В июле 1958 г. Кароль Войтыла получил сообщение о том, что папа Пий XII произвел его в викарии Кракова. 28 сентября тогдашний архиепископ Бажияк посвятил Войтылу в Вавельском соборе в епископы. В свои 38 лет Войтыла был самым молодым членом польского епископата. После смерти архиепископа Бажияка в июне 1962 г. епископ Войтыла возводится в сан соборного викария краковского архиепископства. К этому времени папа Иоанн XXIII созывает Второй ватиканский собор. Епископ Войтыла принимает участие во всех четырех сессиях собора и в числе других занимается разработкой догматической конституции о церкви, а также пастырской конституции «Гаудиум эт спес» («О церкви в современном мире»). В декабре.1963 г., после второй сессии собора, новый папа Павел VI возвел Войтылу в сан архиепископа Кракова. Через три с половиной года, в мае 1967 г., Войтыла стал кардиналом. В его 47 лет он был самым молодым членом коллегии кардиналов.
Годом позже Павел VI опубликовал свою спорную энциклику, в которой запретил католикам принимать любые меры и средства против зачатия. Ходили разговоры, что появление энциклики было, по меньшей мере, инспирировано кардиналом Войтылой. Во всяком случае, в ней использованы многие фрагменты из его работы «О любви;И ответственности».
В 1969 г. верховный пастырь Кракова избирается заместителем председателя, польской конференции епископов, становясь тем самым втором человеком в католической церкви страны после кардинала Вышинского. Кроме того, Войтыла исполняет ряд функций в Ватикане, являясь, к примеру, членом папского совета светских католиков и членом постоянной комиссии синода епископов. Он участвовал во всемирных евхаристических конгрессах — в 1973 г. в Мельбурне и в 1976 г. в Филадельфии. Слухи о том, что Войтыла может стать в будущем папой, впервые появились в 1974 г., когда в Риме был проведен конгресс к 700-летию Фомы Аквинского. На этом конгрессе архиепископ из Кракова выступил в роли главного докладчика.
Вслед за этим биографическим очерком обратимся к вопросу о том, какую роль сыграл Кароль Войтыла в польском католицизме. Отметим, что его большая популярность среди польских католиков проистекала из конфликта Войтылы с официальными властями. И это в то время как примас католической церкви кардинал Вышинский был для верующих символом единства, преемственности и самосохранения польского католицизма. Вот где пригодились Войтыле его многолетние упражнения на театральной сцене, выработанное умение влиять на публику. В противоположность Войтыле кардинал Вышинский никогда не отдавал предпочтения внешним аксессуарам.
Однако первый и второй человек в епископате Польши различались между собой не только по производимому ими внешнему впечатлению, но и по тем тенденциям, которые каждый из них представлял в польском католицизме. Естественно, эту оценку не следует воспринимать прямолинейно, как если бы между Вышинским и Войтылой существовали принципиальные разногласия: польский епископат всегда выделялся своим исключительным единством и сплоченностью. И было бы неверно говорить о существовании в нем каких-то «фракций». Но все же должно сказать, что в вопросах внутрицерковной жизни Войтыла проявлял большую мобильность, нежели Вышинский. Разумеется, Войтыла также никогда не был «реформатором церкви» в том плане, как это понимается западным католицизмом, но он был склонен к обновлению пастырской практики и к постоянному диалогу с католической интеллигенцией. Со своей стороны примас Польши. считал ненужным, скорее вредным, всякое «приспособление» церкви к жизни. Мысль же о том, что церковь может чему-то научиться у современного мира, отвергалась им в своей основе. Он считал, что подобный подход «размягчил и расшатал» бы раз и навсегда установленный порядок. В то же. время Вышинский считал — что пост примаса является одновременно институтом и общенациональным, и в известном смысле «общегосударственным». Поэтому он всегда проявлял готовность к обсуждению общенациональных вопросов с государственными властями, хотя в силу своей идеологической позиции он и отрицал последние. Для Вышинского было естественным встречаться с представителями партии и государства в кризисных ситуациях и даже оказывать им поддержку в некоторых конкретных вопросах, ставивших локальные цели. Он оправдывал такую форму сотрудничества тем, что атеисты представляют собой законную власть и в этом качестве решают задачи и несут ответственность в масштабе всей нации. Тем самым в специфических ситуациях он ставил понятия авторитет и нация выше понятия атеист. Такая линия поведения объясняет, почему Вышинский никогда не проявлял склонности к блокированию с оппозиционно настроенными атеистами, а тем более с «диссидентами». Эти круги были для него в идеологическом плане столь же недостойными, как и правящие атеисты, и не располагали никакими качествами, позволявшими или заставлявшими блокироваться с ними. Более того, он считал, что эти круги создают угрозу монополии католической церкви на оппозицию. В отличие от Вышинского Кароль Войтыла проявлял меньшую готовность к сотрудничеству с государственной властью.
Кардинал Кароль Войтыла, заместитель примаса и архиепископ Кракова до своего избрания на папский престол под именем Иоанна Павла II, многие годы выгодно для С. Вышинского оттенял его умеренные взгляды, открыто критикуя примаса с позиций правых сил в главном совете польского католического епископата.
Войтыла публично выражал свое несогласие с «восточной политикой» задуманной папой Павлом VI, и считал, что в области взаимоотношений с социалистическими странами Ватикан шел на неоправданно большие компромиссы. Он критиковал главным образом прямые переговоры святого престола с польским партийным и государственным руководством, что, по его мнению, ослабляло «независимость и авторитет» польской церкви. Надо сказать, в отличие от Войтылы, примас Польши кардинал Вышинский допускал, что помимо интересов церкви существуют также интересы государства и что их гармония необходима. Вышинский отказывался ввязываться во многие конфликты между церковью и государством, которые неустанно разжигали клерикалы под влиянием Войтылы.
Архиепископ Кракова был неутомимым и красноречивым проповедником, умелым политиком и производил впечатление человека решительного, динамичного, что позволило ему завоевать популярность у части польских верующих. Когда осенью 1977 г. Вышинский заболел, немедленно распространился слух, что Войтыла является наиболее серьезным кандидатом на пост примаса Польши.
Дипломатические способности Войтылы проявились в его усилиях наладить хорошие отношения с западными религиозными и политическими кругами. В качестве вице-президента польского епископата Войтыла имел больше заслуги в достижении того, что называют «примирением» между польским и западногерманским епископатами. (Он был «вознагражден» за свои старания благосклонным вниманием церковной иерархии ФРГ во время баллотировки его кандидатуры на пост папы. Архиепископ Мюнхена, кардинал Ратцингер от имени западногерманских кардиналов предложил первой кандидатуру Войтылы).
Войтыла также установил прочные контакты в Соединенных Штатах, много ездил и выступал перед американской аудиторией, особенно в 1977 г. Он высоко отзывался о президенте Дж. Картере, поддерживал еще до прихода в Ватикан личные отношения с помощником Картера 3. Бжезинским. Последний обеспечил поддержку американских кардиналов для восшествия на святой престол папы Иоанна Павла II в октябре 1978 г.
Американцы помимо заинтересованности в ликвидации гегемонии пап итальянского происхождения (263 папы за 456 лет — и все итальянцы) стремились превратить католическую церковь в важный политический институт борьбы против реального социализма. В США помнили, как во времена папы Павла VI Ватикан не одобрял политику президента Дж. Картера в отношении «диссидентов» из социалистических стран, считая этот подстрекательский курс «несвоевременным». В ФРГ, со своей стороны рассчитывали на вклад Войтылы в решение «германской проблемы», а также на усиление позиций западногерманской церкви в аппарате Ватикана.
Реакция средств массовой информации США и Западной Европы на избрание Войтылы обнаружила надежды, которые эти страны возлагали на личность нового папы. Так, в лондонской буржуазной печати можно было прочитать, что избрание Войтылы является «вторым драматическим событием мировой истории» после разрыва между СССР и КНР.
«Папа-полакко», «папа-поляк», как называли его итальянцы, не собирался оставаться «узником Ватикана» и не в пример сотням своих предшественников стал колесить по миру, подобно руководителю какого-нибудь концерна или международной организации.
