условиях. Потому, как не верю в гениальную способность Штирлица-2 в твоем лице, и тебе
все равно придется спасаться в качестве дикого зверя от охотников. Короче! Твою наработку
будем проверять на практике. Малейший промах – смерть, справишься – жизнь. Надеюсь,
теперь все поняла.
Теперь она впервые почувствовала свое небезразличное отношение к обстоятельствам.
Такое бывает только в реальной жизни… или в жутком потливом сне.
– Прямо сейчас?
– Прямо сейчас. Начинай пока что при мне. Посмотрю, на что ты способна.
– Но у меня там нет пленки. Нужна малочувствительная. Выдержка очень длинная… –
показала она на фотоаппарат.
– Не суетись. Я заменил.
Она взяла тетрадку, раскрыла, привычным движением взвела рычаг камеры.
– Начинать с первой страницы?
– Титульный лист разрешаю пропустить, – издевательски заметил он.
В окошке зеркальной камеры, наведя на резкость, она прочла заголовок: «Исследования
воздействия установочных мантр на психику в состоянии просоночного сна пациента». Она
нажала на спуск. Приятный шипящий звук продолжительной выдержки обозначил первый
кадр.
Она положила камеру на стол и посмотрела на Геркулеса.
– Правильно. Умничка. Теперь извлекла пленку, тетрадку положила на место, как лежала и,
не замечая меня, как будто меня нет, отнесла подруге. Она сейчас на кухне. Впрочем, можешь
завтра. Давай!
Она положила тетрадку на место, перемотала пленку, открыла крышку фотоаппарата.
Наконец пленка в руке. Она быстро спрятала ее в карман халата. Оглянулась. Геркулеса не
было… А вместо утреннего света в окне, на потолке теперь уже горела люстра. Она удивилась
этому и выключила ее. В щелях двери в комнату, где спал муж, просвечивался свет. Вначале
послышался шорох, затем дверь открылась…
В проеме стояла тень Роберта.
Он подошел, щелкнул выключателем. Щурясь от внезапного света, возмущенно спросил:
– Дорогая, ты что, ночью фотосъемками занимаешься? Дня мало?
Женечка содрогнулась от мысли, что теперь ее осторожность провалилась, Геркулес
выполнит свои условия и отправит в дикие джунгли, где за ней будут охотиться как за
ведьмой в древние времена. Она нащупала кассету в кармане и успокоила Роберта:
– Извини. Я тебя разбудила. Мне что-то нехорошее приснилось. Все. Я ложусь. И потуши,
пожалуйста, свет.
Глава 30
Свет и тьма
Когда свет погас, она поняла – прокололась. Перед ней стоял Геркулес и его вид не обещал
ничего утешительного. Был яркий знойный день, но ей не показалось жарко, наоборот – ее
знобило. Глаза хищника на лице Геркулеса уничтожали. Кроме того, в них загорался огонь
страстного желания насладиться ее муками. Она это ощутила всеми своими фибрами. Озноб
медленно переходил в холод предстоящего испытания.
120
– Ты правильно поняла – за свои поступки нужно платить. Иди, тебя покормит твоя
подруга. И хорошенько подкрепись. Тебе твои силы сейчас пригодятся. Мы уезжаем в
джунгли. Там тебя оставлю. Приеду через сутки. Если окажешься физически способной
работать дальше – заберу, нет – оставлю на гостинец зверью. Все. Давай, – сказал и
повернулся к выходу.
– Но, пожалуйста… на первый раз… – взмолилась она, наконец.
Он остановился, смерил ее жесткими глазами.
– Допустим. Но все, на что я могу быть снисходительным – предложить тебе самой явиться
ко мне. Встретиться в кафе. В неформальной обстановке. Это тебе зачтется.
Он исчез в дверях комнаты, внезапно, как и появился.
Она пыталась кинуться ему в ноги, молить о пощаде и не смогла. Рук она не чувствовала,
ноги слились воедино как в ступе ведьмы, и передвигаться с их помощью было тяжело и
больно. Уж не помнит, как оказалась за столом, накрытым ароматно пахнущим обедом, где
сидела ее лучшая подруга. Вид у подруги был веселый. Похоже, она была не в курсе.
Говорить с ней не хотелось. Борщ был прекрасным возбуждающий аппетит, но рука не хотела
подчиняться и тяжело несла полную ложку ко рту.
– Да брось ты, тебе нужно хорошо поесть на дорогу, – сказала подруга, не меняя
настроения. – Все равно ничего не изменишь. Чему быть, тому не миновать.
– Ты знаешь?
– Да. Но ты не переживай. Это всего лишь сон.
– Нет, подруга. Это уже не сон. Сон был, пока меня не застал муж за съемкой. Вот я и
погорела. Теперь сон это или не сон – придется расплачиваться. Что мне делать, подруга?
– По-моему нужно расслабиться. Нервы и напряженка никогда не приносили успех.
Попробуй.
– Но я еще не передала тебе кассету. Кстати, муж не видел ее у меня и не знает, что именно
я снимала. Разве я нарушила условия?
– Вызвала подозрение. А подозрение дает повод для размышлений. И не известно, к чему
эти размышления приведут. Поэтому, не обольщайся…
– А может мне прийти к нему, как он сказал, в кафе?
– Может. Только зачем? Сыграть с ним в любовь?
– А может, ты возьмешь пленку у меня сейчас?
– Нет, дорогая. Здесь во сне мне негде хранить. Проснусь, и ее не будет. Приноси ко мне
домой. Договорились? – отказала подруга.
Она с сожалением вздернула плечиком:
– Ладно. Когда?
– Ну не сейчас же! – засмеялась подруга. – С утра буду весь день дома. Приходи.
– Если останусь жива, – тихо заметила она.
– Останешься. Даю гарантию. Потому, как это сон.
– Вот это я бы не утверждал с такой уверенностью, – злорадно улыбаясь, проговорил
неожиданно появившийся Геркулес.
Подруга в страхе вся съежилась. Веселое выражение на ее лице как метлой смело. Такой
фатально жесткой, безжалостной метлой, как у ведьмы.
– Хочешь убедиться? – продолжал он. – Тогда запоминай, – он поднес настольное зеркало,
стоявшее на туалетном столике, к ее лицу. Другой рукой приблизил зажигалку к ее
подбородку, нажал на рычаг. Вспыхнуло пламя. Дикая боль вырвала истерический крик из
легких. Она понимала, что кричит, но голоса не было слышно. В отражении зеркала, белея в
центре, возникло красное пятно. Оно горело. Геркулес тихо восторженно засмеялся, отвел
зажигалку и уверил:
121
– Если сон, то когда проснешься, этого не будет. Давай. Давай выпей, охладись, – добавил
он голосом мужа. И поднес к ее губам стакан воды.
Она подняла голову, в комнате уже серел рассвет, и с ненавистью посмотрела в лицо мужа.
– Выпей. Станет легче, – повторил он.
Она отхлебнула.
– Это сон, милая, – сказал Роберт, убирая от губ Женечки стакан.
– Нет, Роберт. Не сон, – бесцветным голосом проговорила она. – Дай зеркало. Там, –
Женечка показала трясущимся пальцем на туалетный столик.
– Оно здесь, дорогая, – разбито вымолвил он, поднимая зеркало с подушки. – Ты что, с ним
спала?
– Да… То есть, нет. Он мне показал в нем мое лицо.
– Он? Кто «он»?
– Геркулес.
Роберт минуту изучал лицо супруги.
– Это тот, что во сне?
– Нет. Он наяву, – скупо ответила.
Она коснулась пальцем подбородка. Недавняя боль снова обожгла то место, куда Геркулес
поднес зажигалку.
– Роберт, пожалуйста… посмотри. Что у меня здесь?
Он извлек очки из кармана пижамы и нагнулся к ее лицу.
– У тебя красное пятно, милая. Похоже на ожог. Где это ты успела. Ночью, когда я к тебе
зашел, этого не было.
Женечка в смятении схватила зеркало, поднесла к лицу. На подбородке и в самом деле
вспух эллипс ожога. Она отрешенно вернула зеркало Роберту, прошептала дежурную фразу:
– Не знаю откуда…
– Тогда вот что. Одевайся и пошли завтракать. Скоро шесть.
– Так рано? – безразлично сказала она.
– Ничего, сделаем исключение, выпьем по чашечке кофе с коньячком из кафе, по
бутербродику. Потом я тебя выведу погулять, проветрить мозги от дьявольских наваждений,
пока свежее утро, и ты мне расскажешь, что ты снимала, – говорил он, обнимая Женечку,
вздрагивающую в нервном ознобе.
– Я согласна. Но мне нужно съездить кое-куда. А после этого поеду к Рите, – поспешно
отговорилась она, испугавшись, что ее шпионская деятельность вот-вот может раскрыться.
– В таком состоянии?
– Но я же не сплю. И потом она мне кое-что, наконец, объяснит. Не такая уже я дурочка,
как вам кажется, – добавила она и подумала, что если бы он уехал… и лучше надолго, то это
был бы самый идеальный вариант сейчас избежать разоблачения, а в дальнейшем можно
было бы рассчитывать на снисходительное постепенное прощение ее грехов.
– Кому кажется? – насторожился Роберт.
– Всем вам, – со злостью выпалила. – Пошли, Роберт, – в голосе появилась фамильярная
энергия, – перекусим и я поеду, – как-то прохладно добавила она.
Роберт промолчал. Неожиданное Женечкино преображение – последняя капля. Нужно
было срочно что-то делать, например, звонить к Федору Пантелеевичу.
– Хорошо. Готовь. А я пока позвоню Федору Пантелеевичу, – сказал он и пошел в
