пономарь подавленно молчали, размышляя над услышанным.
Нарочно не замечая их состояния, Боня не спеша доел, выпил еще и поднялся.
— Ну что, пойдем, поплаваем? — бодро предложил он.
— Ты иди, — кивнул ему Пономарь. — А мы минут через пять подтянемся.
На сей раз тон Пономаря был дружелюбным. Он явно потеплел.
— Да хватит вам о делах! — укорил Боня. — Жить-то когда?
И не теряя времени, он подхватил Марину и устремился вниз по лестнице.
— Что скажешь? — озадаченно спросил Пономарь у Виктора. — Врет, по-твоему? Пургу гонит?
— Черт его знает, — Виктор почесал в затылке. — В целом, конечно, врет. Горбатого лепит. Но что-то, может, и правда.
— Как будем поступать? Виктор еще подумал.
— Про завод я вообще-то не очень верю, — начал рассуждать Виктор. — Кто их туда пустит! Лисецкого вон который год уже посылают. А он как-никак губернатор.
Там Березовский всем заправляет. Туда не залезешь. Но дело не в этом. Меня тут другое пугает. Боня же не от себя говорит. Он, как попугай, чужие слова повторяет. Значит, Владик сейчас настроился на производство. А производство, Саня, — это задница. Туда сколько денег ни засаживай, ничего назад не получишь. В России еще никто на производстве и рубля не заработал. Уж мне-то можешь поверить! У нас вся нефтянка в убыток. Вот если бы они с помощью своих московских связей в госбюджет залезли или там с международными кредитами мухлевали, я бы еще подумал. А так нет. — Он сжал губы и помотал головой. — Надо их переориентировать. Срочно.
— Ну давай, я Владику скажу, — предложил Пономарь с облегчением. В интонации Виктора уже не слышалось прежней категоричности. — Меня-то он послушает.
— Мать за ногу! — воскликнул Виктор сердито. — Не знаю, как поступить! Вот нутром чую, что надо бабки забирать!
— Ну, две недели-то ничего не решат, — урезонил его Пономарь. — Давай еще чуток подождем. Посмотрим, чем приезд президента закончится.
Виктор насупился, повертел в руках ломтик колбасы и зачем-то посмотрел его на просвет.
— Ладно, — решил он. — Две недели ждем.
— Это правильно, — повеселев, одобрил Пономарь. — Сколько терпели, а тут всего ничего осталось. А с Влади-ком я прямо на днях переговорю. Заодно предупрежу его насчет твоей доли. Так, на всякий случай. Чтоб не как снег на голову.
— Почему только моей? — встрепенулся Виктор. — А свою что, оставишь, что ли?
Пономарь помедлил, прежде чем ответить.
— Я в любом случае подожду, — тихо проговорил он. — Ты тогда рискнул. С Вовой. А я сейчас хочу попробовать. Мне почему-то кажется, что выгорит.
Если бы Боня слышал их разговор, он бы собою гордился. Ему удалось удержать их на крючке. Или, во всяком случае, добиться передышки.
В половине девятого вечера, ругая себя, я подъезжал к ресторану «Дон Карлос». В машине охраны лежали два букета роз: для Насти и для Дианы. Я твердил про себя, что только посижу недолго и сразу уеду.
Я не очень понимал, что со мною творится, и от этого чувствовал себя отвратительно. Мне не нужна была Диана. Я искал и хотел другую. Которую убили. Которой больше не было. Не существовало. Диана была чужой, принадлежала чужому и мне совсем не нравилась. Но почему меня так тянуло еще раз обмануться этим случайным, мимолетным сходством? Вдохнуть знакомый запах и ощутить забытый ломящий жар? Даже думая об этом, я начинал волноваться, как мальчишка.
